Ллиэн резко повернулась и увидела, как Сумасброд повалился на землю.
Из тени выступил Фрейр, вытер нож об одежду мертвеца, неторопливо подошел к мулу, по пути подобрав потрескивающий факел. Он остановился возле поверженного тела, осветил землю, сел на корточки и поднял кольцо, а затем, не ускоряя шага, подошел к Ллиэн и улыбнулся ей:
– Держи! Твое кольцо…
Она механически протянула руку. Он отдал ей кольцо, похлопал по шее кобылу и пошел в левый туннель. Вскоре он уже скрылся во мраке.
– Я же дала ему слово! – крикнула королева. Ей отозвался тягучий голос варвара, искаженный эхом.
– Зато я не давал!
Каждый шаг коня доставлял королю неимоверные страдания. Лицо Утера было исцарапано и распухло от ударов. Запекшаяся кровь покрывала всю правую сторону лица, глаз заплыл и превратился в щелку. Он сидел на коне, согнувшись пополам, прижав руку к ребрам, дышать ему было тяжело и больно. Топор задел легкое, вонзившись в плоть и сломав кости. Его плащ намок от крови.
Лишь десяток человек окружали его, и только одно лицо было знакомым: Адрагай Темноволосый. На рыцаря было страшно смотреть. Меч разбил его шлем и рассек лоб, сорвав кожу над бровями. Лоскут кожи болтался перед глазом, покачиваясь в такт шагу лошади. Его кольчуга была повреждена в нескольких местах и вся была заляпана грязью и кровью, а щит, притороченный за спиной и поддерживаемый ленчиком седла, был отмечен множеством следов от ударов – центральная выпуклая часть была полностью разбита, на ней нельзя было даже различить его герб. Однако он пока еще держался прямо и вел под уздцы лошадь Утера в темноте ночи. Молодой рыцарь ехал рядом с ними, но ни тот, ни другой не знали его имени. Остальные были низшими чинами, щитоносцами и оруженосцами, был даже один лучник, едва державшийся в седле… Каждый из них ехал молча, с опустошенным взором и израненным телом, вспоминая о тех жестокостях, которые им довелось наблюдать с самого утра. У них не было сил на слова, они были раздавлены поражением, некоторые корчились от боли, другие стонали. Но, по крайней мере, они были еще живы. А сколько других не дожили до ночи?
К закату сражение превратилось в избиение. Вторая атака короля опрокинула войско монстров телами и лошадьми, копья с треском ломались, в руках оставались лишь обломки древка, и они продолжали сражение мечами и боевыми топорами. Лошади погибали под ними, искромсанные, загрызенные, разорванные огромными клыками монстров. В середине поля брани их упало столько, что они образовали огромную гору тел, на которую рыцари вскакивали с безумными глазами, опьяненные ненавистью. Целые часы они сражались, топча тела мертвых и умирающих; лишь во время передышки удавалось убрать их, перевести дух, промочить горло вином из меха. А потом монстры возвращались опять, снова и снова, до тошноты. Люди сражались плечом к плечу, сжатые так плотно, что монстры побросали свое оружие и набросились на них клыками и когтями. Утер, как и многие другие, потерял своего коня и сражался стоя на земле, размахивая Экскалибуром, как косой, ударяя в груду монстров, пронзая плоть и дробя кости, до тех пор, пока его отяжелевшие руки не дрогнули от усталости, а ноги перестали держать его. Кольчуга на нем порвалась во многих местах под ударами меча и палицы, тело под ней кровоточило. Вокруг него лежали люди с вырванными дымящимися внутренностями. Среди тех, кто еще стоял на ногах, некоторые были уже на последнем издыхании, у кого-то было разрублено лицо или осталась лишь одна рука, но и они вскоре падали замертво. Ожье, молодой солдат в слишком большом шлеме, не придет вечером после битвы. Утер видел, как его разрубил пополам топор монстра. С Ду сорвали шлем, а потом ему в лицо впился клыками волк. Уриен прижимал к себе руки, с которых была содрана кожа. Мадок Черный лежал далеко впереди, среди трупов лучников. Никто не знал, жив ли он.
Они отбрасывали монстров десять раз, от сумерек и до ночи, и все это время видели, как за пределами поля боя формируется новое полчище, охваченное яростью сражения. Человек в темных доспехах и его эскорт из всадников неподвижно наблюдали за бойней, упиваясь зрелищем. Группа воинов вокруг них лишь ждала приказа, чтобы броситься в схватку. Их рост и внешний вид не оставляли сомнения: это были гномы Черной Горы. Их было не более сотни, и они сжимали в узловатых руках длинные топоры. И во главе гномов Утер узнал принца Рогора.
