Слишком невероятно. Чересчур неправдоподобно. Бредовая фантастика… Что там — телевидение! Даже Филиков — и тот не поверил.
Дядя Саша между тем снова заговорил:
— Предположим, вы со мной справитесь. А может, и не справитесь. Из профессионалов здесь только Макс. А все остальные — далеко не Рембо.
— Дался всем этот Рембо, — вдруг обиделся Полковников. — Фильм-то этот, штамповку американскую, давно забыли.
— Да при чем здесь фильм! — отмахнулся Дядя Саша. — Я про то, что силы не равны…
Лера, устав стоять, присела на покосившийся диван.
— Вы меня не остановите, — упрямо сказала она. — Раз уж мы все равно террористы и вне закона, глупо погибать ни за что. Есть смысл погибнуть с толком. Тем более, маленький шанс у нас есть.
— Ни единого, — твердо сказал Дядя Саша.
— Пройти-то можно… — неторопливо проговорил бывший.
— И слушать не хочу! — прервал Дядя Саша. Он захлопал по карманам, не выпуская меня из виду. В одном из карманов явственно обозначился контур пистолета. Значит, выкинул он не все, сообразил я. А теперь внимание, Макс! Сейчас он попросит спички.
Филиков извлек трофейную карташовскую сигарету, потом коробок и потряс его.
— Макс, — сказал он своим всегдашним просящим тоном. — Дай спичек.
— Пользуйся своими, — ответил я.
— Ма-а-акс, — протянул этот несчастный никотиноман. — Имей совесть. Я тебя сегодня от смерти спас. И сейчас, можно сказать, спасаю. Ты сам меня потом благодарить будешь…
— Не буду, — проговорил я недовольно, делая шаг к Дяде Саше и запуская руку в карман. — Ну, черт с тобой…
— Стоп-стоп, — хитро сказал Филиков. — Я твои приемчики знаю. В ближнем бою ты неплох. Не будем рисковать.
Я остановился:
— Так чего ты хочешь?
Филиков быстро проговорил:
— Все отойдите подальше от стола, а ты, Макс, положи спички на стол и тоже отойди. Только не глупите.
— Не глупить? — презрительно спросила Лера, обращаясь ко мне. Дядя Саша, как видно, превратился для нее из человека обратно в гэбиста.
— У него пистолет, — объяснил я Лере. — Он хочет сказать, что может в нас пальнуть.
— Я, конечно, если что, стрелять буду поверх голов, — торжественно объявил Филиков. — Но если мне не покурить вовремя, рука моя может дрогнуть… Ну, давай спички, не тяни.
— У меня зажигалка, — для порядка уточнил я. С этими словами я выудил свою зажигалку-развалюху и аккуратно положил ее на стол. Будем надеяться, что за два дня, пока я ее протаскал в кармане, она работать лучше не стала.
Филиков жадно сунул в рот сигарету, схватил зажигалку, крутнул колесико… и тут я прыгнул. Теперь удачно, Дяде Саше в этот момент было не до меня. Зажигалка-огнеметик не подвела. Точнее, в очередной раз запланированно подвела. Огромный протуберанец пламени вырвался наружу и обжег Дяди-Сашину бороду. Запахло паленым. Филиков заорал и стал бить себя по щекам, гася огонь. Я деятельно помогал ему в ликвидации пожара. Когда остатки филиковской бороды были спасены, сам ее хозяин обнаружил, что лишился пистолета и прикован одной рукой к батарее парового отопления. С обгорелой бородой Дядя Саша вызвал у меня приступ жалости.
— Ты тоже извини, — сказал я покаянно. — Борода отрастет.
— Сволочь, — горько ответил Филиков. — Подпалил меня, как поросенка. Неужели специально для меня эту зажигалку хранил?
— Так получилось. — Я пожал плечами. — Так что вы говорили насчет Боровицких ворот? — обратился я уже к бывшему президенту.
Тот с безучастным видом приблизился к нам.
— Там, понимаешь, есть одна штука. Подъедем, я вам объясню. Гренадеры там на посту стоят, вот что… Эти, в костюмах из Бородино. И если подъехать между десятью и двенадцатью…
— Самоубийцы, — прошептал прикованный Филиков. — Психи ненормальные. Ну, пройдете вы, допустим. И — что? ЧТО?
— Потолкуем, — сказал я рассеянно. — Авось убедим нашего дорогого и любимого передумать. А если не убедим… — Я снял со стола пыльный графин, сходил на кухню, сполоснул его и наполнил водой. Из кухонного шкафа я извлек несколько банок консервов, стараясь выбирать только с ключиками, чтобы не потребовался консервный нож. — А если не убедим, — продолжил я, возвращаясь в комнату, — то тебе придется поскучать. До тех пор, пока Голубев не зайдет сюда тебя проведать.
— Ненормальные, — с отчаянием произнес Филиков. — Видит Бог, я вас предупреждал… А вы, — сказал он, обращаясь к бывшему президенту, — хоть вы скажите этим фанатикам… Вы пожилой человек…
Бывший президент поглядел на Филикова.
