Публика, к тому времени покоренная их игрой, начала хлопать, любуясь их изяществом. Бразильцы чуточку переборщили, зазевались. Грен перехватил мяч, послал его Хамрину, тот – на выход центральному нападающему Симонссону, и удар мимо выбежавшего Жильмара – в сетку. Озорная беспечность была наказана, да еще публично. Но как же бразильцы взвились! Снова перед нами та же страстная, увлеченная команда, и шведы в глухой обороне. Пятый гол, завершивший матч и чемпионат, был голом самолюбия, голом расплаты, голом извинения за минутную слабость. Это преображение было чудесным мгновением.
Тогда я понимал, что вижу чемпиона мира без страха и упрека. Теперь я знаю, повидав другие превосходные команды, что та – единственная, несравнимая.
4. «Динамо» (Киев) – «Торпедо» (Москва). 16 октября 1960 г
Матч небывалый потому, что должен выявить чемпиона, которого прежде у нас не было. В 21-м предыдущем чемпионате побеждали три московских клуба: «Динамо», ЦСКА и «Спартак». К этому привыкли, считалось, что только так и должно быть. И вдруг не кто-то из тройки, а «Торпедо» либо киевское «Динамо» станет первым. Впрочем, «вдруг» – не совсем точно. На протяжении всего чемпионата, разыгрывавшегося в тот год в два этапа, эти клубы выделялись и вызывали симпатии. «Торпедо» особенно. Эту команду в том сезоне нельзя было назвать иначе как талантливой. Она была молода, играла в охотку, весело и изящно. Прошло много лет, а ее до сих пор вспоминают добрым словом на трибунах; у многих юношей, позже ставших мастерами, она вызывала желание играть так же складно. Да и сами себе торпедовцы нравились, они ходили гордые, томные, чуть задрав нос, что уже год спустя их подвело. Но тогда, еще не став чемпионами, они воображали о себе в меру.
Матч в Киеве был решающим. Динамовцы в случае победы сохраняли шансы на первое место, а торпедовцы, выиграв, становились недосягаемыми. Я был командирован «Советским спортом» на этот матч.
Игра только началась, а Иванов вывел в прорыв Сергеева по левому флангу, оттуда прострел вдоль ворот, и Метревели с ходу послал мяч в ближний угол. Вскоре киевляне сквитали счет. Комбинация Воинов – Зайцев – Лобановский – Серебряников закончилась ударом с близкого расстояния. Обмен голами выглядел как обмен «уверениями в совершеннейшем почтении». Потом было много игры, и все могло несколько раз перевернуться. Все же торпедовцы играли стройнее. Команду объединяла четверка игроков в середине поля, два инсайда и два полузащитника – Иванов, Батанов, Воронин и Маношин; они регулировали темп, держали, сколько было нужно, мяч, пасовали форвардам – словом, вели игру. У киевлян выделялись форварды: Лобановский, Базилевич, Серебряников, но в средней линии хорош был лишь Воинов, а Сабо был тогда молод, играл зло, но разбросанно.
В начале второго тайма высокий, прямой, как мачта парусника, Маношин легонько обошел двух киевлян, дал пас Иванову, а тот немедленно отослал мяч кинувшемуся вперед Сергееву. Удар на дальнюю штангу, ее «замкнул» зоркий Гусаров и бережно послал мяч в сетку.
После этого динамовцы много атаковали, но суетливо, второпях. Торпедовцы держали оборону под руководством Шустикова, то и дело бросая на вылазки Сергеева и Метревели. Спокойно и расчетливо держала мяч четверка в середине поля.
И вот протяжный свисток. Захлопнув блокнот, я поспешил во внутренний дворик стадиона. На ходу, краем глаза, заметил, что динамовцы на поле жмут руки торпедовцам, обнимают их, поздравляя с чемпионским званием.
Во дворике встретил Юрия Воинова, капитана динамовцев (он был заменен из-за ушиба), и тот выразил готовность передать через газету приветствие торпедовцам. Потом я побывал в раздевалке москвичей, принес свои поздравления победителям, взял коротенькое интервью у тренера Виктора Маслова.
Когда же я снова вышел во дворик, то почувствовал: что-то переменилось. Я увидел суетливую беготню и косые взгляды хорошо мне известных лиц из свиты динамовской команды, корчащих из себя осведомленных и влиятельных, своим мнимым участием творящих нервотрепку, когда пустое, а когда и недоброе дело (такие свиты есть у всех команд). Кто-то из них с нарочито искаженным лицом плохого драматического актера шепнул мне, что тренер динамовцев Вячеслав Соловьев записал в протокол протест, мотивируя его тем, что судья не засчитал гол, забитый Базилевичем. Я пожал плечами, посчитав это недоразумением, потому что протесты такого рода, как известно, не принимают.
