только лицо и скрещенные кисти рук казались нарисованными мелом на сыром ветреном мраке. Несколько мгновений он следил за уходящими со странным выражением умиротворенной насмешливой грусти. Потом тряхнул головой, перекинул ногу через сиденье мотоцикла и дал газ.
Мотоцикл, такой же призрачный, как и растаявшая в темноте пара, сорвался с места, мелькнул бесшумной серебристой кометой – и пропал, то ли в проходных дворах, то ли в мокром весеннем небе…
Света стояла у Ларисиной могилы и никак не могла уместить в голове, как это могло случиться.
Обыденность превратилась в какой-то абсурд во вторник. Света просто позвонила Ларисе насчет договориться пойти на работу вместе, а трубку сняла ее заплаканная мама.
Сказала, что…
Нет, но почему?
Света выслушала, почему. Какие-то там сосуды около сердца. Какая-то медицинская ахинея. Ну сосуды. Я понимаю. Так значит, Ларка в среду не танцует? И в пятницу?
И никогда?
Да этого просто не может быть!
Тогда Света повесила трубку и долго-долго думала. Ей то хотелось плакать, то становилось холодно от дикого ужаса. Ларка была старше ее на два года.
И умерла. Лопнул какой-то там кровеносный сосуд. Пустяк. Бред. Ерунда. Но так что же это выходит? Света, получается, тоже может умереть в любой момент?
И вообще – кто угодно? Вот так, взять и умереть, ни с того, ни с сего?
Света попыталась отвлечься, потому что мысли были чудовищно страшны. Она позвонила в «Берег», чтобы сказать, что дуэт «Сафо» больше работать не может… потому что больше не существует. Она слушала длинные гудки, и думала, как она сможет это произнести, но произносить не пришлось. Длинные гудки сменились короткими. К телефону никто не подошел.
Света ходила по квартире, как в тумане. Она думала о Ларисе и о Витьке Воронове. Витька был наркоман, а Лариса – нет. И она пережила его почти на год. В чем тут смысл?
Теперь нет их обоих. И жизнь можно задуть, как свечу. Раз – и все. Как можно исчезнуть, совсем исчезнуть, необратимо, навсегда – оттого, что порвался дурацкий сосудик толщиной со стержень шариковой ручки?!
Оставаться наедине с собой было невозможно. Ехать к старым знакомым не хотелось. Они будут расспрашивать. Света расплачется. Возвращаться придется поздно. Идти будет страшно. Господи, да все, все вокруг – это смертельная опасность! Все – дорога, машины, электричество, дома, люди – все годится для убийства! Как же жить?!
Света поехала в «Берег». Просто скажу коротко, заберу остаток денег – и все, думала она. Скажу, заберу – и домой. В маршрутке было как-то… Света сидела рядом с водителем, и у нее в мозгу горели четкие яркие картины – как из-за угла вылетает грузовик, как маршрутка не успевает затормозить – и водителя протыкает насквозь рулевая колонка, а в Светино лицо летят осколки стекла, острые, как стилеты…
Это был бред, но его было не выкинуть из головы.
Она попросила остановить на обычном месте и вышла. Побрела вдоль улицы, медленно, раздумывая, потому что тут тоже что-то изменилось. Очень сильно изменилось. На удивление.
Света не видела синей эмблемы клуба на стене стильного стеклянно-бетонного здания, где «Берег» располагался. Здание – вот оно. Над шикарным подъездом – мигающая вывеска «Интернет-кафе». На автомобильной стоянке – пара-тройка разномастных автомобилей. И ни малейшего следа того синего силуэта с веслом, который Лариса называла «Паромщиком». Что это со мной, а?
Света подошла к входу. У дверей стояли и курили двое мужчин – молодой лохматый парень и бородатый дядька в камуфляже. Обернулись. Разулыбались. Света отстраненно отметила, что выглядит неплохо.
– Скажите, пожалуйста, – начала она, еще не зная, как будет заканчивать фразу, – скажите, а вы не знаете, как пройти к ночному клубу «Берег»?
Мужчины переглянулись.
– Ну-ка, Димка, – сказал дядька, – ты у нас специалист по таким местам, помогай девушке.
Димка яростно почесал в затылке.
– Ну, подруга, – сказал он с дурашливой улыбкой, – в нашем квартале подобных заведений четыре штуки. Но названия «Берег» в досье не числится. Вы не перепутали?
Света в каком-то оцепенении смотрела на знакомый подъезд и молчала.
– Тут через улицу – салон красоты «Берегиня», – сказал Димка. – А?
– А Интернет-кафе тут давно? – спросила Света, чувствуя себя героиней нелепого фильма.
– Года три, – сказал Димка. – А хотите, сходим в другой ночной клуб, а? Ну его, этот «Берег», к черту?
