Как сильно здешняя жизнь отличается от размеренного существования в Нью-Йорке, где самая большая неприятность — забыть дома что-нибудь из своих вещей и потому вымокнуть под дождем или простудиться. Дядя прав, цивилизация ограждает людей от жестоких сторон жизни.
— Ну вот!
Обернувшись, Натаниэль с облегчением увидел дядю.
— Я видел индейца! — выпалил он. Изекиэль замер, огляделся по сторонам:
— Где?
— На том берегу, — показал Нат. — Он на меня посмотрел, потом уехал.
— Опиши его.
— Ростом вроде высокий, у него были лук и стрелы, — вспоминал Натаниэль. Он не совсем понимал, что именно интересует дядю, да и не очень хорошо разглядел индейца. — Я не знаю, что еще сказать.
— Голова была выбрита?
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Если его голова выбрита, а посреди длинная прядь, как полоса от лба к затылку, тогда это пауни. Их поселения расположены к северу отсюда. Они не доставляют белым особых проблем, — нахмурившись, сказал Зик. — Но раз голова не обрита, то скорее всего это воин племени шайенов. Мы находимся в восточной части их территории.
— Они в мире с белыми?
— Иногда да, иногда нет.
— Звучит неутешительно.
— Никто и не собирается тебя утешать, — отрезал Зик. Он присел на корточки рядом с племянником. — Собирайся, поедем. Если рядом шайены, надо уносить ноги. — Зик ухмыльнулся: — Мой скальп меня пока что вполне устраивает. Не хотелось бы его терять.
ГЛАВА 12
Подгоняя лошадей, Кинги еще две мили проехали вдоль Репабликан, потом свернули на северо-восток. Изекиэль напряженно обшаривал взглядом прерию, то и дело оборачиваясь, чтобы проверить, нет ли за ними погони. Натаниэль с трудом держался на лошади, плечо горело, и он с нетерпением ждал остановки на ночлег. Мысль о том, что в седле придется провести еще девять-десять часов, не радовала. Со временем Изекиэль немного успокоился.
— Пока никаких признаков погони, — сообщил он.
— Может, мы остановимся, передохнем?
— Ни в коем случае. Надо отъехать как можно дальше.
Натаниэль держал поводья в правой руке, а левой, согнутой в локте, прижимал к боку ружье. Это было неудобно и больно, но лучше уж терпеть боль, чем ехать безоружным по краю, где за каждым холмом притаились в засаде свирепые дикари. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Натаниэль решил завести разговор:
— Дядя, а ты когда-нибудь убивал гризли?
Зик кивнул.
— А сколько раз?
— По правде говоря, я уже сбился со счета.
— Они тебя ранили?
— Пара царапин, несколько укусов, — ответил Зик. — Гризли… Никто не знает об этих тварях больше меня, разве что Шекспир. Поэтому слушай внимательно. Вообще-то, медведь — животное непредсказуемое, но гризли-одиночка обычно не нападает, если не подходить к нему слишком близко. Другое дело — мамаша семейства. Никогда не подходи к медведице с медвежатами. Тот, кто к ним лезет, сам напрашивается на неприятности.
— Почему медведь на меня напал? Я его не злил, а он все равно шел на меня. И принюхивался так жадно, как будто ловил мой запах.
— Ты сам ответил на свой вопрос. Запах. Медведи живут обонянием. Их ведет нос. Гризли бродят от одного лакомого запаха к другому, так же как бабочки перелетают с цветка на цветок. По словам моего друга Шекспира, медведи не могут похвастаться острым зрением, зато у них невероятно тонкий нюх, — сказал Зик. Он усмехнулся. — У трапперов припасена на этот счет пословица «Если с елки упадет иголка, орел ее увидит, олень услышит, а медведь учует». Чаще всего, почуяв запах человека, медведь предпочитает загодя удалиться. Но если ветер сдувает твой запах в сторону, появление человека становится для медведя неожиданностью. В таком случае тебе не позавидуешь. Медведи не любят сюрпризов.
— Наверное, этот гризли нашел меня по запаху и решил съесть.
— Сложно сказать, племянник. Сдается мне, он просто никогда не видел белого человека и ему стало любопытно, что ты за диковина. Если бы он на самом деле хотел тебя сожрать, сразу же сделал бы это.
— В следующий раз я побегу что есть силы, — сказал Натаниэль, вспомнив совет, который Зик дал ему в Сент-Луисе насчет индейцев.
— Ни в коем случае.
— От медведей что, нельзя убегать? — удивился Нат.
