Когда Кит-Канан подъехал, мальчик поспешил к нему и подхватил поводья.
– Ты превосходно выглядишь, – заметил принц, оценивающе разглядывая новый наряд Макели.
– А ты уверен, что оруженосцы так одеваются? – спросил мальчик. Он засунул палец под тугой воротник и потянул жесткую кожу. – Чувствую себя, словно меня проглотил бык.
Кит-Канан засмеялся и похлопал его по плечу.
– Подожди, пока не наденешь настоящие доспехи! – воскликнул он. – Тогда тебе покажется, будто ты в животе одной из наших гигантских черепах!
Троица оставила лошадей слугам на конюшне и вошла во дворец. Появились горничные со свежими полотенцами. Кит-Канан и Дунбарт небрежно вытерли лица и вернули полотенца служанкам. Макели вытирался тщательно, одновременно с неприкрытым любопытством рассматривая девушек. Горничные, обе не старше Макели, покраснели под его пристальным взглядом.
– Пойдем, – проворчал Кит-Канан, потянув мальчика за рукав.
Дунбарт выхватил у него из рук полотенце и подал его служанкам.
– Я еще не закончил, – сопротивлялся Макели.
– Если бы ты продолжал вытираться дальше, ты содрал бы себе кожу и волосы, – заметил гном.
– Я смотрел на девушек, – напрямик ответил Макели.
– Да, словно волк на добычу, – сказал Кит-Канан. – Если хочешь произвести впечатление на прекрасный пол, нужно научиться быть более любезным.
– Что ты имеешь в виду?
– Он имеет в виду, что нельзя пялиться, – вмешался Дунбарт. – Улыбайся и говори что-нибудь приятное.
Макели был озадачен:
– Что я должен сказать?
Кит-Канан, взяв его за подбородок, посоветовал:
– Говори комплименты, например: «Какие у тебя красивые глаза!»; или спроси у девушки, как ее зовут, и ответь: «Какое замечательное имя!»
– А можно до нее дотронуться? – невинно спросил Макели.
– Нет! – воскликнули оба одновременно.
В коридоре они заметили Ульвиссена в сопровождении одного из его солдат. Сенешаль из Эргота передал воину большую жестяную трубку, которую тот торопливо запихнул в кожаную сумку, свисавшую с его плеча. Увидев Кит-Канана, Ульвиссен выпрямился. Солдат с трубкой отдал честь и отправился своей дорогой.
– Как твои дела, мастер Ульвиссен? – вежливо осведомился принц.
– Отлично, Высочайший. Я отправил Его Императорскому Величеству копию предварительного соглашения, которое мы составили.
– Прямо сейчас?
Ульвиссен кивнул. Лицо его, заросшее седеющей бородой, выглядело изможденным. Кит-Канан подумал, что госпожа Тералинд допоздна задержала своего помощника, готовя это послание.
– Не знаешь ли ты, где могут быть мой отец и принц Ситас?
– В последний раз я видел их в приемном зале, где ставили печати на копии соглашения, – с вежливым поклоном ответил Ульвиссен.
– Благодарю тебя.
Кит-Канан и гном отправились дальше. Макели поспешил было за ними, но, пройдя мимо высокого пожилого человека, остановился, глядя на него с любопытством.
– Сколько тебе лет? – непосредственно спросил Макели.
Ульвиссен с удивлением ответил:
– Сорок девять.
– А мне шестьдесят один, – сказал мальчик. – Странно, а ты выглядишь настолько старше меня!
Кит-Канан резко обернулся и взял Макели под локоть.
– Извините его, ваше превосходительство, – сказал принц. – Мальчишка провел всю жизнь в лесу и не знаком с хорошими манерами.
– Ничего, – ответил Ульвиссен, пристально глядя вслед принцу и гному, увлекавшим Макели прочь.
Приемный зал дворца находился на первом этаже центральной башни, этажом ниже зала Балифа. У дверей Дунбарт покинул Кит-Канана.
– Моим старым костям требуется отдых, – извинился он.
Макели хотел было идти с принцем, но тот велел ему ждать снаружи. Мальчик заупрямился, но Кит-Канан резко приказал:
– Займись чем-нибудь полезным. Я скоро вернусь.
Когда Кит-Канан вошел, он увидел, что огромное круглое помещение заполнено письменными столами и табуретами, за которыми сидели писцы, яростно работавшие перьями. Они полностью записывали все речи, произнесенные во время заседаний, и тут же делали копии.
Посреди этого организованного хаоса стояли Ситэл и Ситас, рассматривая листы пергамента, испещренные похожим на паутину почерком. Между столами сновали мальчики, наполнявшие чернильницы, точившие перья, разносившие кипы чистого пергамента. Заметив сына, Ситэл отбросил пергамент и жестом отослал помощника.
– Отец, мне нужно поговорить с тобой. И с тобой, брат, – произнес Кит-Канан, указывая на более спокойный уголок зала. Когда они остались наедине, принц напрямик начал: – Вам известно, что в городе полно рабов, они восстанавливают Рынок?
