Она готова была бежать с Эврихом в Саккарем, Аррантиаду или Шо-Ситайн — куда он пожелает, а то и официально разойтись с мужем — наиболее сложный и трудоемкий способ начать новую жизнь, но, ежели ее «золотоволосый, изумрудноглазый аррант согласится взять свою Нжери в жены», вполне реальный.
— Вай-ваг! Чтоб мне достаться Хаг-Хагору! — проворчал Эврих, по привычке обращаясь к Богам, присказкам и присловьям той страны, на языке которой он в данный момент говорил и на территории которой находился. — Презрительная и равнодушная ко всем и всему девчонка превратилась в страстную, целеустремленную женщину, одержимую желанием вить гнездо и заводить потомство. Ситуация скверная, чреватая крупными неприятностями для нее, для меня и для Газахлара…
В настоящее время пугали Эвриха, впрочем, не грядущие беды, а неумение понять самого себя. С удивлением и ужасом он чувствовал, что нисколько не тяготится вниманием и ласками Нжери. Более того, ему лучше работается, когда она рядом, ему приятно видеть ее, слышать ее голос, ощущать ее запах, словом, он почти что влюблен, а образ Кари, не теряя своей привлекательности, постепенно меркнет в памяти, и ежели так будет продолжаться и дальше, этак он и вовсе забудет о страстной, решительной и отважной степнячке. Как забыл об Эларе и Рейтамире, которых, мнилось, любил всем сердцем. Как забыл о многих женщинах, с коими делил ложе на всех четырех континентах. И означать это могло одно из двух: либо сам он был уродом, легкомысленным повесой, неспособным к глубоким чувствам, к искренней, всепоглощающей, самозабвенной любви, о которой слагают песни придворные поэты и бродячие музыканты, либо история о двух половинках души, разделенных на небе и объединяющихся в браке на земле, бытовавшая у многих народов, являлась красивой легендой, сказкой, упрощающей то, что на самом деле было менее поэтично, но зато более интересно и поучительно.
Миф о двух половинках души давал поэтам прекрасную возможность разрабатывать благодатнейшую тему поиска некого безусловного для героя сокровища, слепоты его и прозрения. Это был отменно прочный сюжетный стержень, на который можно нанизывать невообразимое число приключений, эротических и драматических сцен с двумя вариантами финала: счастливым и трагическим — в зависимости от того, обретет ли герой искомое или же по тем или иным причинам окажется неспособен или недостоин соединиться с отторгнутой от него на небесах частью самого себя. Однако ежели допустить, что он, Эврих, никакой не урод, то подобная прямолинейная схема никуда не годилась. Ведь, прояви Элара чуть больше терпения и доверия, он бы наверняка остался в Феде, рано или поздно женился на ней и, скорее всего, был бы счастлив. Прояви он сам немного больше решительности, и, вероятно, Рейтамира согласилась бы выйти за него замуж. Жизнь его потекла бы по иному руслу, и едва ли он пожалел бы о содеянном. Вернись он от Врат Миров к Кари, и через год бы уже не представлял себе жизни без нее, искренне веря, что она-то и является его второй половиной души. Если уж на то пошло, он мог бы быть счастлив и с Узитави, и с Нжери…
Выходит, этих самых половинок его души бродило по обоим мирам великое множество, и все они были ничуть не похожи друг на друга, и Богам, какими бы именами ни называли их обитатели разных стран, было начхать, какой выбор он сделает. Все зависело от него самого. И даже не от силы чувств, испытываемых к завладевшей его сердцем женщине, а от того, как относится он к тем переменам, которые неизбежно произойдут в его жизни после того, как избранница займет в ней надлежащее место. Оценка грядущих перемен происходит на подсознательном уровне, после чего пресловутый внутренний голос вещает: «Не подходит, — и, дабы подсластить пилюлю, добавляет: — Нет, это не истинная, всепобеждающая любовь. Это, друг мой, не твоя половинка души. Ищи дальше».
— Звучит кощунственно, — вполголоса промолвил Эврих, поглаживая изуродованную шрамом щеку, — однако, похоже, это и в самом деле так. Во всяком случае, для меня. Что касается силы чувств, то за каждую из любимых мною женщин я готов не задумываясь отдать жизнь. Каждая из них казалась мне самой лучшей и совершенной на свете, ибо даже недостатки ее воспринимались мною как достоинства. Но любить и считать единственно необходимой спутницей жизни, как представляется мне теперь, вовсе не одно и то же.