— Бежать можно только в одном случае, — засмеялся Зик. — Если медведь уже погнался за тобой. Здешние места кишат медведями, их тут как блох на бездомной собаке. Ты постоянно будешь натыкаться на гризли, так что слушай и запоминай. Если гризли к тебе приближается, держи себя в руках. Стой на месте. Смотри на него. Скорее всего он встанет неподалеку и будет смотреть тебе в глаза, пристально, как бы оценивая, чего ты стоишь. Если ты струсишь и побежишь, он догонит тебя и разорвет на куски. Так же и с другими зверями. Господь велел человеку властвовать над животными, и зверь не тронет тебя, если ты себя перед ним не уронишь.
Натаниэль переваривал новые сведения. Ага, получается, этим утром он допустил целых два промаха. Вначале ушел из лагеря без оружия, а потом пытался убежать от медведя.
— То же самое с индейцами, — продолжал Изекиэль. — Никогда не показывай, что ты струсил, или пожалеешь, что появился на свет. Индейцы превыше всего ценят храбрость и мужество. Поэтому они придают столько значения подсчету ку.
— Подсчету чего?
— Ку. Чтобы снискать боевую славу, индеец должен подойти к своему врагу вплотную и коснуться его рукой, оружием или специальным жезлом. Так он доказывает, что он настоящий мужчина и храбрый воин. Каждый раз, когда индеец касается врага, он засчитывает себе ку.
— Я не понимаю, — сказал Натаниэль. — Что такого особенного в том, чтобы коснуться своего врага?
— По индейским понятиям, для того чтобы убить врага издалека — застрелить из лука, ружья, — особой храбрости не надо. Храбрость в том, чтобы встретиться с противником лицом к лицу и убить его копьем, ножом или в рукопашном бою, — объяснил Зик. — Поэтому самыми достойными считаются те воины, у которых больше ку.
— А я думал, они убивают просто так, для удовольствия.
Изекиэль посмотрел на племянника:
— Индейцы люди дикие, но не дикари, не важно, что ты вычитал про них в газетах.
— Ты так говоришь, будто восхищаешься ими.
— В них есть чем восхищаться. Ты сам увидишь.
Зик пришпорил лошадь. Через два часа они остановились у небольшого ручья. Близ воды росли кедры; Натаниэль сел и привалился к стволу одного из них, радуясь, что может хоть немного отдохнуть. Зик, приложив ладонь ко лбу, напряженно вглядывался вдаль.
— Кто-нибудь из твоих друзей погиб от рук индейцев? — спросил Нат.
— Года полтора назад трое моих близких друзей попали в засаду, устроенную черноногими неподалеку от слияния Миссури и Джефферсон. Двое, когда их нашли, были так утыканы стрелами, что стали похожи на дикобразов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Ну вот!
Обернувшись, Натаниэль с облегчением увидел дядю.
— Я видел индейца! — выпалил он. Изекиэль замер, огляделся по сторонам:
— Где?
— На том берегу, — показал Нат. — Он на меня посмотрел, потом уехал.
— Опиши его.
— Ростом вроде высокий, у него были лук и стрелы, — вспоминал Натаниэль. Он не совсем понимал, что именно интересует дядю, да и не очень хорошо разглядел индейца. — Я не знаю, что еще сказать.
— Голова была выбрита?
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Если его голова выбрита, а посреди длинная прядь, как полоса от лба к затылку, тогда это пауни. Их поселения расположены к северу отсюда. Они не доставляют белым особых проблем, — нахмурившись, сказал Зик. — Но раз голова не обрита, то скорее всего это воин племени шайенов. Мы находимся в восточной части их территории.
— Они в мире с белыми?
— Иногда да, иногда нет.
— Звучит неутешительно.
— Никто и не собирается тебя утешать, — отрезал Зик. Он присел на корточки рядом с племянником. — Собирайся, поедем. Если рядом шайены, надо уносить ноги. — Зик ухмыльнулся: — Мой скальп меня пока что вполне устраивает. Не хотелось бы его терять.
ГЛАВА 12
Подгоняя лошадей, Кинги еще две мили проехали вдоль Репабликан, потом свернули на северо-восток. Изекиэль напряженно обшаривал взглядом прерию, то и дело оборачиваясь, чтобы проверить, нет ли за ними погони. Натаниэль с трудом держался на лошади, плечо горело, и он с нетерпением ждал остановки на ночлег. Мысль о том, что в седле придется провести еще девять-десять часов, не радовала. Со временем Изекиэль немного успокоился.
— Пока никаких признаков погони, — сообщил он.
— Может, мы остановимся, передохнем?
— Ни в коем случае. Надо отъехать как можно дальше.
Натаниэль держал поводья в правой руке, а левой, согнутой в локте, прижимал к боку ружье. Это было неудобно и больно, но лучше уж терпеть боль, чем ехать безоружным по краю, где за каждым холмом притаились в засаде свирепые дикари. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Натаниэль решил завести разговор:
— Дядя, а ты когда-нибудь убивал гризли?
