Даже если шансы на выживание были весьма невелики, это казалось более предпочтительным, чем ожидание неминуемой смерти в подземном городе.
Гномы были народом торговцев, приспособленцев без каких бы то ни было моральных принципов, благодаря чему им удалось достичь определенного процветания, но они не умели воевать. Гвардейцы шерифа Тарота, закованные в панцири, как черепахи, чуть не падали под тяжестью доспехов и слишком тяжелого для них оружия, однако им и в голову не приходило оказать хоть малейшее сопротивление неисчислимым ордам Безымянного – ни когда те были рассеяны по равнине, ни когда захватили их город, разграбили мастерские, обчистили сундуки и отобрали их жилища. Даже в мирное время городской страже с трудом удавалось подавлять обычные драки загулявших пьяниц – что уж говорить о том, чтобы противостоять ордам вооруженных монстров… Как только первые сторожевые посты были разгромлены, гномы растворились в своих глубоких норах, припрятав в тысячах тайников то, что удалось сберечь, а потом приготовились принять захватчиков, согласные заплатить сколько надо, лишь бы выжить.
И так было всегда. Маленькие, тучные, плохо стоящие на слишком коротких ножках, гномы не могли быть воинами, они не занимались никаким искусством, не имели никаких талантов, разве что обладали талантом не представлять ни для кого никакой угрозы, даже для самых слабых королевств. Сварливые, но гордые, в основной своей массе довольно глупые и лживые, эти низкорослые существа были сгруппированы в кланы, называемые аллианами, и поскольку строить они ничего не умели, то со звериным упорством принялись рыть землю и прорыли бы ее до самого центра, если бы им это понадобилось. С одного конца королевства до другого, от Баг-Мора на западе до Ха-Бага, Каб-Бага и до логова троглодитов на северном побережье, аллианы гномов стали центрами коммерции, привечая всякую незаконную торговлю, привлекая жуликов со всего света, а вскоре стали служить убежищем для воров, убийц и скупщиков краденого, на которых они не имели никакого влияния. Городское ополчение гномов разгуливало по улицам и взимало налоги со всего, что хоть отдаленно напоминало прилавок с товаром, но настоящая власть была сосредоточена вовсе не во дворце их шерифа. В Каб-Баге, как и в других городах, властвовала Гильдия, могущественное братство воров и убийц, которая диктовала свои законы. Те, кто понял неписаные правила города, могли прекрасно вести там свои дела, изменить жизнь, исчезнуть навсегда или промотать целое состояние в игорных домах удушающей роскоши – при условии, разумеется, внесения своей доли в Гильдию, которая в обмен на золото предоставляла наемного телохранителя устрашающего вида. А суетливые, как муравьи, гномы в своих бездонных колодцах разворачивали бесконечную лихорадочную деятельность, покупали все и продавали еще больше: пряности, рабов, оружие и лошадей, накапливая бесполезные богатства в своих норах, из которых никогда не выходили.
Каб-Баг не был единственным их городом, но наверняка был самым большим, а значит, самым глубоким, уходящим в землю более чем на лье, лабиринтом коридоров и туннелей, вырытых по кругу гигантского центрального кратера, где находились дворцы самых богатых жителей. Главная улица, по которой между лавками торговцев и тавернами сновали караваны, нагруженные товарами, углублялась спиралью до самого нижнего города, куда лишь изредка проникали дневной свет и свежий воздух. Этот квартал был таким темным, что его обитатели называли его «Скатх», Страна теней, что было также названием царства мертвых. Именно там находилось святилище Гильдии, запрятанное глубоко в темной духоте запутанных улочек, куда даже монстры не спускались.
Никакая стена, никакая изгородь не отмечали вход в Страну теней. Пограничным столбом служило обычное бревно, врытое в землю на повороте туннеля, на котором была вырезана руна Беорна – дерево с тремя ветвями, устремленными вверх. Однако и этого было достаточно, чтобы все обходили его стороной, за исключением тех, у кого были веские причины попасть в Скатх.
С тех пор как умер герцог-сенешаль Горлуа, человек, организовавший Гильдию воров и убийц, чтобы сделать из нее орудие власти, последней правительницей стала старая Маольт из Скатха. Но война, опустошавшая земли Логра последние два года, подорвала ее власть так, как не могла того сделать целая армия королевских лучников. После того как гномы срыли свои горы, больше не было золота, не было и обозов, идущих через равнины, на которые в любой момент могли напасть эльфы, гномы или люди Горлуа, и некого было больше убивать – множество людей и без того погибало бессмысленной смертью.
