Все они — его рабы и должны только ждать. И этот человек из ЦРУ, несмотря на любезность и даже утончённость манер, всего лишь шпион. А кто такие шпионы, как не самые завзятые лжецы? Однако Бьюканан надеялся подкрепить соглашение с ним при помощи своих карманных политиков. И то, что обещал Торнхил в ответ на помощь, Бьюканан непременно получит, нравится им это или нет.
Отблески пламени, играющие в камине, осветили лицо женщины на картине, и Бьюканану показалось, что он видит перед собой Фейт Локхарт. Такое случалось с ним не впервые. Взгляд его скользнул по полным губам, которые казались то чувственными, то капризно надутыми, в зависимости от освещения. Продолговатое лицо с тонкими чертами, волосы золотистые, а не каштаново-рыжие. Хотя если свет падает под определённым углом, они почти такие же, как у Фейт. И ещё глаза, от которых невозможно оторваться. Зрачок левого глаза слегка смещён, и это придаёт особую выразительность и глубину взгляду. И этот же недостаток словно наделяет женщину на картине властью видеть насквозь всех и каждого.
Первую встречу с Фейт он запомнил в мельчайших деталях. Выпускница колледжа, она ворвалась в его жизнь с энтузиазмом новообращённой миссионерки, готовой устремиться на помощь всему миру. В каком-то смысле Фейт была ещё сырым, незрелым материалом; поразительно наивная во многих отношениях, она знать не знала о том, как живут в Вашингтоне. И тем не менее, Фейт умела приковать к себе внимание, стоило ей появиться в комнате. Ну просто кинозвезда. Она была смешлива, но тут же, без всякого перехода, становилась очень серьёзной. Фейт умела польстить любому, гладила человека по голове, впиваясь в него мёртвой хваткой. Она незаметно и ненавязчиво добивалась всего, что считала нужным. Поговорив с ней минут пять, Бьюканан понял: в этой женщине есть все качества, необходимые для процветания в жизни. Первый месяц работы показал, что он не ошибся. Фейт усердно исполняла все его задания, трудилась, не зная усталости, вникала в суть дела, приводила игроков на поле в такое состояние, когда ими можно было вертеть, как заблагорассудится. И даже шла дальше. Фейт знала, что нужно каждому конкретному человеку, чтобы уйти с чувством победителя. Сжечь мосты в этом городе означало, что тебе уже не выжить. Рано или поздно понадобится помощь, а память у жителей этого столичного города особенно долгая. Упорная и живучая, как росомаха, Фейт терпела одно поражение за другим на многих фронтах, но не отступалась, пока не достигала победы. Таких, как она, Бьюканан ещё никогда не встречал. Они были вместе пятнадцать лет, дольше, чем многие супружеские пары. Фейт стала его семьёй. Той самой дочерью, тем ребёнком, иметь которого Бьюканан некогда отказался. И что теперь? Как ему защитить свою маленькую девочку?
Под мерный шелест дождя по крыше и завывание ветра в старой каминной трубе Бьюканан забыл о том, что его ждёт машина, забыл о самолёте, обо всех своих проблемах. Он не сводил глаз с портрета, на котором мягко играли блики догорающего пламени. Но завораживало его вовсе не произведение великого мастера.
Фейт не предавала его. Что бы ни говорил ему Торнхил, он в это никогда не поверит. Но теперь Фейт под подозрением у Торнхила, а это означает, что она в смертельной опасности. Бьюканан не сводил глаз с полотна.
— Беги, Фейт, беги, уноси ноги как можно быстрее, — еле слышно пробормотал он. И в голосе его слышалось отчаяние отца, видящего, как страшная смерть гонится по пятам за его ребёнком. Перед лицом матери-защитницы на полотне Бьюканан чувствовал себя ещё более бессильным.
Глава 12
Брук Рейнольдс сидела в своём арендованном офисе, который находился примерно в десяти кварталах от здания оперативного отдела ФБР в Вашингтоне. Бюро иногда снимало такие офисы для своих агентов, занятых особо сложными и тайными расследованиями. Если бы такого агента подслушали где-нибудь в кафетерии или в коридоре, это привело бы к катастрофическим последствиям. Все дела, которыми занималось подразделение, выявлявшее случаи коррупции в среде госслужащих, носили весьма деликатный характер. «Клиентами» этого подразделения были вовсе не грабители банков в масках и с пушками наготове. Об этих людях часто писали на первых полосах газет, их часто показывали в телевизионных новостях, где они давали интервью.
