Джон возвращался назад, выходя из-за угла кабинета, как тогда, когда я увидела его в первый раз. Только теперь, не заходя в кабинет, направился к двери музея, открыл ее, вышел и медленно закрыл, оставив лишь узкую щелочку, в которую просунул руку и включил сигнализацию. По-видимому, входя в музей, он отключил ее.
Я вспомнила, что он рассказывал мне о сигнализации. Она работает с помощью фотоэлементов. Когда кто-то проходит мимо луча света, фотоэлемент включает сирену. Фотоэлементы установлены на дверях музея, кабинета профессора и на всех окнах. Я решила, что если буду держаться подальше от этих мест, то не подниму тревоги, которая разбудит весь дом.
Но если попадусь, меня могут обвинить во всех бедах, происходящих в Уэруолде! И все же, невзирая на страх, я сгорала от любопытства узнать, что же Джон делал в музее в столь поздний час. И что ему было нужно в углу за кабинетом, где не было никаких ценностей? Я попыталась вспомнить, что там находится. Вдоль стены кабинета стоят каменные саркофаги, за ними дверь в реставрационный кабинет... Вспомнив, что находилось там, я вздрогнула. Ведь именно там Джон реставрировал черепа и драгоценные головные уборы придворных дам одной из цариц! Когда их нашли, то залили воском, чтобы сохранить украшения головных уборов. Один череп уже был отреставрирован. Джон с помощью шпатлевки сумел восстановить даже лицо дамы и надел на череп парик. Отреставрированный головной убор наценил на парик, а меня попросил раскрасить лицо и нарисовать глаза. Эксперимент оказался настолько удачным, что профессор решил точно так же поступить и с остальными черепами.
Молча, не дыша, я пробралась в музей. Тонкий луч фонаря осветил знакомые предметы, кажущиеся сейчас зловещими и ужасающими. Мумия в открытом деревянном гробу, стоящем прямо возле стены, казалось, была готова броситься на меня! Это был один из самых любимых экспонатов профессора, найденный давно, в те времена, когда мумии разрешалось свободно вывозить из Египта.
Я осторожно обошла кругом. Ярко-голубые, словно из ляпис-лазури глаза деревянной статуи какого-то давно забытого жреца Езуса злобно сверкнули на меня. В ужасе отвернувшись от них, я чуть не споткнулась о саркофаг и остановилась, чтобы унять дрожь. В знакомых очертаниях музея сегодня появилось что-то жутковатое. Присутствие древнего мертвеца угнетало меня. За окнами дул порывистый ветер. В тишине тоннеля я его не слышала, но здесь он наполнял огромную комнату пронзительными звуками. Стекла дребезжали, а мои зубы, словно из сочувствия, вторили им.
Я заглянула в открытый реставрационный кабинет, из предосторожности держа фонарь подальше от окна. Похоже, все было на месте. Некоторые корзины еще не распаковали, на столе лежал недавно растопленный воск, из которого осторожно извлекли кости. Каждая косточка была очищена и возвращена в то же положение, в котором ее нашли вместе с украшениями. Я посветила фонарем. На меня невидящими глазницами смотрел восстановленный череп. В глазнице сверкал золотой листок из головного убора, вставленный туда чьей-то кощунственной рукой.
Я раскрыла рот от удивления и отвела луч. Он высветил из темноты восстановленную голову дамы, поднятую на подставку. Посмотрев на нее, я ужаснулась. Черные глаза, которые я нарисовала, смотрели на меня из-под темных бровей. Покрашенные красной помадой губы, казалось, самодовольно улыбались. Пятна зеленой погребальной краски, которую я нанесла ей на щеки, ярко светились. Но голова была совершенно безволосой, потому что тяжелый парик со старинной прической, который мы на нее надели, чтобы поверх него закрепить тяжелые ленты из чеканного золота, цветы, листья и сверкающие драгоценности ее головного убора пропали...
Я боролась с желанием бросить все и в панике убежать обратно в тоннель. Джон не крал головной убор. Он ушел из музея с пустыми руками. Да ему и не требовалось его красть, потому что реставрация занимала его гораздо больше, чем листья, кольца и ляпис-лазурь. Я нахмурилась. То же самое можно сказать и о профессоре. Человек не крадет собственные сокровища. И все же Джон что-то здесь делал тайком, невидимый за стеной кабинета...
Я осторожно прошлась по комнате, пытаясь вспомнить все находившиеся там экспонаты. Но не обнаружила никакой пропажи. Предположим, Джон пришел сюда, встревоженный каким-то звуком, и увидел, что головной убор пропал. Если случилось именно это, то он, вполне возможно, помчался к профессору. Сейчас они были бы уже здесь, однако в огромном доме царила жуткая тишина, нарушаемая лишь воем ветра. Я застыла и внимательно прислушалась, готовая в любой момент скрыться в тоннеле. И расслабилась только через несколько минут.
Джон не пошел к отцу, чтобы доложить о пропавшем головном уборе, значит, возможно, по какой-то причине спрятал его? Уж не в кабинете ли? Я было двинулась туда, но остановилась, вспомнив о каменном саркофаге, о который чуть не споткнулась. Луч фонарика высветил его прямо передо мной. Нахмурившись, я посветила на него. Саркофаг был закрыт.
Странно. Раньше он был открыт. В этом я была уверена. На «Лорелее» упакованная крышка лежала отдельно, а потом с момента доставки в музей все время стояла за каменным саркофагом у стены кабинета профессора. Она не могла сама точно лечь на то место, где находилась многие века, охраняя забальзамированное тело царя. Чтобы положить тяжеленную крышку на саркофаг, сначала ее нужно было поднять. А это мог сделать только кто-то, обладающий силой и точностью Джона.
Конечно, это сделал Джон! Только зачем?
Положив фонарь, я снова прислушалась. В музее стояла тишина. Я наклонилась и попыталась подцепить каменную крышку, но лишь сломала ноготь и оцарапала пальцы. Под рукой не было ничего, чем можно было бы ее приподнять. Я решила подойти к изголовью саркофага, ухватиться за углы крышки и попытаться хотя бы сдвинуть ее, опершись о стену кабинета! Мое любопытство пересиливало настойчивый, беспричинный страх, который я испытала при прикосновении к холодному камню.
Каменная крышка была невероятно тяжелой, и все же мне удалось чуть-чуть приподнять ее и медленно сдвинуть к стене. Но я тут же резко остановилась и отпустила крышку, потому что в слабом свете, падающем из кабинета, вдруг увидела в саркофаге пропавший головной убор и парик. Теперь они были на модели, похожей на ту, что я раскрашивала в реставрационной комнате. Шпатлевка, щеки, выкрашенные погребальной зеленой краской, используемой в древности, зеленые тени под застывшими глазами... Джон, наверное, провел здесь немало времени, потому что не только перенес головной убор с той модели на эту, но и дополнил его золотыми листьями, золотой лентой и цветами из драгоценных камней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41