Если он пленит лиир – пленит и Чэйсули. Чэйсули, лишенный дара богов, лишен и всей своей силы, – он помолчал. – Теперь ты знаешь цену узам лиир. И моя жизнь – в твоих руках.
– Разве это так много значит? Ты человек, Кай – птица. Что же это за связь между вами?
Дункан пожал плечами:
– Мне сложно объяснить. Это дар древних богов. Так было всегда и так будет всегда, – он усмехнулся, – если только Мухаар не истребит нас всех. Тогда Хомейна лишится своих корней.
– Своих корней? – изумленно повторила Аликс. – Ты хочешь, значит, чтобы я поверила, что это вы создали Хомейну и сделали ее тем, что она есть?
Дункан непонятно улыбнулся:
– Быть может.
– Я не верю тебе.
– Ты вольна верить или не верить – как тебе больше нравится. Но если хочешь знать наверняка, спроси лиир, и он расскажет тебе. Она взглянула на ястреба. Нет, ей вовсе не хотелось слышать все это от птицы – пусть лучше говорит Дункан…
Аликс вернулась к прерванной теме:
– А если убьют тебя, что станет с твоим лиир?
– Он вернется на волю. Для зверя связь рвется не так болезненно, – Дункан грустно улыбнулся. – Птицы и звери всегда были сильнее людей. Кай будет горевать некоторое время, но останется жить.
Не говори так легко о моем горе, возразила птица. Ты преуменьшаешь значение наших уз для меня.
Дункан рассмеялся – на этот раз тихо и ласково, и Аликс посмотрела на него с удивлением. Оказывается, он был не всегда так сдержан, как ей казалось.
Она устало потянулась и спросила:
– Что же на самом деле происходит с воином, когда убивают его лиир?
Дункан замер. Лицо его утратило всякое выражение и как-то посерело, взгляд остановился. Он ответил глухо:
– Чэйсули без лиир теряет цельность. Душа его пуста. И он выбирает смерть.
– Выбирает… – ошеломленно начала Аликс.
– У нас есть ритуал смерти.
Девушка испуганно всплеснула руками:
– Ритуал смерти!..
Дункан снова взглянул на Кая:
– Чэйсули оставляет свой клан и уходит в леса, чтобы найти гибель среди зверей. У него нет оружия, и он готов к смерти. Какой бы она не была, Чэйсули примет ее, – он пожал плечами – для него все было очевидно. – Любая смерть лучше, чем жизнь без лиир.
– Это варварство! Дикость!
– У тени нет жизни, – невозмутимо ответил Дункан.
– Что? – не поняла Аликс. Он вздохнул:
– Не могу подобрать точные слова. Просто прими на веру то, что я говорю.
Человек без лиир становится тенью. Ни один воин Чэйсули не сможет жить так.
– Я и говорю, это дикость!
– Можешь называть это, как тебе угодно.
– А что, по-твоему, я должна подумать? Он наклонился и подбросил дров в костер – пламя с треском взлетело вверх, глаза Дункана блеснули, как глаза зверя:
– Когда ты узнаешь о своем клане больше, ты начнешь думать по-другому.
Он отложил лук и пристально посмотрел на Аликс. Потом в его спокойных глазах появились искорки любопытства:
– Ты выйдешь замуж за Кэриллона? Аликс уставилась на него в растерянности:
– За Кэриллона!..
– Да. Я видел то чувство, что возникло между вами.
Несколько мгновений она не могла собраться с мыслями, чтобы ответить.
Столь прямой вопрос ошеломил девушку, даже в мечтах о своем принце она никогда не видела себя его женой: мечты о несбыточном причиняли слишком жестокую боль.
– Нет, – наконец ответила она, – Кэриллон никогда не возьмет меня в жены.
Ему суждено жениться на какой-нибудь принцессе – на высокородной госпоже из Атвии, Эринны или, быть может, даже Солинды, если война с Солиндой когда-нибудь окончится.
– Значит, ты будешь его любовницей. Его мэйхой.
Это девушке не понравилось:
– Сложновато мне будет стать даже его любовницей, если я, как ты говоришь, должна остаться с кланом! – обиженно проговорила она.
Дункан усмехнулся, внезапно сделавшись удивительно похожим на Финна, но это ощущение исчезло, стоило Аликс повнимательнее приглядеться к нему. Даже сейчас в Дункане не было ничего от резкости и нарочитой грубости Финна:
– Ты не пленница, хотя тебе и могло так показаться. Что же до принца… мне кажется, он сказал то, что думал. Он вернется за тобой, – он вздохнул. – Я не знаю когда, но он это сделает.
– Я буду рада этому, Изменяющийся. Дункан пристально разглядывал ее несколько мгновений:
– Почему ты так нас боишься? Я же сказал тебе, что мы не причиняем зла людям своей крови.
Аликс отвернулась в некотором замешательстве: неужели ей ничего не удается скрыть от глаз Дункана? Или – что же, ее мысли так легко прочесть?
– А я уже ответила. Меня вырастили в страхе перед вами и перед тем чародейством, которое у вас в крови. Все, что я знала о вас – то, что Чэйсули это демоны… и они опасны, как демоны, – снова взглянула на Дункана. – Вы нападаете на фермы и угоняете скот, вы раните и убиваете людей. Если в этом нет зла, то у вас весьма странные представления о добре и зле!
Дункан улыбнулся:
– Да, может показаться и так. Но не забывай – нас принудил к этому Шейн.
Прежде мы мирно жили в своих лесах, охотились, где и когда хотели – нам не было нужды совершать набеги. Кумаалин сделала нас чем-то вроде разбойников с большой дороги, грабящих честных людей. Мы никогда не были такими, мы воины, а не воры – но Шейн не оставил нам выбора.
– А если бы выбор был… вы вернулись бы к своей прежней жизни?
Он потрогал золотую рукоять кинжала, смотрел как-то отстраненно, а когда заговорил, показалось – это слова пророчества:
– Мы никогда не будем жить, как прежде. Мы предназначены для другого. Так оказали древние боги.
Она зябко передернула плечами: эти слова напугали ее. Хотела было отпить еще глоток из деревянной чаши, но меда больше не осталось.
– Так ты станешь любовницей Кэриллона? Чаша выпала из ее рук:
– Я не стану ничьей любовницей. Дункан криво и недоверчиво усмехнулся:
– Насколько я понял, многие женщины пошли бы на все, чтобы удостоиться столь высокой чести.
– Я не «многие», – резко ответила Аликс. – Я не могу представить, чтобы такое когда-либо случилось, а потому об этом и не думаю.
Какое право он вообще имеет лезть в мою жизнь и выспрашивать меня о моих чувствах?!
– Но что же, ты так легко от него откажешься?
Аликс тоскливо посмотрела на него – в голосе Дункана слышалось участие, и она забыла, что говорит с врагом.
– Я не могу сказать, что буду делать. Я не знаю даже, чего хочу! Дункан сдвинул брови:
– Это все ограничения, которые ставит ваше хомэйнское воспитание. Среди Чэйсули женщина вольна выбрать того, кого захочет. Женщина клана может оставить одного мужчину и уйти к другому, если таково будет ее желание.
– Ты что, думаешь, что мой отец воспитал уличную девку? – с укором проговорила Аликс. – Однажды я выйду замуж за фермера, такого же, как мой отец, или за какого-нибудь деревенского парня, – она пожала плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65