Объятая страхом, Маольт сидела в своем подземном дворце со слугами, евнухами и убийцами, в смолистой духоте жаровен и опьяняющем аромате благовоний, которые постоянно жгли, чтобы заглушить идущий из нижнего города смрад сточных канав. Она была так стара, так богата и так уродлива – особой, необыкновенной уродливостью, седая и одутловатая, жирная и покрытая гнойниками, – что больше ничего не ждала от жизни, если только это не был час обеда. Но запах смерти проник и к ней, витая в отвратительной тишине, накрывшей город. Каб-Баг умирал с тех самых пор, как монстры заполонили его, и городской шум сменился леденящей тишиной, изредка разрываемой долгим жутким воплем какого-нибудь гнома, ставшего игрушкой в гнусных развлечениях захватчиков. С верха своей башни, единственного каменного сооружения во всем квартале, возвышающегося над невероятно скученными лачугами, она смотрела через заляпанное жиром слуховое окно на небо, далеко вверху, недосягаемое и серое. И в этот самый момент она почувствовала идущий оттуда зов.
Маольт не ходила уже давно. Ее собственный вес, не говоря уже о драгоценностях, мехах и парчовых платьях, тяжелых, вышитых золотом, одетых одно на другое в несколько слоев, был таким, что ее ноги были не в состоянии ее носить. Но зов был таким повелительным, что она сделала несколько шагов, прежде чем рухнула на пол. Наверное, ей пришлось бы ползти, подобно чудовищному слизняку, оставляющему за собой след из золотых нитей, выдранных из ее платьев, если бы слуги не подняли ее и не усадили на стул. Оглушенная падением, она некоторое время оставалась почти без сознания, и потому ее слуги забегали вокруг нее с выражением неподдельной тревоги на лицах. По Стране теней распространился страх, и весь этот жалкий двор, состоящий из убийц и продажных девок, безнадежно цеплялся за ее призрачное могущество, не понимая, что сейчас Гильдия не стоила ничего перед лицом Безымянного. Наконец Маольт очнулась, такая жалкая в съехавшей набок вышитой шапочке, открывшей лысину с жидкой порослью белесых волосков, и обвела всех совершенно пустым взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Гномы были народом торговцев, приспособленцев без каких бы то ни было моральных принципов, благодаря чему им удалось достичь определенного процветания, но они не умели воевать. Гвардейцы шерифа Тарота, закованные в панцири, как черепахи, чуть не падали под тяжестью доспехов и слишком тяжелого для них оружия, однако им и в голову не приходило оказать хоть малейшее сопротивление неисчислимым ордам Безымянного – ни когда те были рассеяны по равнине, ни когда захватили их город, разграбили мастерские, обчистили сундуки и отобрали их жилища. Даже в мирное время городской страже с трудом удавалось подавлять обычные драки загулявших пьяниц – что уж говорить о том, чтобы противостоять ордам вооруженных монстров… Как только первые сторожевые посты были разгромлены, гномы растворились в своих глубоких норах, припрятав в тысячах тайников то, что удалось сберечь, а потом приготовились принять захватчиков, согласные заплатить сколько надо, лишь бы выжить.
И так было всегда. Маленькие, тучные, плохо стоящие на слишком коротких ножках, гномы не могли быть воинами, они не занимались никаким искусством, не имели никаких талантов, разве что обладали талантом не представлять ни для кого никакой угрозы, даже для самых слабых королевств. Сварливые, но гордые, в основной своей массе довольно глупые и лживые, эти низкорослые существа были сгруппированы в кланы, называемые аллианами, и поскольку строить они ничего не умели, то со звериным упорством принялись рыть землю и прорыли бы ее до самого центра, если бы им это понадобилось. С одного конца королевства до другого, от Баг-Мора на западе до Ха-Бага, Каб-Бага и до логова троглодитов на северном побережье, аллианы гномов стали центрами коммерции, привечая всякую незаконную торговлю, привлекая жуликов со всего света, а вскоре стали служить убежищем для воров, убийц и скупщиков краденого, на которых они не имели никакого влияния. Городское ополчение гномов разгуливало по улицам и взимало налоги со всего, что хоть отдаленно напоминало прилавок с товаром, но настоящая власть была сосредоточена вовсе не во дворце их шерифа. В Каб-Баге, как и в других городах, властвовала Гильдия, могущественное братство воров и убийц, которая диктовала свои законы. Те, кто понял неписаные правила города, могли прекрасно вести там свои дела, изменить жизнь, исчезнуть навсегда или промотать целое состояние в игорных домах удушающей роскоши – при условии, разумеется, внесения своей доли в Гильдию, которая в обмен на золото предоставляла наемного телохранителя устрашающего вида. А суетливые, как муравьи, гномы в своих бездонных колодцах разворачивали бесконечную лихорадочную деятельность, покупали все и продавали еще больше: пряности, рабов, оружие и лошадей, накапливая бесполезные богатства в своих норах, из которых никогда не выходили.