Света молча пошла прочь. У нее было безумное чувство, будто две ближайших недели ей приснились. Или их украли из ее жизни, эти две недели.
Лариса была права. Этот клуб, появляющийся и исчезающий, был действительно странным местом. И страшным. Он появился, чтобы забрать Ларисину жизнь, и исчез, как только…
– Какое счастье, – сказала Света шепотом. Она подумала: «Какое счастье, что я жива!»
Деньги уже не шли ей на ум.
И на похороны Ларисы идти совершенно не хотелось. Именно потому, что Лариса похожа на Свету, и что Лариса старше Светы только на два года, и все это напоминает…
Света отчаянно не хотела видеть Ларису в гробу. Но пошла. Ей было жаль тетю Аду, которая пила и плакала, и осунулась, и ее круглое лицо стало неуловимо похоже на скуластое удлиненное лицо Ларисы, а глаза опухли и покраснели. Свете было наплевать на присутствие бесчисленной толпы безутешных Ларисиных родственников, с которыми Лариса ее не знакомила, потому что сама с ними не общалась. У Светы вызвало тоску мокрое кладбище, покрытое остатками серого снега, и земля, превратившаяся в грязь. Ее слегка утешило Ларисино лицо – вовсе не страшное, отрешенно спокойное, не искаженное муками смерти. И она удивилась, увидев у гроба молодого человека в светлом пальто и с бородкой, с выражением такой искренней и мучительной скорби, что на него вчуже смотреть было больно.
– Ларочкин одноклассник, – всхлипнула тетя Ада. – Он так Ларочку любил, так любил…
Надо же, подумала Света. Еще один одноклассник. Как Воронов. Но как, однако, его пробило… чуть не плачет… интересно, он думает, что уже двое из их класса…
И тут на кладбищенской аллее появилась шикарная моложавая дама в длинном плаще и шляпе. Ее держал под руку молодой человек со слащавым лицом и редкими усиками, а в свободной руке дамы были четыре красных гвоздики. Пара эта остановилась поодаль; вероятно, дама подошла бы проститься после толпы Ларисиных родственников, но ее заметил одноклассник с бородкой.
Он побледнел до синевы губ и не подошел, а прямо-таки подбежал к даме, у которой вздернулись брови и приоткрылся рот.
– Вы как могли сюда прийти?! – завопил он шепотом, хватая даму за плащ на груди. – Вы – убийца, ведьма, вас как сюда принесло?!
– Антон, ты с ума сошел, – зашипела дама, отдирая его руки. – Отпусти меня сейчас же, ты же на кладбище, на похоронах, в конце концов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Мотоцикл, такой же призрачный, как и растаявшая в темноте пара, сорвался с места, мелькнул бесшумной серебристой кометой – и пропал, то ли в проходных дворах, то ли в мокром весеннем небе…
Света стояла у Ларисиной могилы и никак не могла уместить в голове, как это могло случиться.
Обыденность превратилась в какой-то абсурд во вторник. Света просто позвонила Ларисе насчет договориться пойти на работу вместе, а трубку сняла ее заплаканная мама.
Сказала, что…
Нет, но почему?
Света выслушала, почему. Какие-то там сосуды около сердца. Какая-то медицинская ахинея. Ну сосуды. Я понимаю. Так значит, Ларка в среду не танцует? И в пятницу?
И никогда?
Да этого просто не может быть!
Тогда Света повесила трубку и долго-долго думала. Ей то хотелось плакать, то становилось холодно от дикого ужаса. Ларка была старше ее на два года.
И умерла. Лопнул какой-то там кровеносный сосуд. Пустяк. Бред. Ерунда. Но так что же это выходит? Света, получается, тоже может умереть в любой момент?
И вообще – кто угодно? Вот так, взять и умереть, ни с того, ни с сего?
Света попыталась отвлечься, потому что мысли были чудовищно страшны. Она позвонила в «Берег», чтобы сказать, что дуэт «Сафо» больше работать не может… потому что больше не существует. Она слушала длинные гудки, и думала, как она сможет это произнести, но произносить не пришлось. Длинные гудки сменились короткими. К телефону никто не подошел.
Света ходила по квартире, как в тумане. Она думала о Ларисе и о Витьке Воронове. Витька был наркоман, а Лариса – нет. И она пережила его почти на год. В чем тут смысл?
Теперь нет их обоих. И жизнь можно задуть, как свечу. Раз – и все. Как можно исчезнуть, совсем исчезнуть, необратимо, навсегда – оттого, что порвался дурацкий сосудик толщиной со стержень шариковой ручки?!
Оставаться наедине с собой было невозможно. Ехать к старым знакомым не хотелось. Они будут расспрашивать. Света расплачется. Возвращаться придется поздно. Идти будет страшно. Господи, да все, все вокруг – это смертельная опасность! Все – дорога, машины, электричество, дома, люди – все годится для убийства! Как же жить?!