Зик кивнул.
— А сколько раз?
— По правде говоря, я уже сбился со счета.
— Они тебя ранили?
— Пара царапин, несколько укусов, — ответил Зик. — Гризли… Никто не знает об этих тварях больше меня, разве что Шекспир. Поэтому слушай внимательно. Вообще-то, медведь — животное непредсказуемое, но гризли-одиночка обычно не нападает, если не подходить к нему слишком близко. Другое дело — мамаша семейства. Никогда не подходи к медведице с медвежатами. Тот, кто к ним лезет, сам напрашивается на неприятности.
— Почему медведь на меня напал? Я его не злил, а он все равно шел на меня. И принюхивался так жадно, как будто ловил мой запах.
— Ты сам ответил на свой вопрос. Запах. Медведи живут обонянием. Их ведет нос. Гризли бродят от одного лакомого запаха к другому, так же как бабочки перелетают с цветка на цветок. По словам моего друга Шекспира, медведи не могут похвастаться острым зрением, зато у них невероятно тонкий нюх, — сказал Зик. Он усмехнулся. — У трапперов припасена на этот счет пословица «Если с елки упадет иголка, орел ее увидит, олень услышит, а медведь учует». Чаще всего, почуяв запах человека, медведь предпочитает загодя удалиться. Но если ветер сдувает твой запах в сторону, появление человека становится для медведя неожиданностью. В таком случае тебе не позавидуешь. Медведи не любят сюрпризов.
— Наверное, этот гризли нашел меня по запаху и решил съесть.
— Сложно сказать, племянник. Сдается мне, он просто никогда не видел белого человека и ему стало любопытно, что ты за диковина. Если бы он на самом деле хотел тебя сожрать, сразу же сделал бы это.
— В следующий раз я побегу что есть силы, — сказал Натаниэль, вспомнив совет, который Зик дал ему в Сент-Луисе насчет индейцев.
— Ни в коем случае.
— От медведей что, нельзя убегать? — удивился Нат.
— Бежать можно только в одном случае, — засмеялся Зик. — Если медведь уже погнался за тобой. Здешние места кишат медведями, их тут как блох на бездомной собаке. Ты постоянно будешь натыкаться на гризли, так что слушай и запоминай. Если гризли к тебе приближается, держи себя в руках. Стой на месте. Смотри на него. Скорее всего он встанет неподалеку и будет смотреть тебе в глаза, пристально, как бы оценивая, чего ты стоишь. Если ты струсишь и побежишь, он догонит тебя и разорвет на куски. Так же и с другими зверями. Господь велел человеку властвовать над животными, и зверь не тронет тебя, если ты себя перед ним не уронишь.
Натаниэль переваривал новые сведения. Ага, получается, этим утром он допустил целых два промаха. Вначале ушел из лагеря без оружия, а потом пытался убежать от медведя.
— То же самое с индейцами, — продолжал Изекиэль. — Никогда не показывай, что ты струсил, или пожалеешь, что появился на свет. Индейцы превыше всего ценят храбрость и мужество. Поэтому они придают столько значения подсчету ку.
— Подсчету чего?
— Ку. Чтобы снискать боевую славу, индеец должен подойти к своему врагу вплотную и коснуться его рукой, оружием или специальным жезлом. Так он доказывает, что он настоящий мужчина и храбрый воин. Каждый раз, когда индеец касается врага, он засчитывает себе ку.
— Я не понимаю, — сказал Натаниэль. — Что такого особенного в том, чтобы коснуться своего врага?
— По индейским понятиям, для того чтобы убить врага издалека — застрелить из лука, ружья, — особой храбрости не надо. Храбрость в том, чтобы встретиться с противником лицом к лицу и убить его копьем, ножом или в рукопашном бою, — объяснил Зик. — Поэтому самыми достойными считаются те воины, у которых больше ку.
— А я думал, они убивают просто так, для удовольствия.
Изекиэль посмотрел на племянника:
— Индейцы люди дикие, но не дикари, не важно, что ты вычитал про них в газетах.
— Ты так говоришь, будто восхищаешься ими.
— В них есть чем восхищаться. Ты сам увидишь.
Зик пришпорил лошадь. Через два часа они остановились у небольшого ручья. Близ воды росли кедры; Натаниэль сел и привалился к стволу одного из них, радуясь, что может хоть немного отдохнуть. Зик, приложив ладонь ко лбу, напряженно вглядывался вдаль.
— Кто-нибудь из твоих друзей погиб от рук индейцев? — спросил Нат.
— Года полтора назад трое моих близких друзей попали в засаду, устроенную черноногими неподалеку от слияния Миссури и Джефферсон. Двое, когда их нашли, были так утыканы стрелами, что стали похожи на дикобразов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38