Рой, что-то обнюхивая, остался возле кустов. Но Томи умолчал об этом.
— Думаешь, нам удастся то, что мы надумали?
Лауронен удивился:
— А почему бы и нет?
— Это после вчерашнего-то?
Лауронен скривил потрескавшиеся губы:
— Если бы не эти полицейские, вам бы здорово досталось. Обоим.
Томи посмотрел в блеклые глаза Лауронена:
— Да и вам тоже!
— Пожалуй, — согласился Лауронен. — Досталось бы и нам… Но это к делу не относится! Наши отношения с «Ловиисой» мы выясним как-нибудь позже, это особая статья. А сегодня подшутим над Муурикки. Или, может, ты дрейфишь?
Томи свистнул.
Рой примчался из кустарника, вся его морда была в снегу.
— А-а, он при тебе, — удовлетворенный, сказал Лауронен. — А я уж подумал…
— За мной дело не станет, — сказал Томи.
— За нами тоже, — сказал Лауронен. — Юсси и «Ловииса» не пойдут на попятный. Он, как видно, не из слабых.
На все еще вспухшем лице Лауронена мелькнуло что-то похожее на улыбку.
— Через два урока попробуем, — решил Томи.
— Договорились!
По правде говоря, Томи уже не очень вдохновляла идея провести Роя в класс. Замысел потерял всю свою привлекательность уже вчера из-за этой истории с рабочими — доставщиками хлеба да еще из-за вечернего происшествия.
Кроме того, и злость против Муурикки уже поостыла. Что она может с собой поделать, этакая брюзга? По правде говоря, ее было даже жаль. Прошло, видимо, чуть больше десяти лет с тех пор, как она сама сидела на школьной парте. Она наверняка была послушной тихоней и училась как одержимая, чтобы самой стать преподавателем. И вот, ставши им, она осознала, что выбрала не ту профессию, не может поддерживать никакой дисциплины.
Ребята, сведущие в математике, говорили, что она хорошо преподает свой предмет. И что сама она человек не без способностей. Этого никто и не отрицал. В ее лице презирали, вероятно, столько же прежнюю первую ученицу, сколько и брюзгу-преподавательницу. Несомненно, в таких, как она, оставалось нечто неизгладимое, так как они учились с жаром, с трепетом сердца, на пределе дыхания, стремясь всегда быть первыми в классе.
Томи видел у кого-то старую, снятую в детском саду фотографию, на которой четырехлетняя Муурикки с косичкой пела псалом, надув шеки, — старалась, чтобы голос ее звучал особенно громко.
По каким-то едва заметным приметам было уже видно, что человек весь свой нежный возраст являл собой напряженный бицепс и никогда не расслаблялся, как обыкновенные смертные. И в конце концов Муурикки не избежала нервного срыва.
Говорят, что даже Ээва в учительской издевается над Муурикки, которая явно завидует Ээве. Это были две противоположные натуры, и они терпеть не могли друг друга.
Но и отказаться от проказы с собакой никак нельзя. Если бы сейчас Томи отступился от этого замысла, Лауронен, Йони и Юсси Скуг изводили бы его до самой весны.
К счастью, первые два урока проходили спокойно и можно было все обдумать.
Первый урок — закон божий — был довольно интересный: Миркку рассказывала о положении в конфирмационных школах в общинах города. Часть ребят была конфирмована, часть нет, но всем интересно послушать об этом. Особенно потому, что в некоторых общинах был большой наплыв молодежи.
Опять-таки Миркку объясняла множество вещей, о которых никто понятия не имел. Ее можно было слушать из чистого любопытства. Кроме того, Миркку была первым преподавателем закона божьего, с которым класс не был в контрах. Даже Лауронен, хваставшийся тем, что заставил двух преподавателей закона божьего взять дополнительные отпуска, а одного загнал в санаторий для нервнобольных, — даже Лауронен любил Миркку.
Возможно, тут сыграла роль репутация Миркку: несмотря на свою молодость, она успела побывать миссионершей в развивающихся странах и чего только не повидала на свете. С другой стороны, Миркку с первых же уроков проявила абсолютно деловой подход к классу. Правда, требовала соблюдать дисциплину, но не вздорила по пустякам.
Вторым уроком был английский. Томи ожидал, что он пройдет так же спокойно. Как-никак Ээва была одним из самых уважаемых учителей. Но и у нее нервы, конечно, натянуты до предела.
Все началось как бы невзначай. Никто и не пытался заводить Ээву, и она сама должна была понять это.
Дело было так.
Яана, сестра Юсси Скуга, достала из своей сумки апельсин. Когда Ээва писала на доске пример, Яана бросила апельсин брату через весь класс. Девочка сделала это слишком торопливо и из неудобного положения. В результате бросок получился неточным и чересчур сильным.
Если бы не Йони, апельсин пробил бы классное окно с двойными стеклами. Йони среагировал мгновенно, но все же не смог задержать летящий снаряд. Он лишь коснулся кончиками пальцев оранжевого шара.
Тот изменил направление и с силой ударился о доску в метре от Ээвы.
Некоторое время казалось, что учительница английского, с невероятным проворством повернувшаяся на месте, либо зайдется яростью, либо ударит указкой Йони, который, приподнявшись на парте, еще не успел сесть после своей неудачной попытки поймать апельсин.
Ээва учащенно дышала, лицо ее меняло цвет, пока она боролась с собой. Томи не помнил, чтобы у нее когда-нибудь был такой взгляд.
— Я могу объяс…
— Тихо!
Окрик Ээвы разом заставил Яану замолчать.
Учительница медленно подошла к Йони.
— Я ожидала чего-нибудь в этом роде, — прошипела она. — Чего еще ждать от ученика, которого ни в одной школе не держат больше трех месяцев. Почему тебя сразу не отправили в класс для трудновоспитуемых? — Тут Ээва взяла тоном выше. — Не знаю, кто это вообразил, будто из тебя выйдет что-либо путное, если тебе позволят находиться в обществе нормальных людей! Ну? Неужели было непонятно, что подобные тебе способны лишь отравлять жизнь людям? — Ээва указала пальцем на Йони: — Ты ошибаешься, если думаешь, что я боюсь тебя! Нисколько!
— И я тебя не боюсь! Кричи сколько хочешь!
Ээва побледнела. Похоже, ей впервые выдали такой текст. Ее палец приблизился к Йони.
— Ты ошибаешься еще раз, если полагаешь, что я стану тратить время на таких, как ты! Здоровое общество заботится о своих отбросах, но не считает это своей главной целью, как вы полагаете.
— Он сделал это не нарочно! — произнес было Лауронен.
— А какая разница! — крикнул Йони. — Лучше помолчи!
Ээва была смышленой женщиной. В нормальных обстоятельствах она бы тотчас ухватилась за слова Лауронена. Теперь же они едва дошли до ее сознания, но все же заставили пристальнее взглянуть на Лауронена.
— О, господин выглядит очень представительно, — съязвила она. — Вы что, из-под поезда выскочили или как?
Классные подлизы засмеялись. Лауронен наверняка отмечал про себя всех, кто сейчас веселился.
— Это мое личное дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55