И отправился в гостиницу писать отчет. Заголовок был такой: «Первые полчаса чемпиона». Торпедовцы забили решающий гол за полчаса до конца и фактически с этой минуты стали чемпионами. В конце отчета было написано: «Итак, в воскресенье киевские любители футбола присутствовали при рождении чемпиона страны. Чемпион 1960 года вдвойне новый – четвертый по счету. Мы давно ждали его появления, нам полагается иметь больше, чем три команды высокого класса… Так пусть же смелый рывок торпедовцев вдохновит и другие команды!»
Все это в редакции, узнав о протесте, вычеркнули, и отчет вышел под заголовком «Лидер укрепляет позиции». Утверждение, если допустить законность протеста, по меньшей мере странное. Но я понимаю своих коллег: им нелегко было выпутываться. К счастью, был оставлен мой отзыв о протесте: «Мне кажется, что протест был записан в протокол сгоряча и выражает горечь чувств, а не требования разума».
Не подумайте, что я заостряю внимание на злоключениях журналиста, хотя и досадно оказаться автором оскальпированного отчета с нелепым заголовком.
Тренеры динамовцев, как и следовало ожидать, поостыв, не стали настаивать на протесте. Мне сообщили, что они на следующий день, просмотрев проявленную кинопленку, убедились, что Базилевич, забивая гол, в самом деле был «вне игры». Рассказывали мне – правда, уже немало лет спустя – и о том, что Соловьева на этот шаг подтолкнули пожелавшие остаться неизвестными «шефы».
Как бы то ни было, безответственный росчерк пера на несколько дней отложил признание чемпиона. Еще раз повторяю, что футболисты киевского «Динамо» тут ни при чем, они обнаружили и выдержку, и товарищество, и знание спортивных законов.
Мне могут возразить: подумаешь, кто-то погорячился, написал что-то в сердцах – досадно же проигрывать, да и, в конце концов, справедливость восторжествовала, торпедовцы как были, так и остались чемпионами…
Все это так. Простить всегда приятно. Я и не сомневаюсь, что Вячеслав Дмитриевич Соловьев потом пожалел о своем поступке. Пишу я об этом не ради того полузабытого казуса.
Смута, сомнения, подозрения, неверие – все это так и роится вокруг футбола, как жалящая, слепящая мошкара. Люди футбола отмахиваются от этих наваждений, они им изрядно портят жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Тогда я понимал, что вижу чемпиона мира без страха и упрека. Теперь я знаю, повидав другие превосходные команды, что та – единственная, несравнимая.
4. «Динамо» (Киев) – «Торпедо» (Москва). 16 октября 1960 г
Матч небывалый потому, что должен выявить чемпиона, которого прежде у нас не было. В 21-м предыдущем чемпионате побеждали три московских клуба: «Динамо», ЦСКА и «Спартак». К этому привыкли, считалось, что только так и должно быть. И вдруг не кто-то из тройки, а «Торпедо» либо киевское «Динамо» станет первым. Впрочем, «вдруг» – не совсем точно. На протяжении всего чемпионата, разыгрывавшегося в тот год в два этапа, эти клубы выделялись и вызывали симпатии. «Торпедо» особенно. Эту команду в том сезоне нельзя было назвать иначе как талантливой. Она была молода, играла в охотку, весело и изящно. Прошло много лет, а ее до сих пор вспоминают добрым словом на трибунах; у многих юношей, позже ставших мастерами, она вызывала желание играть так же складно. Да и сами себе торпедовцы нравились, они ходили гордые, томные, чуть задрав нос, что уже год спустя их подвело. Но тогда, еще не став чемпионами, они воображали о себе в меру.
Матч в Киеве был решающим. Динамовцы в случае победы сохраняли шансы на первое место, а торпедовцы, выиграв, становились недосягаемыми. Я был командирован «Советским спортом» на этот матч.
Игра только началась, а Иванов вывел в прорыв Сергеева по левому флангу, оттуда прострел вдоль ворот, и Метревели с ходу послал мяч в ближний угол. Вскоре киевляне сквитали счет. Комбинация Воинов – Зайцев – Лобановский – Серебряников закончилась ударом с близкого расстояния. Обмен голами выглядел как обмен «уверениями в совершеннейшем почтении». Потом было много игры, и все могло несколько раз перевернуться. Все же торпедовцы играли стройнее. Команду объединяла четверка игроков в середине поля, два инсайда и два полузащитника – Иванов, Батанов, Воронин и Маношин; они регулировали темп, держали, сколько было нужно, мяч, пасовали форвардам – словом, вели игру. У киевлян выделялись форварды: Лобановский, Базилевич, Серебряников, но в средней линии хорош был лишь Воинов, а Сабо был тогда молод, играл зло, но разбросанно.