И тут, глядя на все еще покачивающуюся на разорванном ремешке сандалию, он понял, что, кажется, набрел-таки на мысль, способную положить конец его не слишком-то плодотворным размышлениям. Ключом к разрешению занимавшей его загадки было слово «спутница». Любимые и любящие, вероятно, его женщины никак не годились на роль спутниц. Дабы связать свои судьбы с Эврихом, либо они, либо он должны были в корне изменить свою жизнь, привычки, представления. Потому-то он и бежал из объятий Элары. Благосклонно поглядывавшей на золотоволосого арранта Рейтамире оказался все же значительно ближе и понятнее Сонморов сын, и у Эвриха хватило ума не разбиваться в лепешку, дабы завоевать сердце бывшей супруги Летмала. Полюбить бы, может, она его и полюбила, а дальше-то что?..
Говорят, любовь слепа, любовь не рассуждает. Наверное, так и есть, когда смерть идет по пятам, вихри судьбы крутят и швыряют тебя, как волны штормового моря, и рассуждать особенно некогда. Наверное, Кари, сбежавшей из дома кунса Канахара, а потом из селения собственного брата, Эврих и впрямь показался сказочным героем, за которым она готова следовать на край света. Наверное, и он не мог не полюбить отчаянную девчонку, вытащившую его чуть живого с Зачахарова двора, оставшуюся одной-одинешенькой на белом свете. Сострадание и благодарность — лучшая почва для того, чтобы произрос и распустился на ней пышным цветом волшебный цветок любви. Долго ли только цвести он будет — вот вопрос. Года ведь еще не прошло, а воспоминания о Кари уже не будоражат сердце, не гонят быстрее кровь по жилам. И уже забавным и нереальным кажется прежнее желание разложить перед ней карты обоих миров и рассказывать с утра до ночи о неведомых ей странах, делиться своими воспоминаниями, замыслами и надеждами. Какое дело до них бесшабашной степной девчонке и без того взиравшей порой на чудного лекаря-улигэрчи как на полоумного?
Никакого.
Точно так же как и Нжери, воспринимавшей его занятия врачеванием как неплохой способ зарабатывать немалые деньги, а на путевые заметки поглядывавшей как на блажь переучившегося бездельника. И не утруждавшей себя задуматься над тем, что образ лекаря-трудяги и оболтуса-бумагомараки не слишком-то между собой сочетаются. Супруге Газахлара с избытком хватало понятного ей кусочка Эвриха, а остальную его часть она полагала целесообразным подправить и переиначить на свой лад, опять же не задумываясь над тем, что посаженная в бассейн форель очень скоро всплывет в нем кверху брюхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
— Вай-ваг! Чтоб мне достаться Хаг-Хагору! — проворчал Эврих, по привычке обращаясь к Богам, присказкам и присловьям той страны, на языке которой он в данный момент говорил и на территории которой находился. — Презрительная и равнодушная ко всем и всему девчонка превратилась в страстную, целеустремленную женщину, одержимую желанием вить гнездо и заводить потомство. Ситуация скверная, чреватая крупными неприятностями для нее, для меня и для Газахлара…
В настоящее время пугали Эвриха, впрочем, не грядущие беды, а неумение понять самого себя. С удивлением и ужасом он чувствовал, что нисколько не тяготится вниманием и ласками Нжери. Более того, ему лучше работается, когда она рядом, ему приятно видеть ее, слышать ее голос, ощущать ее запах, словом, он почти что влюблен, а образ Кари, не теряя своей привлекательности, постепенно меркнет в памяти, и ежели так будет продолжаться и дальше, этак он и вовсе забудет о страстной, решительной и отважной степнячке. Как забыл об Эларе и Рейтамире, которых, мнилось, любил всем сердцем. Как забыл о многих женщинах, с коими делил ложе на всех четырех континентах. И означать это могло одно из двух: либо сам он был уродом, легкомысленным повесой, неспособным к глубоким чувствам, к искренней, всепоглощающей, самозабвенной любви, о которой слагают песни придворные поэты и бродячие музыканты, либо история о двух половинках души, разделенных на небе и объединяющихся в браке на земле, бытовавшая у многих народов, являлась красивой легендой, сказкой, упрощающей то, что на самом деле было менее поэтично, но зато более интересно и поучительно.