Света поехала в «Берег». Просто скажу коротко, заберу остаток денег – и все, думала она. Скажу, заберу – и домой. В маршрутке было как-то… Света сидела рядом с водителем, и у нее в мозгу горели четкие яркие картины – как из-за угла вылетает грузовик, как маршрутка не успевает затормозить – и водителя протыкает насквозь рулевая колонка, а в Светино лицо летят осколки стекла, острые, как стилеты…
Это был бред, но его было не выкинуть из головы.
Она попросила остановить на обычном месте и вышла. Побрела вдоль улицы, медленно, раздумывая, потому что тут тоже что-то изменилось. Очень сильно изменилось. На удивление.
Света не видела синей эмблемы клуба на стене стильного стеклянно-бетонного здания, где «Берег» располагался. Здание – вот оно. Над шикарным подъездом – мигающая вывеска «Интернет-кафе». На автомобильной стоянке – пара-тройка разномастных автомобилей. И ни малейшего следа того синего силуэта с веслом, который Лариса называла «Паромщиком». Что это со мной, а?
Света подошла к входу. У дверей стояли и курили двое мужчин – молодой лохматый парень и бородатый дядька в камуфляже. Обернулись. Разулыбались. Света отстраненно отметила, что выглядит неплохо.
– Скажите, пожалуйста, – начала она, еще не зная, как будет заканчивать фразу, – скажите, а вы не знаете, как пройти к ночному клубу «Берег»?
Мужчины переглянулись.
– Ну-ка, Димка, – сказал дядька, – ты у нас специалист по таким местам, помогай девушке.
Димка яростно почесал в затылке.
– Ну, подруга, – сказал он с дурашливой улыбкой, – в нашем квартале подобных заведений четыре штуки. Но названия «Берег» в досье не числится. Вы не перепутали?
Света в каком-то оцепенении смотрела на знакомый подъезд и молчала.
– Тут через улицу – салон красоты «Берегиня», – сказал Димка. – А?
– А Интернет-кафе тут давно? – спросила Света, чувствуя себя героиней нелепого фильма.
– Года три, – сказал Димка. – А хотите, сходим в другой ночной клуб, а? Ну его, этот «Берег», к черту?
Света молча пошла прочь. У нее было безумное чувство, будто две ближайших недели ей приснились. Или их украли из ее жизни, эти две недели.
Лариса была права. Этот клуб, появляющийся и исчезающий, был действительно странным местом. И страшным. Он появился, чтобы забрать Ларисину жизнь, и исчез, как только…
– Какое счастье, – сказала Света шепотом. Она подумала: «Какое счастье, что я жива!»
Деньги уже не шли ей на ум.
И на похороны Ларисы идти совершенно не хотелось. Именно потому, что Лариса похожа на Свету, и что Лариса старше Светы только на два года, и все это напоминает…
Света отчаянно не хотела видеть Ларису в гробу. Но пошла. Ей было жаль тетю Аду, которая пила и плакала, и осунулась, и ее круглое лицо стало неуловимо похоже на скуластое удлиненное лицо Ларисы, а глаза опухли и покраснели. Свете было наплевать на присутствие бесчисленной толпы безутешных Ларисиных родственников, с которыми Лариса ее не знакомила, потому что сама с ними не общалась. У Светы вызвало тоску мокрое кладбище, покрытое остатками серого снега, и земля, превратившаяся в грязь. Ее слегка утешило Ларисино лицо – вовсе не страшное, отрешенно спокойное, не искаженное муками смерти. И она удивилась, увидев у гроба молодого человека в светлом пальто и с бородкой, с выражением такой искренней и мучительной скорби, что на него вчуже смотреть было больно.
– Ларочкин одноклассник, – всхлипнула тетя Ада. – Он так Ларочку любил, так любил…
Надо же, подумала Света. Еще один одноклассник. Как Воронов. Но как, однако, его пробило… чуть не плачет… интересно, он думает, что уже двое из их класса…
И тут на кладбищенской аллее появилась шикарная моложавая дама в длинном плаще и шляпе. Ее держал под руку молодой человек со слащавым лицом и редкими усиками, а в свободной руке дамы были четыре красных гвоздики. Пара эта остановилась поодаль; вероятно, дама подошла бы проститься после толпы Ларисиных родственников, но ее заметил одноклассник с бородкой.
Он побледнел до синевы губ и не подошел, а прямо-таки подбежал к даме, у которой вздернулись брови и приоткрылся рот.
– Вы как могли сюда прийти?! – завопил он шепотом, хватая даму за плащ на груди. – Вы – убийца, ведьма, вас как сюда принесло?!
– Антон, ты с ума сошел, – зашипела дама, отдирая его руки. – Отпусти меня сейчас же, ты же на кладбище, на похоронах, в конце концов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71