— Пожилой, — кивнул он медленно. — И, кажется, одинокий. Терять мне нечего. А поговорить напоследок с ЭТИМ мне хочется. По-мужски.
— Вот это правильно! — одобрительно подхватила Лера. — Недаром я за вас голосовала. Вы — мой избранник, именно вы — мой президент. Этого Господина я знать не знаю.
Я взглянул на часы.
— Поторопимся, — предупредил я команду, в которой стало на одного человека меньше. — Скоро они начнут прочесывать центр города и тогда нам точно не поздоровится… Так куда ты, Дядя Саша, поставил наш трофейный «БМВ»?
— Не скажу, — храбро помотал головой Филиков.
— Ладно, — кротко согласился я. — Сами найдем. Но тогда уж, извини, сигарет и спичек я тебе не оставлю.
Я сделал знак рукой, и мы по одному начали выходить из квартиры. Я шел замыкающим, догадываясь, что есть пытка, которую Филиков выдержать не сможет. Так и случилось.
— Хрен с вами, — тоскливо сказал Филиков и объяснил мне, где искать наш четырехколесный трофей. В обмен он честно получил пачку какой-то курительной дряни, которую я разыскал в кухне на полке, рядом с консервами. По мнению Филикова, это и вправду была дрянь. — А ничего получше нет?
— Все претензии — к генералу Голубеву! — объявил я и захлопнул за собой дверь оперативной квартиры.
Машину мы обнаружили довольно быстро. Филиков припарковал ее неподалеку, не удосужившись хорошенько ее спрятать. Именно потому — как выяснилось чуть позднее — мы не были единственными, знавшими об этом карташовском достоянии. Как только мы приблизились к авто и я полез в карман за ключами, нас ослепило фарами. Ожил тихо припаркованный неподалеку лимузин. Оттуда неторопливой походкой выбралась троица.
— Ой, — сказал Полковников, узнавая.
— Привет, голубки! — радостно сказал тот, что был пониже, с выпуклыми мясистыми щеками. Мгновение спустя я узнал его. А он узнал меня. — Ба! Какие люди, и воруют машины. Вас этому на Лубянке научили? Вот я пожалуюсь Голубеву. — Он всплеснул ручками. У него в руках оружия не было, зато его напарники без лишних разговоров уставили на нас свои стволы. О том, что большой русский патриот Пал-Секамыч недавно вооружил своих соколов израильскими «узи», я знавал и раньше. Но одно дело знать, а другое — лично увидеть.
Щекастый вице-сокол Мосин тем временем пересчитал нас пальчиком:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Дядя Саша между тем снова заговорил:
— Предположим, вы со мной справитесь. А может, и не справитесь. Из профессионалов здесь только Макс. А все остальные — далеко не Рембо.
— Дался всем этот Рембо, — вдруг обиделся Полковников. — Фильм-то этот, штамповку американскую, давно забыли.
— Да при чем здесь фильм! — отмахнулся Дядя Саша. — Я про то, что силы не равны…
Лера, устав стоять, присела на покосившийся диван.
— Вы меня не остановите, — упрямо сказала она. — Раз уж мы все равно террористы и вне закона, глупо погибать ни за что. Есть смысл погибнуть с толком. Тем более, маленький шанс у нас есть.
— Ни единого, — твердо сказал Дядя Саша.
— Пройти-то можно… — неторопливо проговорил бывший.
— И слушать не хочу! — прервал Дядя Саша. Он захлопал по карманам, не выпуская меня из виду. В одном из карманов явственно обозначился контур пистолета. Значит, выкинул он не все, сообразил я. А теперь внимание, Макс! Сейчас он попросит спички.
Филиков извлек трофейную карташовскую сигарету, потом коробок и потряс его.
— Макс, — сказал он своим всегдашним просящим тоном. — Дай спичек.
— Пользуйся своими, — ответил я.
— Ма-а-акс, — протянул этот несчастный никотиноман. — Имей совесть. Я тебя сегодня от смерти спас. И сейчас, можно сказать, спасаю. Ты сам меня потом благодарить будешь…
— Не буду, — проговорил я недовольно, делая шаг к Дяде Саше и запуская руку в карман. — Ну, черт с тобой…
— Стоп-стоп, — хитро сказал Филиков. — Я твои приемчики знаю. В ближнем бою ты неплох. Не будем рисковать.
Я остановился:
— Так чего ты хочешь?
Филиков быстро проговорил:
— Все отойдите подальше от стола, а ты, Макс, положи спички на стол и тоже отойди. Только не глупите.
— Не глупить? — презрительно спросила Лера, обращаясь ко мне. Дядя Саша, как видно, превратился для нее из человека обратно в гэбиста.
— У него пистолет, — объяснил я Лере. — Он хочет сказать, что может в нас пальнуть.
— Я, конечно, если что, стрелять буду поверх голов, — торжественно объявил Филиков. — Но если мне не покурить вовремя, рука моя может дрогнуть… Ну, давай спички, не тяни.