Рейнольдс нагнулась, сняла лодочки на плоской подошве и потёрла ноющую от боли ступню о ножку кресла. Казалось, болят и ноют не только ноги, но все тело. Сухожилия словно стянуты, кожа раздражена, горло саднит. Хорошо, что ещё жива. В отличие от Кена Ньюмана. Первым делом Рейнольдс позвонила его жене, сказала, что хочет заехать и поговорить.
И отправилась к ней домой. О причинах визита Рейнольдс не сообщила, но Энн Ньюман уже знала, что её муж погиб. Рейнольдс поняла это из нескольких невнятных слов, произнесённых несчастной женщиной.
Обычно агента сопровождает в этой печальной миссии кто-то из старших по званию. Семья погибшего должна знать, что все Бюро, от старших до младших по чину, скорбит о случившемся. Однако Рейнольдс не стала дожидаться сопровождающего. Рейнольдс считала, что ответственность за смерть Кена лежит на ней, поэтому именно она должна сообщить семье о его гибели.
Приехав к Ньюманам, Рейнольдс сразу перешла к сути дела, обойдясь без подготовительной речи, чтобы не усугубить страдания вдовы. И соболезнования, принесённые ею несчастной, были самыми искренними. Рейнольдс никуда не спешила. Она обняла Энн, утешала её, проливала вместе с ней слезы. По мнению Рейнольдс, Энн стойко отнеслась к полному отсутствию информации. Гораздо лучше, чем отнеслась бы к этому сама Рейнольдс, если бы оказалась на её месте.
Энн разрешат увидеть тело мужа, после чего главный патологоанатом штата произведёт вскрытие. При этом обязаны присутствовать Конни и она, Рейнольдс, наряду с представителями полицейского управления штата Виргиния и прокуратуры, как положено в подобных случаях. Разглашать информацию о результатах вскрытия категорически возбранялось.
Они также рассчитывают на помощь Энн Ньюман, которой придётся держать под контролем скорбящих родственников и членов семьи. Конечно, наивно ожидать, что сокрушённая горем женщина поможет федеральному агентству, при том что ей даже не сообщили истинных причин и обстоятельств смерти мужа. Но таковы правила.
Покидая дом несчастной Энн, — детей забрали к себе друзья, — Рейнольдс не могла отделаться от ощущения, что в смерти мужа Энн винит прежде всего её. И, направляясь к машине, Рейнольдс отчасти соглашалась с ней. Вина же, которую испытывала сейчас Рейнольдс, напоминала занозу, глубоко засевшую в коже. Но не простую заострённую деревяшку, а как бы живое существо, свободно перемещающееся внутри её тела, в поисках места, где можно угнездиться, разрастись и постепенно убить свою жертву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Отблески пламени, играющие в камине, осветили лицо женщины на картине, и Бьюканану показалось, что он видит перед собой Фейт Локхарт. Такое случалось с ним не впервые. Взгляд его скользнул по полным губам, которые казались то чувственными, то капризно надутыми, в зависимости от освещения. Продолговатое лицо с тонкими чертами, волосы золотистые, а не каштаново-рыжие. Хотя если свет падает под определённым углом, они почти такие же, как у Фейт. И ещё глаза, от которых невозможно оторваться. Зрачок левого глаза слегка смещён, и это придаёт особую выразительность и глубину взгляду. И этот же недостаток словно наделяет женщину на картине властью видеть насквозь всех и каждого.
Первую встречу с Фейт он запомнил в мельчайших деталях. Выпускница колледжа, она ворвалась в его жизнь с энтузиазмом новообращённой миссионерки, готовой устремиться на помощь всему миру. В каком-то смысле Фейт была ещё сырым, незрелым материалом; поразительно наивная во многих отношениях, она знать не знала о том, как живут в Вашингтоне. И тем не менее, Фейт умела приковать к себе внимание, стоило ей появиться в комнате. Ну просто кинозвезда. Она была смешлива, но тут же, без всякого перехода, становилась очень серьёзной. Фейт умела польстить любому, гладила человека по голове, впиваясь в него мёртвой хваткой. Она незаметно и ненавязчиво добивалась всего, что считала нужным. Поговорив с ней минут пять, Бьюканан понял: в этой женщине есть все качества, необходимые для процветания в жизни. Первый месяц работы показал, что он не ошибся. Фейт усердно исполняла все его задания, трудилась, не зная усталости, вникала в суть дела, приводила игроков на поле в такое состояние, когда ими можно было вертеть, как заблагорассудится. И даже шла дальше. Фейт знала, что нужно каждому конкретному человеку, чтобы уйти с чувством победителя. Сжечь мосты в этом городе означало, что тебе уже не выжить. Рано или поздно понадобится помощь, а память у жителей этого столичного города особенно долгая. Упорная и живучая, как росомаха, Фейт терпела одно поражение за другим на многих фронтах, но не отступалась, пока не достигала победы. Таких, как она, Бьюканан ещё никогда не встречал. Они были вместе пятнадцать лет, дольше, чем многие супружеские пары. Фейт стала его семьёй. Той самой дочерью, тем ребёнком, иметь которого Бьюканан некогда отказался. И что теперь? Как ему защитить свою маленькую девочку?