Ближе к ночи принц Махелоас вытянул руку, и гномы с криком ринулись на поле битвы. Они бежали прямо к нему, прямо к Экскалибуру, своему похищенному талисману. Среди них был и Рогор, который рубил и живых и мертвых широкими взмахами топора с исступленностью, позволившей ему вскоре подобраться вплотную к королю. Даже сейчас, после всего пережитого за этот день ужаса, Утер содрогнулся при воспоминании о его страшном, перекошенном лице. Он рухнул на колени, невыразимо уставший, наполовину ослепший от текшей по лицу крови, и руки его так болели, что он не мог больше держать Экскалибур. В тот самый момент, когда они оказались лицом к лицу, принц Рогор засмеялся и стал выкрикивать что-то, чего Утер не мог расслышать в этой безумной рукопашной схватке. Гном размахнулся и ударил, но удар был смягчен внезапно упавшим между ними раненым. Утер закричал, когда железо разрубило кольчугу, ломая ребра, разрывая плоть. От удара он повалился на землю, удивляясь, что не почувствовал никакой боли. И тогда, в последнем броске, он ринулся вперед, выставив Экскалибур, словно копье, и нанес принцу Черной Горы колющий удар, проломив ему переносицу и расколов череп пополам…
Это было последнее, что осталось у него в памяти.
Как он смог выйти, каким чудом оказался верхом на коне, отупевший от усталости и боли, почему не погиб там, среди своих собратьев? Он не знал, но, впрочем, это не имело никакого значения…
На рассвете они подъехали к Лоту. В городе каким-то образом узнали о том, что армия погибла; все ворота были распахнуты настежь. Не было вьючных лошадей, поэтому жители уходили пешком, унося на себе то, что можно было унести. В этой жуткой суматохе находились такие, кто дрался и убивал друг друга из-за кошелька, золотого кубка или окорока… Несколько стражников на крепостных валах и у главной потерны освободили им дорогу. Другие, на улицах города, бросались на них, чтобы отобрать лошадей. Утер был не в состоянии драться, но у него не осталось сил и на то, чтобы управлять своим конем. Когда тот встал на дыбы, испуганный всеми этими тянущимися к нему жадными руками, король свалился на землю, как тяжелый куль. Когда Адрагай кое-как поднял его, они вдруг обнаружили, что стоят одни на внезапно опустевшей улице.
– Камень, – прошептал Утер. – Веди меня к Камню…
Рыцарь взвалил короля на спину, с трудом поднялся и донес шаг за шагом до самого дворца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Из тени выступил Фрейр, вытер нож об одежду мертвеца, неторопливо подошел к мулу, по пути подобрав потрескивающий факел. Он остановился возле поверженного тела, осветил землю, сел на корточки и поднял кольцо, а затем, не ускоряя шага, подошел к Ллиэн и улыбнулся ей:
– Держи! Твое кольцо…
Она механически протянула руку. Он отдал ей кольцо, похлопал по шее кобылу и пошел в левый туннель. Вскоре он уже скрылся во мраке.
– Я же дала ему слово! – крикнула королева. Ей отозвался тягучий голос варвара, искаженный эхом.
– Зато я не давал!
Каждый шаг коня доставлял королю неимоверные страдания. Лицо Утера было исцарапано и распухло от ударов. Запекшаяся кровь покрывала всю правую сторону лица, глаз заплыл и превратился в щелку. Он сидел на коне, согнувшись пополам, прижав руку к ребрам, дышать ему было тяжело и больно. Топор задел легкое, вонзившись в плоть и сломав кости. Его плащ намок от крови.
Лишь десяток человек окружали его, и только одно лицо было знакомым: Адрагай Темноволосый. На рыцаря было страшно смотреть. Меч разбил его шлем и рассек лоб, сорвав кожу над бровями. Лоскут кожи болтался перед глазом, покачиваясь в такт шагу лошади. Его кольчуга была повреждена в нескольких местах и вся была заляпана грязью и кровью, а щит, притороченный за спиной и поддерживаемый ленчиком седла, был отмечен множеством следов от ударов – центральная выпуклая часть была полностью разбита, на ней нельзя было даже различить его герб. Однако он пока еще держался прямо и вел под уздцы лошадь Утера в темноте ночи. Молодой рыцарь ехал рядом с ними, но ни тот, ни другой не знали его имени. Остальные были низшими чинами, щитоносцами и оруженосцами, был даже один лучник, едва державшийся в седле… Каждый из них ехал молча, с опустошенным взором и израненным телом, вспоминая о тех жестокостях, которые им довелось наблюдать с самого утра. У них не было сил на слова, они были раздавлены поражением, некоторые корчились от боли, другие стонали. Но, по крайней мере, они были еще живы. А сколько других не дожили до ночи?