— У меня зажигалка, — для порядка уточнил я. С этими словами я выудил свою зажигалку-развалюху и аккуратно положил ее на стол. Будем надеяться, что за два дня, пока я ее протаскал в кармане, она работать лучше не стала.
Филиков жадно сунул в рот сигарету, схватил зажигалку, крутнул колесико… и тут я прыгнул. Теперь удачно, Дяде Саше в этот момент было не до меня. Зажигалка-огнеметик не подвела. Точнее, в очередной раз запланированно подвела. Огромный протуберанец пламени вырвался наружу и обжег Дяди-Сашину бороду. Запахло паленым. Филиков заорал и стал бить себя по щекам, гася огонь. Я деятельно помогал ему в ликвидации пожара. Когда остатки филиковской бороды были спасены, сам ее хозяин обнаружил, что лишился пистолета и прикован одной рукой к батарее парового отопления. С обгорелой бородой Дядя Саша вызвал у меня приступ жалости.
— Ты тоже извини, — сказал я покаянно. — Борода отрастет.
— Сволочь, — горько ответил Филиков. — Подпалил меня, как поросенка. Неужели специально для меня эту зажигалку хранил?
— Так получилось. — Я пожал плечами. — Так что вы говорили насчет Боровицких ворот? — обратился я уже к бывшему президенту.
Тот с безучастным видом приблизился к нам.
— Там, понимаешь, есть одна штука. Подъедем, я вам объясню. Гренадеры там на посту стоят, вот что… Эти, в костюмах из Бородино. И если подъехать между десятью и двенадцатью…
— Самоубийцы, — прошептал прикованный Филиков. — Психи ненормальные. Ну, пройдете вы, допустим. И — что? ЧТО?
— Потолкуем, — сказал я рассеянно. — Авось убедим нашего дорогого и любимого передумать. А если не убедим… — Я снял со стола пыльный графин, сходил на кухню, сполоснул его и наполнил водой. Из кухонного шкафа я извлек несколько банок консервов, стараясь выбирать только с ключиками, чтобы не потребовался консервный нож. — А если не убедим, — продолжил я, возвращаясь в комнату, — то тебе придется поскучать. До тех пор, пока Голубев не зайдет сюда тебя проведать.
— Ненормальные, — с отчаянием произнес Филиков. — Видит Бог, я вас предупреждал… А вы, — сказал он, обращаясь к бывшему президенту, — хоть вы скажите этим фанатикам… Вы пожилой человек…
Бывший президент поглядел на Филикова.
— Пожилой, — кивнул он медленно. — И, кажется, одинокий. Терять мне нечего. А поговорить напоследок с ЭТИМ мне хочется. По-мужски.
— Вот это правильно! — одобрительно подхватила Лера. — Недаром я за вас голосовала. Вы — мой избранник, именно вы — мой президент. Этого Господина я знать не знаю.
Я взглянул на часы.
— Поторопимся, — предупредил я команду, в которой стало на одного человека меньше. — Скоро они начнут прочесывать центр города и тогда нам точно не поздоровится… Так куда ты, Дядя Саша, поставил наш трофейный «БМВ»?
— Не скажу, — храбро помотал головой Филиков.
— Ладно, — кротко согласился я. — Сами найдем. Но тогда уж, извини, сигарет и спичек я тебе не оставлю.
Я сделал знак рукой, и мы по одному начали выходить из квартиры. Я шел замыкающим, догадываясь, что есть пытка, которую Филиков выдержать не сможет. Так и случилось.
— Хрен с вами, — тоскливо сказал Филиков и объяснил мне, где искать наш четырехколесный трофей. В обмен он честно получил пачку какой-то курительной дряни, которую я разыскал в кухне на полке, рядом с консервами. По мнению Филикова, это и вправду была дрянь. — А ничего получше нет?
— Все претензии — к генералу Голубеву! — объявил я и захлопнул за собой дверь оперативной квартиры.
Машину мы обнаружили довольно быстро. Филиков припарковал ее неподалеку, не удосужившись хорошенько ее спрятать. Именно потому — как выяснилось чуть позднее — мы не были единственными, знавшими об этом карташовском достоянии. Как только мы приблизились к авто и я полез в карман за ключами, нас ослепило фарами. Ожил тихо припаркованный неподалеку лимузин. Оттуда неторопливой походкой выбралась троица.
— Ой, — сказал Полковников, узнавая.
— Привет, голубки! — радостно сказал тот, что был пониже, с выпуклыми мясистыми щеками. Мгновение спустя я узнал его. А он узнал меня. — Ба! Какие люди, и воруют машины. Вас этому на Лубянке научили? Вот я пожалуюсь Голубеву. — Он всплеснул ручками. У него в руках оружия не было, зато его напарники без лишних разговоров уставили на нас свои стволы. О том, что большой русский патриот Пал-Секамыч недавно вооружил своих соколов израильскими «узи», я знавал и раньше. Но одно дело знать, а другое — лично увидеть.
Щекастый вице-сокол Мосин тем временем пересчитал нас пальчиком:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96