— Да. Наше ведомство приглашало его к сотрудничеству, но безуспешно. Так что Николая Федоровича Карганова мы знаем давно. Двадцать семь лет, очень самолюбив и честолюбив. Страдает манией величия и недалек от истины.
Его можно назвать гением в определенном смысле, в определенных рамках. Изъянов нет, пороки отсутствуют, холост, подружек не имеет. Возможно, у него сексуальные отклонения. Есть сведения, будто он сотрудничал с Петровкой. На чем его подловили легавые, не знаю, но связь с ними имел. Официально нигде не работает, живет с отцом и матерью в двухкомнатной малометражке в хрущобе.
— Однако «БМВ» — это не «Жигули» и даже не «опель».
— Верно замечено. Машины — его главная слабость или, точнее сказать, единственная слабость. Родители ничего не знают о его шикарном лимузине. Он хранит «БМВ» на платной стоянке в четырех остановках от дома и, оставляя машину, добирается до старой развалюхи на автобусе. Математический склад ума, осторожность, взвешенность. Парнишка может стать опасным человеком, если отдавить ему хвост. Он раним и обидчив, как все гениальные дети. Без особого подхода к нему на кривой козе не подъедешь. Вот так, Филя. Я не знаю, в какое дерьмо ты вляпался, но лучше бы тебе держаться подальше от подобных людишек. Если такие разные личности объединились в единый кулак, то от их удара уже не оправишься. Странный альянс.
— А как московский криминалитет относится к Хлысту?
— По моим данным, его охраняет банда Глухаря. К нему обращались авторитеты Люберецкой группировки, Балашихинской, Щелковской. Он помогал им людьми, но в том случае, если они не разбирались друг с другом. Когда речь идет о кавказцах, то тут пожалуйста. В свою очередь, московские лидеры не трогают Хлыста, которого оберегает Глухарь, но для нас он лошадка темная.
— А вы покопайте, Геннадий Иваныч. Мы зачтем эту работу как самостоятельное задание. Я хочу знать, что из себя представляет ударный инструмент Хлыста. И зачем Глухарю оберегать пустышку? Уж он-то знает, что из себя представляет Хлыст. На чем зиждется их сотрудничество?
— Хорошо. Задание принято.
Филя достал из кармана пухлый конверт и передал полковнику — Здесь все за последнюю работу.
— За что вас уважаю, сэр, так это за своевременность и точность.
— Мы люди военные, Геннадий Иваныч. — Фил довез своего помощника до метро «Красные ворота» и поехал по Садовому кольцу к проспекту Мира.
***
Теплая зимняя дача в небольшом поселке не выглядела хоромами по сегодняшним стандартам. Когда-то очень давно в далеком забытом детстве Фила его отец получил участок земли в районе Ивантеевки. Здесь были чудные места, лес, река, тишина. Земля досталась ветеранам НКВД, и каждый на свой лад строил свое жилье. В шестидесятых провели свет; потом газ, водопровод мастерили собственными силами, когда Фил уже стал студентом МГИМО. Летние и зимние каникулы Фил проводил с отцом на даче. Отец умер в застойные времена, и сын тяжело переживал утрату. С тех пор Фил остался один. Еще при жизни Трошина-старшего младший был принят в ряды чекистов. Затем женился, но вскоре развелся.
Фил любил дачу, тишину, книги, шахматные задачки и кроссворды.
Жена любила Москву, шумные компании, рестораны и на худой конец — телевизор.
Развод прошел безболезненно, и с тех пор Фил не думал о женитьбе, однако от женщин не отказывался и раз в год в кого-нибудь влюблялся. Краткосрочные романы кончались, как запои, и он вновь принимался за дело. О даче под Ивантеевкой никто из друзей Фила не знал. Правда, у него никогда не было друзей, но даже сослуживцы и приближенные ничего не подозревали. Здесь была его база, укрытие, здесь он мог уединяться, не думая, что кто-то сможет его побеспокоить. Мой дом — моя крепость!
Фил снял замок с калитки и прошел через участок к дому. После того как он запер двери на все возможные замки и засовы, он подбросил дров в печь и разжег огонь. Некоторое время он молча сидел в кресле, слушая, как трещат дрова, затем принялся за дело. Сундук был отодвинут, ковер отброшен, щеколда открыта и крышка погреба поднята. Из темноты пахнуло холодом и сыростью. Фил нащупал выключатель на верхней доске, и в каменном мешке вспыхнул ровный желтый свет. Кошмарный каземат имел по два метра во все стороны. Цементный куб. Лучшее место для съемок камеры Дантеса в замке Иф найти трудно. Но если вспоминать графа Монте-Кристо, то, по мнению Фила, здесь содержался в заточении аббат Фариа, владелец тайны острова сокровищ.
Хозяин спустился по скрипучей лестнице вниз, где половину каземата занимала железная ржавая кровать, покрытая голыми досками. На старой больничной койке лицом к стене, накрытый телогрейкой лежал ребенок.
Вспыхнувший свет и скрип ступеней разбудили спящего, и он от неожиданности вздрогнул. Перевернувшись на другой бок, он приподнялся на локти и открыл глаза. Обман зрения. Это был не ребенок, а зрелый мужчина с обросшими впалыми щеками и крупной лысой головой. Красные, влажные от бессонницы глаза смотрели с ненавистью и злобой. Серо-желтое лицо покрывали глубокие морщины.
Левая нога в носке торчала из-под ватника, а на щиколотке был надет наручник, второй браслет которого сцепил крепкой хваткой железный прут кровати.
— Еще не сдох? Ну живи, пока живется, — весело начал Фил. Его лицо выражало удовлетворение и превосходство.
Крошечный человечек не отвечал. Он только пожирал взглядом своего мучителя и ждал очередной провокации.
— Да, не очень-то тут уютно. Но жить, как я вижу, можно.
— Воды дай, — облизывая пересохшие губы, прошептал узник.
— Все получишь. И воду, и еду, и даже воздух, когда поймешь, что пора открыть рот. Ведь ты должен понять, Гном, что я тебя не выпущу, пока не услышу все, что хочу услышать.
— У меня рана на ноге гниет, и эта крыса не дает спать. Или убей ее, или она перегрызет мне глотку. Я уже устал воевать с ней.
Фил посмотрел на дыру в полу, которая служила сливным отверстием.
— Вряд ли она позволит себя убить. Но ты сам можешь себя спасти.
Ну а сырость и плесень не лучшие друзья старым ранам, радикулитам и костям.
Тебе бы шерстяное покрывало и сухое тепло. А, Гном? Глупо ты себя ведешь. У меня участок двадцать пять соток. Место еще есть. Правда, холмика с крестом не обещаю. Да и гробы я сколачивать не умею. Но мой отец мне говорил, что уркам и врагам народа крестов не ставят. У отца были полномочия, на него экскаваторы и бульдозеры работали, а мне придется киркой и лопатой орудовать.
— Дай воды, червь вонючий!
Фил размахнулся и наотмашь врезал оплеуху пленнику. Большая голова на тонкой шейке врезалась в бетонную стену, и на лысине образовалось кровяное пятно. Изможденный узник потерял сознание. Фил чертыхнулся. Он уже понял, что перегибает палку, но злость не давала ему покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132