К закату сражение превратилось в избиение. Вторая атака короля опрокинула войско монстров телами и лошадьми, копья с треском ломались, в руках оставались лишь обломки древка, и они продолжали сражение мечами и боевыми топорами. Лошади погибали под ними, искромсанные, загрызенные, разорванные огромными клыками монстров. В середине поля брани их упало столько, что они образовали огромную гору тел, на которую рыцари вскакивали с безумными глазами, опьяненные ненавистью. Целые часы они сражались, топча тела мертвых и умирающих; лишь во время передышки удавалось убрать их, перевести дух, промочить горло вином из меха. А потом монстры возвращались опять, снова и снова, до тошноты. Люди сражались плечом к плечу, сжатые так плотно, что монстры побросали свое оружие и набросились на них клыками и когтями. Утер, как и многие другие, потерял своего коня и сражался стоя на земле, размахивая Экскалибуром, как косой, ударяя в груду монстров, пронзая плоть и дробя кости, до тех пор, пока его отяжелевшие руки не дрогнули от усталости, а ноги перестали держать его. Кольчуга на нем порвалась во многих местах под ударами меча и палицы, тело под ней кровоточило. Вокруг него лежали люди с вырванными дымящимися внутренностями. Среди тех, кто еще стоял на ногах, некоторые были уже на последнем издыхании, у кого-то было разрублено лицо или осталась лишь одна рука, но и они вскоре падали замертво. Ожье, молодой солдат в слишком большом шлеме, не придет вечером после битвы. Утер видел, как его разрубил пополам топор монстра. С Ду сорвали шлем, а потом ему в лицо впился клыками волк. Уриен прижимал к себе руки, с которых была содрана кожа. Мадок Черный лежал далеко впереди, среди трупов лучников. Никто не знал, жив ли он.
Они отбрасывали монстров десять раз, от сумерек и до ночи, и все это время видели, как за пределами поля боя формируется новое полчище, охваченное яростью сражения. Человек в темных доспехах и его эскорт из всадников неподвижно наблюдали за бойней, упиваясь зрелищем. Группа воинов вокруг них лишь ждала приказа, чтобы броситься в схватку. Их рост и внешний вид не оставляли сомнения: это были гномы Черной Горы. Их было не более сотни, и они сжимали в узловатых руках длинные топоры. И во главе гномов Утер узнал принца Рогора.
Ближе к ночи принц Махелоас вытянул руку, и гномы с криком ринулись на поле битвы. Они бежали прямо к нему, прямо к Экскалибуру, своему похищенному талисману. Среди них был и Рогор, который рубил и живых и мертвых широкими взмахами топора с исступленностью, позволившей ему вскоре подобраться вплотную к королю. Даже сейчас, после всего пережитого за этот день ужаса, Утер содрогнулся при воспоминании о его страшном, перекошенном лице. Он рухнул на колени, невыразимо уставший, наполовину ослепший от текшей по лицу крови, и руки его так болели, что он не мог больше держать Экскалибур. В тот самый момент, когда они оказались лицом к лицу, принц Рогор засмеялся и стал выкрикивать что-то, чего Утер не мог расслышать в этой безумной рукопашной схватке. Гном размахнулся и ударил, но удар был смягчен внезапно упавшим между ними раненым. Утер закричал, когда железо разрубило кольчугу, ломая ребра, разрывая плоть. От удара он повалился на землю, удивляясь, что не почувствовал никакой боли. И тогда, в последнем броске, он ринулся вперед, выставив Экскалибур, словно копье, и нанес принцу Черной Горы колющий удар, проломив ему переносицу и расколов череп пополам…
Это было последнее, что осталось у него в памяти.
Как он смог выйти, каким чудом оказался верхом на коне, отупевший от усталости и боли, почему не погиб там, среди своих собратьев? Он не знал, но, впрочем, это не имело никакого значения…
На рассвете они подъехали к Лоту. В городе каким-то образом узнали о том, что армия погибла; все ворота были распахнуты настежь. Не было вьючных лошадей, поэтому жители уходили пешком, унося на себе то, что можно было унести. В этой жуткой суматохе находились такие, кто дрался и убивал друг друга из-за кошелька, золотого кубка или окорока… Несколько стражников на крепостных валах и у главной потерны освободили им дорогу. Другие, на улицах города, бросались на них, чтобы отобрать лошадей. Утер был не в состоянии драться, но у него не осталось сил и на то, чтобы управлять своим конем. Когда тот встал на дыбы, испуганный всеми этими тянущимися к нему жадными руками, король свалился на землю, как тяжелый куль. Когда Адрагай кое-как поднял его, они вдруг обнаружили, что стоят одни на внезапно опустевшей улице.
– Камень, – прошептал Утер. – Веди меня к Камню…
Рыцарь взвалил короля на спину, с трудом поднялся и донес шаг за шагом до самого дворца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58