– Об этом знают все, – быстро ответил Ситас. Сегодня он выглядел особенно изящно, сменив свою обычную одежду на юбку и тунику до колен, сшитую из стеганой золотой ткани. Повязка у него на лбу тоже была золотой.
– А как же закон? – возвысил голос Кит-Канан. – Ни одной семье не позволяется иметь более двух рабов, а я видел более двух сотен, за которыми присматривали жрецы храма Эли.
– Закон относится только к жителям Сильваноста, – сказал Ситас, снова не давая отцу вставить слова. Ситэл молчал, позволяя сыновьям спорить: ему было любопытно, кто одержит верх. – Рабы, которых ты видел, – с реки Эм-Бали, что к северу от города, – добавил первенец Пророка.
– Это отговорки, – с жаром возразил Кит-Канан. – Я никогда не слышал о законах, касающихся только Сильваноста, а не всего народа!
– А что это ты так заботишься о рабах? – поинтересовался Ситас.
– Это несправедливо. – Кит-Канан сжал руки в кулаки. – Они такие же эльфы, как мы с вами. Эльфы не должны порабощать эльфов.
– Они не такие, как мы, – фыркнул Ситас. – Это Каганести.
– И это само по себе означает для них рабство?
Ситэл решил, что пришло время вмешаться.
– Рабочие, которых ты видел, были проданы в рабство, потому что они совершили преступления против народа Сильванести, – мягко произнес он. – То, что они Каганести, не имеет значения. Ты зря сочувствуешь им, Кит.
– Я так не думаю, отец, – пылко возразил сын. – Мы все гордимся нашей кровью Сильванести, и это хорошо. Но гордость не должна заставлять нас эксплуатировать наших подданных.
– Ты слишком долго пробыл в глуши, – холодно заметил Ситас. – Ты забыл, какова жизнь в большом мире.
– Придержи язык, – резко перебил его Ситэл. – И ты тоже, Кит.
Звездный Пророк выглядел удрученным.
– Я рад видеть, что оба моих сына так остро чувствуют, что справедливо, а что нет. Вижу, что в ваших жилах течет кровь Сильваноса. Но этот спор о рабах не имеет смысла. Если с рабами на Рынке хорошо обращаются и они выполняют назначенную работу, я не вижу причин вмешиваться.
– Но, отец…
– Выслушай меня, Кит. Ты вернулся всего четыре дня назад. Я знаю, что в лесу ты привык к большой свободе, но город и народ не могут существовать подобно лагерю в глуши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Ты превосходно выглядишь, – заметил принц, оценивающе разглядывая новый наряд Макели.
– А ты уверен, что оруженосцы так одеваются? – спросил мальчик. Он засунул палец под тугой воротник и потянул жесткую кожу. – Чувствую себя, словно меня проглотил бык.
Кит-Канан засмеялся и похлопал его по плечу.
– Подожди, пока не наденешь настоящие доспехи! – воскликнул он. – Тогда тебе покажется, будто ты в животе одной из наших гигантских черепах!
Троица оставила лошадей слугам на конюшне и вошла во дворец. Появились горничные со свежими полотенцами. Кит-Канан и Дунбарт небрежно вытерли лица и вернули полотенца служанкам. Макели вытирался тщательно, одновременно с неприкрытым любопытством рассматривая девушек. Горничные, обе не старше Макели, покраснели под его пристальным взглядом.
– Пойдем, – проворчал Кит-Канан, потянув мальчика за рукав.
Дунбарт выхватил у него из рук полотенце и подал его служанкам.
– Я еще не закончил, – сопротивлялся Макели.
– Если бы ты продолжал вытираться дальше, ты содрал бы себе кожу и волосы, – заметил гном.
– Я смотрел на девушек, – напрямик ответил Макели.
– Да, словно волк на добычу, – сказал Кит-Канан. – Если хочешь произвести впечатление на прекрасный пол, нужно научиться быть более любезным.
– Что ты имеешь в виду?
– Он имеет в виду, что нельзя пялиться, – вмешался Дунбарт. – Улыбайся и говори что-нибудь приятное.
Макели был озадачен:
– Что я должен сказать?
Кит-Канан, взяв его за подбородок, посоветовал:
– Говори комплименты, например: «Какие у тебя красивые глаза!»; или спроси у девушки, как ее зовут, и ответь: «Какое замечательное имя!»
– А можно до нее дотронуться? – невинно спросил Макели.
– Нет! – воскликнули оба одновременно.
В коридоре они заметили Ульвиссена в сопровождении одного из его солдат. Сенешаль из Эргота передал воину большую жестяную трубку, которую тот торопливо запихнул в кожаную сумку, свисавшую с его плеча. Увидев Кит-Канана, Ульвиссен выпрямился. Солдат с трубкой отдал честь и отправился своей дорогой.
– Как твои дела, мастер Ульвиссен? – вежливо осведомился принц.
