Он покачал головой и скупо усмехнулся. В глазах его горели знакомые огоньки — он явно готовился, как всегда после долгой разлуки, к своей обычной маленькой «охоте». Это было его прихотью, своего рода упражнением, игрой в отгадывание и, видимо, доставляло ему удовольствие, потому что он повторял ее при каждой нашей встрече.
— Может быть, я приехал прямо к тебе, — повторил я, чтобы дать ему повод приступить к «охоте».
Огоньки погасли, и Аввакум зевнул.
— На сей раз задача предельно проста, но ты упорствуешь, и я безо всякого труда положу тебя на обе лопатки. Любезный мой Анастасий, ты остановился в гостинице «Болгария», в твоем чемоданчике лежит родопский домотканый коврик, который ты привез для меня. Я тронут до глубины души. Он напомнит мне о прежних волнующих переживаниях и о всяких приятных вещах.
Аввакум набил трубку, поднес огонь и выпустил несколько клубочков сизого дыма. Он выглядел задумчивым.
Я по опыту знал, что это его мания, любимая игра — удивлять своих гостей, «отгадывая», что с ними приключилось, какие события произошли в их жизни. Этим он демонстрировал свою исключительную детальность, и, хотя внешне его лицо казалось равнодушным, я нисколько не сомневался, что при подобных опытах он испытывал двойное удовольствие: от эффекта, производимого «открытием», и от умения вести рискованную для его честолюбия игру. Я, конечно, предполагал, что относительно гостиницы он так или иначе может догадаться, но что касается коврика, то тут он меня буквально поразил. Я окинул взглядов чемоданчик — он был плотно закрыт и никаких щелей в нем не было Аввакум выпустил еще несколько клубочков дыма и снисходительно пожал плечами.
— Все тут настолько просто, что я бы на твоем месте краснел, как школьник, не выучивший урок. Тебе, дружище, пора стать сообразительнее! Ну что гут особенного? На вокзале ты берешь такси и говоришь шоферу: гостиница «Болгария». Почему именно гостиница «Болгария»? Потому что ты привык там останавливаться. Этот инстинкт присущ всем путешественникам мира — останавливаться в уже знакомой гостинице. Правда, из-за отсутствия свободных номеров человек может в конце концов оказаться совсем в другом месте. Это тоже случается. Во всяком случае, в силу того, что туристов сейчас мало, не сезон, а может, потому, что ты родился под счастливой звездой тебе повезло — администратор «Болгарии» любезно записал твою фамилию в гостиничный журнал и тебе предоставили комнату. Ты спросишь, по чему это видно?
Голубчик, пора отказаться от подобных вопросов, сколько раз я тебя учил думать аналитически! Во-первых, из левого кармана твоего пиджака выглядывает номер газеты «Юманите». Превосходно. Читать «Юманите» и вообще иностранную прессу похвально Но ведь иностранные газеты продаются лишь в нескольких киосках и единственная госгиница, вблизи которой имеется такой киоск — это гостиница «Болгария». Во-вторых, закуривая, ты только что вытащил из кармана пачку сигарет. Она в целлофане и с красной каемкой сверху. Это сигареты с фильтром высшего сорта, которые, к сожалению, продаются только в одном магазине — фирменном магазине «Болгарский табак». Где он находится, этот магазин? В нескольких шагах от гостиницы «Болгария»… В-третьих, ты прибыл сюда на старенькой «варшаве» СФ 58—74. Мне она знакома, и шофера я тоже знаю — он частенько привозит меня домой. Стоянка этой машины на улице Славянска — это ближайшая стоянка возле гостиницы «Болгария»…
— Газета, сигареты, машина, — продолжал Аввакум, — да еще то, что у тебя оказалось достаточно времени, чтоб выкупаться, побриться, сменить костюм, надеть только что выглаженную рубашку, — все эти веши, дорогой Анастасий, довольно недвусмысленно дают понять, что ты остановился не где-нибудь, а именно в гостинице «Болгария».
Он помолчал некоторое время.
— Теперь коврик… Ты, должно быть, обратил внимание — пока ты в прихожей снимал пальто, я принес твой чемодан сюда. Мне он показался слишком легким и полупустым. Отправляясь из Триграда в Софию, с тем чтоб провести здесь отпуск, человек едет не с пустыми руками… Большую часть багажа ты оставил в другом месте, где — мы уже установили. Но что находится тут? Это что-то объемистое, но не тяжелое, не твердое, без острых углов и, когда опрокидываешь, не гремит. Человек, остановившийся в отеле, не пойдет в гости к другу с бельем в чемодане. Если бы не кое-какие приметы, я бы установил лишь характер вещи: кожа. Но хранящийся в чемодане предмет оставил на тебе свои следы, если так можно сказать, свою подпись. Взгляни, пожалуйста, на края твоих рукавов, вот сюда, на пиджак. Что ты видишь? Несколько белых волосков, длиной около четырех сантиметров. Это козья шерсть. В новых совсем еще ковриках некоторые волоконца выпадают из основы. Перекладывая угрюм вещи, ты трогал коврик, и на обшлагах твоих рукавов он оставил свою подпись. Стоит быть чуть повнимательней, и прочесть ее — сущий пустяк!
В его глазах снова вспыхнули и сразу же погасли огоньки. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Вид у него был озабоченный.
Встав с кресла, я только руками развел — что тут возразишь? Открыв чемодан, я вынул коврик и расстелил его у ног Аввакума Какое-то время он рассматривал коврик, и я заметил, что тонкие губы его слегка искривились в горькой усмешке.
Пока он переодевался и приготовлял в соседней комнате кофе, я осмотрел его кабинет. Тут не было ничего нового, если не считать кинопроектора, которого я прежде не видел. Множество плотно установленных книг на полках и шкафу, старая тахта с потертым плюшевым покрывалом, высокая настольная лампа и продавленное кресла у камина — все это было мне знакомо — оставалось на прежних местах и, неизвестно почему, выглядело каким-то до странности усталым… Как будто всем этим предметам передалось скептическое выражение хозяина дома и каждая вещь дома навсегда простилась с мыслью когда-нибудь обновиться или хотя бы на сантиметр сдвинуться с места.
Один только проектор, вызывающе сверкавший стеклами, привлекал внимание своим подчеркнуто оптимистическим видом.
Что касается письменного стола, то на этот раз он был больше чем когда-либо завален какими-то бумагами, справочниками, иллюстрированными журналами и газетами — единственное место во всей комнате, где привычный строгий порядок утратил свою власть. Раскрытые книги, лежащие как попало журналы, разбросанные вырезки из газет с подчеркнутыми заголовками и частью текста — весь этот странный беспорядок свидетельствовал либо о том, что хозяин подолгу не задерживается у своего письменного стола, так как интересы его сосредоточены где-то в другом месте, вне дома, либо о том, что основную часть свободного времени он проводит в своем любимом кресле, вытянув ноги и закрыв глаза, как бы вслушиваясь в какой-то отдаленный и едва уловимый шум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38