В начале второго тайма высокий, прямой, как мачта парусника, Маношин легонько обошел двух киевлян, дал пас Иванову, а тот немедленно отослал мяч кинувшемуся вперед Сергееву. Удар на дальнюю штангу, ее «замкнул» зоркий Гусаров и бережно послал мяч в сетку.
После этого динамовцы много атаковали, но суетливо, второпях. Торпедовцы держали оборону под руководством Шустикова, то и дело бросая на вылазки Сергеева и Метревели. Спокойно и расчетливо держала мяч четверка в середине поля.
И вот протяжный свисток. Захлопнув блокнот, я поспешил во внутренний дворик стадиона. На ходу, краем глаза, заметил, что динамовцы на поле жмут руки торпедовцам, обнимают их, поздравляя с чемпионским званием.
Во дворике встретил Юрия Воинова, капитана динамовцев (он был заменен из-за ушиба), и тот выразил готовность передать через газету приветствие торпедовцам. Потом я побывал в раздевалке москвичей, принес свои поздравления победителям, взял коротенькое интервью у тренера Виктора Маслова.
Когда же я снова вышел во дворик, то почувствовал: что-то переменилось. Я увидел суетливую беготню и косые взгляды хорошо мне известных лиц из свиты динамовской команды, корчащих из себя осведомленных и влиятельных, своим мнимым участием творящих нервотрепку, когда пустое, а когда и недоброе дело (такие свиты есть у всех команд). Кто-то из них с нарочито искаженным лицом плохого драматического актера шепнул мне, что тренер динамовцев Вячеслав Соловьев записал в протокол протест, мотивируя его тем, что судья не засчитал гол, забитый Базилевичем. Я пожал плечами, посчитав это недоразумением, потому что протесты такого рода, как известно, не принимают.
И отправился в гостиницу писать отчет. Заголовок был такой: «Первые полчаса чемпиона». Торпедовцы забили решающий гол за полчаса до конца и фактически с этой минуты стали чемпионами. В конце отчета было написано: «Итак, в воскресенье киевские любители футбола присутствовали при рождении чемпиона страны. Чемпион 1960 года вдвойне новый – четвертый по счету. Мы давно ждали его появления, нам полагается иметь больше, чем три команды высокого класса… Так пусть же смелый рывок торпедовцев вдохновит и другие команды!»
Все это в редакции, узнав о протесте, вычеркнули, и отчет вышел под заголовком «Лидер укрепляет позиции». Утверждение, если допустить законность протеста, по меньшей мере странное. Но я понимаю своих коллег: им нелегко было выпутываться. К счастью, был оставлен мой отзыв о протесте: «Мне кажется, что протест был записан в протокол сгоряча и выражает горечь чувств, а не требования разума».
Не подумайте, что я заостряю внимание на злоключениях журналиста, хотя и досадно оказаться автором оскальпированного отчета с нелепым заголовком.
Тренеры динамовцев, как и следовало ожидать, поостыв, не стали настаивать на протесте. Мне сообщили, что они на следующий день, просмотрев проявленную кинопленку, убедились, что Базилевич, забивая гол, в самом деле был «вне игры». Рассказывали мне – правда, уже немало лет спустя – и о том, что Соловьева на этот шаг подтолкнули пожелавшие остаться неизвестными «шефы».
Как бы то ни было, безответственный росчерк пера на несколько дней отложил признание чемпиона. Еще раз повторяю, что футболисты киевского «Динамо» тут ни при чем, они обнаружили и выдержку, и товарищество, и знание спортивных законов.
Мне могут возразить: подумаешь, кто-то погорячился, написал что-то в сердцах – досадно же проигрывать, да и, в конце концов, справедливость восторжествовала, торпедовцы как были, так и остались чемпионами…
Все это так. Простить всегда приятно. Я и не сомневаюсь, что Вячеслав Дмитриевич Соловьев потом пожалел о своем поступке. Пишу я об этом не ради того полузабытого казуса.
Смута, сомнения, подозрения, неверие – все это так и роится вокруг футбола, как жалящая, слепящая мошкара. Люди футбола отмахиваются от этих наваждений, они им изрядно портят жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59