Каб-Баг не был единственным их городом, но наверняка был самым большим, а значит, самым глубоким, уходящим в землю более чем на лье, лабиринтом коридоров и туннелей, вырытых по кругу гигантского центрального кратера, где находились дворцы самых богатых жителей. Главная улица, по которой между лавками торговцев и тавернами сновали караваны, нагруженные товарами, углублялась спиралью до самого нижнего города, куда лишь изредка проникали дневной свет и свежий воздух. Этот квартал был таким темным, что его обитатели называли его «Скатх», Страна теней, что было также названием царства мертвых. Именно там находилось святилище Гильдии, запрятанное глубоко в темной духоте запутанных улочек, куда даже монстры не спускались.
Никакая стена, никакая изгородь не отмечали вход в Страну теней. Пограничным столбом служило обычное бревно, врытое в землю на повороте туннеля, на котором была вырезана руна Беорна – дерево с тремя ветвями, устремленными вверх. Однако и этого было достаточно, чтобы все обходили его стороной, за исключением тех, у кого были веские причины попасть в Скатх.
С тех пор как умер герцог-сенешаль Горлуа, человек, организовавший Гильдию воров и убийц, чтобы сделать из нее орудие власти, последней правительницей стала старая Маольт из Скатха. Но война, опустошавшая земли Логра последние два года, подорвала ее власть так, как не могла того сделать целая армия королевских лучников. После того как гномы срыли свои горы, больше не было золота, не было и обозов, идущих через равнины, на которые в любой момент могли напасть эльфы, гномы или люди Горлуа, и некого было больше убивать – множество людей и без того погибало бессмысленной смертью.
Объятая страхом, Маольт сидела в своем подземном дворце со слугами, евнухами и убийцами, в смолистой духоте жаровен и опьяняющем аромате благовоний, которые постоянно жгли, чтобы заглушить идущий из нижнего города смрад сточных канав. Она была так стара, так богата и так уродлива – особой, необыкновенной уродливостью, седая и одутловатая, жирная и покрытая гнойниками, – что больше ничего не ждала от жизни, если только это не был час обеда. Но запах смерти проник и к ней, витая в отвратительной тишине, накрывшей город. Каб-Баг умирал с тех самых пор, как монстры заполонили его, и городской шум сменился леденящей тишиной, изредка разрываемой долгим жутким воплем какого-нибудь гнома, ставшего игрушкой в гнусных развлечениях захватчиков. С верха своей башни, единственного каменного сооружения во всем квартале, возвышающегося над невероятно скученными лачугами, она смотрела через заляпанное жиром слуховое окно на небо, далеко вверху, недосягаемое и серое. И в этот самый момент она почувствовала идущий оттуда зов.
Маольт не ходила уже давно. Ее собственный вес, не говоря уже о драгоценностях, мехах и парчовых платьях, тяжелых, вышитых золотом, одетых одно на другое в несколько слоев, был таким, что ее ноги были не в состоянии ее носить. Но зов был таким повелительным, что она сделала несколько шагов, прежде чем рухнула на пол. Наверное, ей пришлось бы ползти, подобно чудовищному слизняку, оставляющему за собой след из золотых нитей, выдранных из ее платьев, если бы слуги не подняли ее и не усадили на стул. Оглушенная падением, она некоторое время оставалась почти без сознания, и потому ее слуги забегали вокруг нее с выражением неподдельной тревоги на лицах. По Стране теней распространился страх, и весь этот жалкий двор, состоящий из убийц и продажных девок, безнадежно цеплялся за ее призрачное могущество, не понимая, что сейчас Гильдия не стоила ничего перед лицом Безымянного. Наконец Маольт очнулась, такая жалкая в съехавшей набок вышитой шапочке, открывшей лысину с жидкой порослью белесых волосков, и обвела всех совершенно пустым взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58