– Отлично, Высочайший. Я отправил Его Императорскому Величеству копию предварительного соглашения, которое мы составили.
– Прямо сейчас?
Ульвиссен кивнул. Лицо его, заросшее седеющей бородой, выглядело изможденным. Кит-Канан подумал, что госпожа Тералинд допоздна задержала своего помощника, готовя это послание.
– Не знаешь ли ты, где могут быть мой отец и принц Ситас?
– В последний раз я видел их в приемном зале, где ставили печати на копии соглашения, – с вежливым поклоном ответил Ульвиссен.
– Благодарю тебя.
Кит-Канан и гном отправились дальше. Макели поспешил было за ними, но, пройдя мимо высокого пожилого человека, остановился, глядя на него с любопытством.
– Сколько тебе лет? – непосредственно спросил Макели.
Ульвиссен с удивлением ответил:
– Сорок девять.
– А мне шестьдесят один, – сказал мальчик. – Странно, а ты выглядишь настолько старше меня!
Кит-Канан резко обернулся и взял Макели под локоть.
– Извините его, ваше превосходительство, – сказал принц. – Мальчишка провел всю жизнь в лесу и не знаком с хорошими манерами.
– Ничего, – ответил Ульвиссен, пристально глядя вслед принцу и гному, увлекавшим Макели прочь.
Приемный зал дворца находился на первом этаже центральной башни, этажом ниже зала Балифа. У дверей Дунбарт покинул Кит-Канана.
– Моим старым костям требуется отдых, – извинился он.
Макели хотел было идти с принцем, но тот велел ему ждать снаружи. Мальчик заупрямился, но Кит-Канан резко приказал:
– Займись чем-нибудь полезным. Я скоро вернусь.
Когда Кит-Канан вошел, он увидел, что огромное круглое помещение заполнено письменными столами и табуретами, за которыми сидели писцы, яростно работавшие перьями. Они полностью записывали все речи, произнесенные во время заседаний, и тут же делали копии.
Посреди этого организованного хаоса стояли Ситэл и Ситас, рассматривая листы пергамента, испещренные похожим на паутину почерком. Между столами сновали мальчики, наполнявшие чернильницы, точившие перья, разносившие кипы чистого пергамента. Заметив сына, Ситэл отбросил пергамент и жестом отослал помощника.
– Отец, мне нужно поговорить с тобой. И с тобой, брат, – произнес Кит-Канан, указывая на более спокойный уголок зала. Когда они остались наедине, принц напрямик начал: – Вам известно, что в городе полно рабов, они восстанавливают Рынок?
– Об этом знают все, – быстро ответил Ситас. Сегодня он выглядел особенно изящно, сменив свою обычную одежду на юбку и тунику до колен, сшитую из стеганой золотой ткани. Повязка у него на лбу тоже была золотой.
– А как же закон? – возвысил голос Кит-Канан. – Ни одной семье не позволяется иметь более двух рабов, а я видел более двух сотен, за которыми присматривали жрецы храма Эли.
– Закон относится только к жителям Сильваноста, – сказал Ситас, снова не давая отцу вставить слова. Ситэл молчал, позволяя сыновьям спорить: ему было любопытно, кто одержит верх. – Рабы, которых ты видел, – с реки Эм-Бали, что к северу от города, – добавил первенец Пророка.
– Это отговорки, – с жаром возразил Кит-Канан. – Я никогда не слышал о законах, касающихся только Сильваноста, а не всего народа!
– А что это ты так заботишься о рабах? – поинтересовался Ситас.
– Это несправедливо. – Кит-Канан сжал руки в кулаки. – Они такие же эльфы, как мы с вами. Эльфы не должны порабощать эльфов.
– Они не такие, как мы, – фыркнул Ситас. – Это Каганести.
– И это само по себе означает для них рабство?
Ситэл решил, что пришло время вмешаться.
– Рабочие, которых ты видел, были проданы в рабство, потому что они совершили преступления против народа Сильванести, – мягко произнес он. – То, что они Каганести, не имеет значения. Ты зря сочувствуешь им, Кит.
– Я так не думаю, отец, – пылко возразил сын. – Мы все гордимся нашей кровью Сильванести, и это хорошо. Но гордость не должна заставлять нас эксплуатировать наших подданных.
– Ты слишком долго пробыл в глуши, – холодно заметил Ситас. – Ты забыл, какова жизнь в большом мире.
– Придержи язык, – резко перебил его Ситэл. – И ты тоже, Кит.
Звездный Пророк выглядел удрученным.
– Я рад видеть, что оба моих сына так остро чувствуют, что справедливо, а что нет. Вижу, что в ваших жилах течет кровь Сильваноса. Но этот спор о рабах не имеет смысла. Если с рабами на Рынке хорошо обращаются и они выполняют назначенную работу, я не вижу причин вмешиваться.
– Но, отец…
– Выслушай меня, Кит. Ты вернулся всего четыре дня назад. Я знаю, что в лесу ты привык к большой свободе, но город и народ не могут существовать подобно лагерю в глуши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85