Миф о двух половинках души давал поэтам прекрасную возможность разрабатывать благодатнейшую тему поиска некого безусловного для героя сокровища, слепоты его и прозрения. Это был отменно прочный сюжетный стержень, на который можно нанизывать невообразимое число приключений, эротических и драматических сцен с двумя вариантами финала: счастливым и трагическим — в зависимости от того, обретет ли герой искомое или же по тем или иным причинам окажется неспособен или недостоин соединиться с отторгнутой от него на небесах частью самого себя. Однако ежели допустить, что он, Эврих, никакой не урод, то подобная прямолинейная схема никуда не годилась. Ведь, прояви Элара чуть больше терпения и доверия, он бы наверняка остался в Феде, рано или поздно женился на ней и, скорее всего, был бы счастлив. Прояви он сам немного больше решительности, и, вероятно, Рейтамира согласилась бы выйти за него замуж. Жизнь его потекла бы по иному руслу, и едва ли он пожалел бы о содеянном. Вернись он от Врат Миров к Кари, и через год бы уже не представлял себе жизни без нее, искренне веря, что она-то и является его второй половиной души. Если уж на то пошло, он мог бы быть счастлив и с Узитави, и с Нжери…
Выходит, этих самых половинок его души бродило по обоим мирам великое множество, и все они были ничуть не похожи друг на друга, и Богам, какими бы именами ни называли их обитатели разных стран, было начхать, какой выбор он сделает. Все зависело от него самого. И даже не от силы чувств, испытываемых к завладевшей его сердцем женщине, а от того, как относится он к тем переменам, которые неизбежно произойдут в его жизни после того, как избранница займет в ней надлежащее место. Оценка грядущих перемен происходит на подсознательном уровне, после чего пресловутый внутренний голос вещает: «Не подходит, — и, дабы подсластить пилюлю, добавляет: — Нет, это не истинная, всепобеждающая любовь. Это, друг мой, не твоя половинка души. Ищи дальше».
— Звучит кощунственно, — вполголоса промолвил Эврих, поглаживая изуродованную шрамом щеку, — однако, похоже, это и в самом деле так. Во всяком случае, для меня. Что касается силы чувств, то за каждую из любимых мною женщин я готов не задумываясь отдать жизнь. Каждая из них казалась мне самой лучшей и совершенной на свете, ибо даже недостатки ее воспринимались мною как достоинства. Но любить и считать единственно необходимой спутницей жизни, как представляется мне теперь, вовсе не одно и то же.
И тут, глядя на все еще покачивающуюся на разорванном ремешке сандалию, он понял, что, кажется, набрел-таки на мысль, способную положить конец его не слишком-то плодотворным размышлениям. Ключом к разрешению занимавшей его загадки было слово «спутница». Любимые и любящие, вероятно, его женщины никак не годились на роль спутниц. Дабы связать свои судьбы с Эврихом, либо они, либо он должны были в корне изменить свою жизнь, привычки, представления. Потому-то он и бежал из объятий Элары. Благосклонно поглядывавшей на золотоволосого арранта Рейтамире оказался все же значительно ближе и понятнее Сонморов сын, и у Эвриха хватило ума не разбиваться в лепешку, дабы завоевать сердце бывшей супруги Летмала. Полюбить бы, может, она его и полюбила, а дальше-то что?..
Говорят, любовь слепа, любовь не рассуждает. Наверное, так и есть, когда смерть идет по пятам, вихри судьбы крутят и швыряют тебя, как волны штормового моря, и рассуждать особенно некогда. Наверное, Кари, сбежавшей из дома кунса Канахара, а потом из селения собственного брата, Эврих и впрямь показался сказочным героем, за которым она готова следовать на край света. Наверное, и он не мог не полюбить отчаянную девчонку, вытащившую его чуть живого с Зачахарова двора, оставшуюся одной-одинешенькой на белом свете. Сострадание и благодарность — лучшая почва для того, чтобы произрос и распустился на ней пышным цветом волшебный цветок любви. Долго ли только цвести он будет — вот вопрос. Года ведь еще не прошло, а воспоминания о Кари уже не будоражат сердце, не гонят быстрее кровь по жилам. И уже забавным и нереальным кажется прежнее желание разложить перед ней карты обоих миров и рассказывать с утра до ночи о неведомых ей странах, делиться своими воспоминаниями, замыслами и надеждами. Какое дело до них бесшабашной степной девчонке и без того взиравшей порой на чудного лекаря-улигэрчи как на полоумного?
Никакого.
Точно так же как и Нжери, воспринимавшей его занятия врачеванием как неплохой способ зарабатывать немалые деньги, а на путевые заметки поглядывавшей как на блажь переучившегося бездельника. И не утруждавшей себя задуматься над тем, что образ лекаря-трудяги и оболтуса-бумагомараки не слишком-то между собой сочетаются. Супруге Газахлара с избытком хватало понятного ей кусочка Эвриха, а остальную его часть она полагала целесообразным подправить и переиначить на свой лад, опять же не задумываясь над тем, что посаженная в бассейн форель очень скоро всплывет в нем кверху брюхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110