Под мерный шелест дождя по крыше и завывание ветра в старой каминной трубе Бьюканан забыл о том, что его ждёт машина, забыл о самолёте, обо всех своих проблемах. Он не сводил глаз с портрета, на котором мягко играли блики догорающего пламени. Но завораживало его вовсе не произведение великого мастера.
Фейт не предавала его. Что бы ни говорил ему Торнхил, он в это никогда не поверит. Но теперь Фейт под подозрением у Торнхила, а это означает, что она в смертельной опасности. Бьюканан не сводил глаз с полотна.
— Беги, Фейт, беги, уноси ноги как можно быстрее, — еле слышно пробормотал он. И в голосе его слышалось отчаяние отца, видящего, как страшная смерть гонится по пятам за его ребёнком. Перед лицом матери-защитницы на полотне Бьюканан чувствовал себя ещё более бессильным.
Глава 12
Брук Рейнольдс сидела в своём арендованном офисе, который находился примерно в десяти кварталах от здания оперативного отдела ФБР в Вашингтоне. Бюро иногда снимало такие офисы для своих агентов, занятых особо сложными и тайными расследованиями. Если бы такого агента подслушали где-нибудь в кафетерии или в коридоре, это привело бы к катастрофическим последствиям. Все дела, которыми занималось подразделение, выявлявшее случаи коррупции в среде госслужащих, носили весьма деликатный характер. «Клиентами» этого подразделения были вовсе не грабители банков в масках и с пушками наготове. Об этих людях часто писали на первых полосах газет, их часто показывали в телевизионных новостях, где они давали интервью.
Рейнольдс нагнулась, сняла лодочки на плоской подошве и потёрла ноющую от боли ступню о ножку кресла. Казалось, болят и ноют не только ноги, но все тело. Сухожилия словно стянуты, кожа раздражена, горло саднит. Хорошо, что ещё жива. В отличие от Кена Ньюмана. Первым делом Рейнольдс позвонила его жене, сказала, что хочет заехать и поговорить.
И отправилась к ней домой. О причинах визита Рейнольдс не сообщила, но Энн Ньюман уже знала, что её муж погиб. Рейнольдс поняла это из нескольких невнятных слов, произнесённых несчастной женщиной.
Обычно агента сопровождает в этой печальной миссии кто-то из старших по званию. Семья погибшего должна знать, что все Бюро, от старших до младших по чину, скорбит о случившемся. Однако Рейнольдс не стала дожидаться сопровождающего. Рейнольдс считала, что ответственность за смерть Кена лежит на ней, поэтому именно она должна сообщить семье о его гибели.
Приехав к Ньюманам, Рейнольдс сразу перешла к сути дела, обойдясь без подготовительной речи, чтобы не усугубить страдания вдовы. И соболезнования, принесённые ею несчастной, были самыми искренними. Рейнольдс никуда не спешила. Она обняла Энн, утешала её, проливала вместе с ней слезы. По мнению Рейнольдс, Энн стойко отнеслась к полному отсутствию информации. Гораздо лучше, чем отнеслась бы к этому сама Рейнольдс, если бы оказалась на её месте.
Энн разрешат увидеть тело мужа, после чего главный патологоанатом штата произведёт вскрытие. При этом обязаны присутствовать Конни и она, Рейнольдс, наряду с представителями полицейского управления штата Виргиния и прокуратуры, как положено в подобных случаях. Разглашать информацию о результатах вскрытия категорически возбранялось.
Они также рассчитывают на помощь Энн Ньюман, которой придётся держать под контролем скорбящих родственников и членов семьи. Конечно, наивно ожидать, что сокрушённая горем женщина поможет федеральному агентству, при том что ей даже не сообщили истинных причин и обстоятельств смерти мужа. Но таковы правила.
Покидая дом несчастной Энн, — детей забрали к себе друзья, — Рейнольдс не могла отделаться от ощущения, что в смерти мужа Энн винит прежде всего её. И, направляясь к машине, Рейнольдс отчасти соглашалась с ней. Вина же, которую испытывала сейчас Рейнольдс, напоминала занозу, глубоко засевшую в коже. Но не простую заострённую деревяшку, а как бы живое существо, свободно перемещающееся внутри её тела, в поисках места, где можно угнездиться, разрастись и постепенно убить свою жертву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110