– Что ж ты не воспользовался своей магией, Вольторно? – насмешливо спросил Кит-Канан.
Один из людей начал откровенно объяснять:
– Наш хозяин должен быть очень близко к тому, кого он… – Вольторно сшиб говорившего с ног, и полезные сведения на этом оборвались. Человек упал с залитым кровью лицом.
Теперь Кит-Канан понял. Волшебные возможности Вольторно были ограничены. Вероятно, он умел только одурманивать других, как сделал это во время поединка с Кит-Кананом. И Вольторно должен был находиться очень близко к тому, кого хотел заколдовать, – наверное, именно поэтому он подкрадывался к Анайе.
На следующее утро Кит-Канан проснулся с онемевшим телом и едва мог стоять на ногах. Он промерз до костей, кандалы мешали ему спать. Он как раз пытался вытянуть ногу, когда по поляне разнесся вопль ужаса. Кит-Канан повернулся в сторону, откуда послышался крик.
Один из часовых с бледным лицом и открытым ртом уставился на постель своего товарища. Прежде чем он издал второй крик, подоспел Вольторно и отпихнул его.
На лице главаря также отразился ужас, когда он взглянул на постель. Человек, который кричал, пробормотал:
– Хозяин! Они перерезали Герниану глотку! Как?
Набросившись на перепуганного воина, полуэльф велел ему замолчать. Люди окружили своего убитого товарища. Каждый задавал себе один и тот же вопрос: как Анайя и Макели смогли зарезать человека незаметно для часового? Как они пробрались через ловушки? Вольторно пришел в замешательство, люди были близки к панике.
Глава 19
Ситас возвращается
Наступило утро; по огромной палатке посла бестолково сновали люди. Ситас слышал их хриплые со сна голоса в коридоре, отделенном от его комнаты занавесью. Поднявшись, он разгладил помятую одежду.
Когда принц вошел в главную комнату, Ульвиссен поприветствовал его и предложил позавтракать, но Ситас только взял из вазы яблоко и отказался от остального. Насколько ему было известно, люди имели привычку есть ужасно тяжелую пищу; возможно, из-за этого многие из них страдали полнотой.
Ночью дождь перестал, и теперь с юга дул ровный ветер, разрывавший плотный покров облаков на мохнатые, пушистые куски. С выгодной позиции на вершине холма над рекой казалось, что облака несутся на уровне глаз. Лучи утреннего солнца, пробивавшиеся сквозь просветы в тучах, освещали берег реки.
– Странная погода, – обратился Ульвиссен к Ситасу, выглядывавшему наружу.
– У нас здесь редко бывает снег или лед, но зимой с южного океана часто налетают ураганы, – объяснил принц Сильванести.
На реке было оживленно: взад-вперед, пользуясь затишьем, сновали мелкие суденышки. Ульвиссен, подобрав полы своего толстого шерстяного плаща, спросил у Ситаса, прерывается ли сообщение через реку во время шторма.
– О нет. Рыбаки и паромщики привыкли к плохой погоде. Только необыкновенно жестокий ветер может приковать их к причалу.
Ульвен и Тералинд вышли из палатки, эскорты Ситаса и посла выстроились по порядку. При дневном свете старый посол выглядел еще хуже. Кожа его была землистого цвета, с явственно проступающими голубыми венами. Человек двигался так мало, что Ситас принял бы его за труп, если бы он время от времени не моргал.
Группа слуг принялась сворачивать палатку. Воздух наполнился стуком деревянных молотков и шумом падающих тканей, и Ситас направился на баржу. Ночью гигантская черепаха втянула в панцирь голову и ноги, сейчас она все еще спала. Ситас постучал по корпусу судна.
– Паромщик! – позвал он. – Ты здесь?
Вверху показалась голова пожилого эльфа.
– Здесь, Высочайший!
Он вспрыгнул на фальшборт с удивительной для своего возраста ловкостью. На плече его лежал длинный рычаг; слегка раскачивая его, он подошел к месту, где цепи, охватывавшие панцирь черепахи, были привязаны к гигантским железным крючьям, вбитым в корпус баржи. Просунув плоский конец рычага под цепи, он крикнул:
– Отойдите все в сторону!
Солдаты – эльфы и люди – встревожились. Ситас, направлявшийся обратно к Ульвиссену, резко остановился и обернулся. Паромщик налег на рычаг, и одна цепь соскочила с крюка. Он снова закричал, чтобы освободили дорогу, и скинул с крюка другую цепь. Принц заметил, что люди наблюдают за всем этим с неподдельным интересом, и надеялся, что паромщик знает, что делает.
Огромные оковы спали с черепахи. Ошейник, обхватывавший шею животного, раскрылся, и от этого оно проснулось. Мощная зеленая голова медленно поднялась.
Паромщик поднес к губам горн и издал трель. Из панциря показались ноги черепахи, она встала, Задняя часть панциря задела баржу, и та сдвинулась с места.
– Осторожно! – предупредил паромщик.
Пятнадцатифутовая баржа с возрастающей скоростью скользила вниз по слякоти. Вчера, во время подъема, в земле была уже прорыта канава, и теперь паром съезжал по ней вниз, поднимая перед собой фонтан грязи. Паромщик проиграл на своем горне кавалерийский марш.
– Это безумие! – воскликнула Тералинд. – Он разлетится на куски.
Оглянувшись, Ситас увидел, что женщина оставила своего прикованного к креслу мужа и вместе с Ульвиссеном подошла ближе к склону. Как того требовала вежливость, он попытался успокоить ее:
– Это обычное дело. Не бойся, госпожа, судно построено крепко.
И он молился Матери, чтобы это оказалось правдой.
Плоская корма баржи ударилась о воду, подняв гигантскую волну. Затем судно полностью соскользнуло в реку, оставив за собой шлейф грязи.
Черепаха неуклюже двинулась к реке. Когда рептилия проползала мимо, слуги, разбиравшие палатку, бросились врассыпную. С невозмутимым спокойствием гигант развернулся и двинулся вниз, Скользкая грязь под ногами не мешала ему ползти по склону. Когда хозяин протрубил сигнал, черепаха спокойно вошла в воду и позволила снова привязать себя к барже.
Через час посольство было готово к отправлению. Когда все направились по вымощенной мрамором дорожке к воде, ветер утих и вскоре совсем прекратился.
Эльфийский капитан покачал головой.
– Затишье скоро кончится, – осмелился он заметить.
– Снова пойдет дождь? – спросил Ульвиссен.
– И ветер подует, – добавил Ситас.
Посол и его свита прибыли на остров без происшествий. На берегу их ожидало трое носилок и две повозки, запряженные лошадьми. Волны разбивались в пыль о причал, забрызгивая несчастных носильщиков, стоявших около портшезов. Позабыв о церемониях, посла поспешно запихнули в одни носилки, госпожу Тералинд – в другие, а Ситас забрался в третьи. Повозки были предназначены для багажа. Все остальные должны были идти пешком.
Войдя к себе, Ситас был поражен. Окна были закрыты ставнями – шел дождь, – и в полутемной комнате, без света, его ожидала Герматия.
– Итак, ты дома, – раздраженно начала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85