он
по крохам собрал сведения о новострое - секретных сооружениях
госбезопасности, армии и прочих ведомств, каждое из которых имело под
землей центры управления и связи, бункеры для начальства, комфортабельные
убежища, не говоря уже о целой системе транспортных тоннелей, ведущих из
центра Москвы на окраины и дальше, за город.
Получив задание, Першин стал искать людей, способных пролить хоть
какой-то свет. Толком никто ничего не знал, но со временем из слухов,
сплетен, разговоров и архивов стала складываться общая картина.
Геологи, маркшейдеры, связисты угадывали некое соседство - обширные
пустоты, металл, вибрацию, излучения, источники которых таились под
землей. Что-то существовало там, на большой глубине, какой-то скрытый мир,
не просто существовал, а жил - дышал, нуждался в воздухе, воде,
электричестве, непонятное движение происходило там, и какие-то люди
исчезали и появлялись тайком от чужих глаз.
Похоже, под землей существовала сеть тоннелей, не уступающих в
размерах городскому метро. "Второе метро" - называли эту сеть собеседники,
название то и дело мелькало в разговорах, и выходило, что под известной
системой метрополитена находится другая, секретная. Поверить было трудно,
но старики, с которыми беседовал Першин, стояли на своем.
- В сорок первом на ноябрьские праздники собрание проходило в метро!
Там был Сталин! - запальчиво повысил голос старик, раздосадованный, что
ему не верят.
- Знаю. Это все знают, - подтвердил Першин. - Станция "Маяковская".
- А прибыл он с охраной из тоннеля. До этого был в ставке.
- Да, на Мясницкой. Желтый особняк, шесть колонн, наверху мезонин,
фронтон. Перед зданием сквер, решетка...
- А в подвале ход в тоннель и на станцию! - торжествующе объявил
старик. - Есть еще ветка. Кремль - Внуково! И в Шереметьево!
Першин слышал об этом от разных людей, многие утверждали, что
высокопоставленные лица неожиданно и загадочно возникают в аэропорту перед
отлетом самолета, никто не видел прибывших машин, кортежа, свиты...
Однажды к Першину привели старика, который рассказал, что в молодости,
когда он был маркшейдером, строил тоннель из Кремля на дачу Сталина; по
рассказу выходило, что тоннель рассчитан на двустороннее автомобильное
движение.
Рыская по дворам, пустырям и задворкам в центре Москвы, Першин день
за днем открывал для себя замаскированные копры с подъемными механизмами,
скрытую вентиляцию, складированное шахтное оборудование, упрятанные в дома
трансформаторы, от которых вниз уходили кабели.
Подозрение вызывал Кривоколенный переулок, где рядом с домом поэта
Веневитинова, у которого здесь бывал Пушкин, за железными воротами стоял
шахтный копер. Ход под землю существовал и в Лучниковом переулке, где
высокий глухой забор с проволочной сеткой и сигнализацией ограждал старые
таинственные дворы, дома и задворки.
Тоннели соединяли глубокие подземелья на Старой площади, где
располагались многочисленные бункеры коммунистической партии, с подземными
сооружениями Лубянки и Кремля.
Першин проник в широкий, светлый, окрашенный белой эмалью тоннель,
который проходил рядом с перегоном Кузнецкий мост - Китай-город: иногда по
ночам в тоннеле метро раздвигалась ложная стена, из залитого светом
тайного тоннеля подходил мотовоз, принимал из метро загадочные ящики без
маркировки и уходил, медленно удалялся, исчезал в сверкающей белизне, как
парусник в освещенном солнцем море. Стена въезжала на место, вновь тускло
горели фонари, и нельзя было заподозрить, что рядом существует праздничный
чертог - подозревать было невозможно.
Сокрушительное впечатление оставляли многоэтажные подземные
сооружения Лубянки, способные выдержать прямые попадания многотонных бомб
и даже ядерный удар. Вся земля в центре была изрезана на разных уровнях,
весь огромный Сретенский холм, в междуречьи Неглинки и Яузы - один из семи
московских холмов был пронизан служебными тоннелями и переходами,
связывающими огромные залы, бункеры, центры управления, склады и прочие
помещения.
В это трудно было поверить, но Першин добыл подтверждение: по
соседству с пыльными сумрачными тоннелями городского метро существовали
невероятные и неправдоподобные ухоженные подземелья.
"Впрочем, почему невероятные и неправдоподобные? - думал Першин. - А
тайные магазины? А санатории, больницы, дачи? А детский сад с бассейном в
Малых Каменщиках?"
Он подумал о пешеходах, что торопятся мимо Политехнического музея и
памятника героям Плевны у Ильинских ворот, о стариках и влюбленных,
посиживающих на живописном бульваре Старой площади, - никто из них не
подозревал и не догадывался даже, что находится под ногами.
То был подземный город со своими родниками, артезианскими скважинами,
электростанциями, улицами, площадями и переулками, настоящий город,
который при желании мог отвергнуть наземную Москву, закрыть наглухо
герметичные двери и ворота, включить гидравлические запоры и отрезать,
отстранить себя от поверхности, прервать все связи и жить самим по себе,
отдельно, на глубине, а запасов пищи на складах там могло хватить на
долгие годы.
Со временем о подземном городе забыли бы даже те немногие, кто знал,
куцые сведения затерялись бы в секретных архивах, он исчез бы для всех,
как древние города в толще земли, и память о нем поросла бы быльем. С той
лишь разницей, что древние города давно умерли, а этот продолжал бы жить,
не выдавая себя ничем.
"Несчастные наши налогоплательщики, - думал Першин, - вот почему
метро себя не окупает. Какая казна это выдержит?"
Фонари освещали круглое нутро тоннеля, цепь их уходила вперед и
исчезала за плавным поворотом. Разведка продолжала движение, спереди
доносился тугой хриплый рокот, лица обдувал устойчивый ветерок; по мере
движения ветер и шум усиливались, отряд приближался к вентиляционной
шахте.
Летом воздух брали с поверхности через входные двери станций, гнали
вниз, в тоннели, и удаляли через шахты на перегонах; зимой и осенью воздух
поступал в тоннельные шахты, по пути нагревался и на станцию подавался
теплым, чтобы уйти наверх, как пассажир - через дверь.
Иногда режим вентиляции менялся в течение суток в зависимости от
погоды, но обычно по ночам воздух с поверхности брали через тоннельную
шахту. В рабочее время, кроме вентиляторов, воздух гнали сами поезда -
поршневой эффект, как говорили инженеры.
Першин приказал усилить наблюдение, разведчики в любой момент готовы
были принять бой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
по крохам собрал сведения о новострое - секретных сооружениях
госбезопасности, армии и прочих ведомств, каждое из которых имело под
землей центры управления и связи, бункеры для начальства, комфортабельные
убежища, не говоря уже о целой системе транспортных тоннелей, ведущих из
центра Москвы на окраины и дальше, за город.
Получив задание, Першин стал искать людей, способных пролить хоть
какой-то свет. Толком никто ничего не знал, но со временем из слухов,
сплетен, разговоров и архивов стала складываться общая картина.
Геологи, маркшейдеры, связисты угадывали некое соседство - обширные
пустоты, металл, вибрацию, излучения, источники которых таились под
землей. Что-то существовало там, на большой глубине, какой-то скрытый мир,
не просто существовал, а жил - дышал, нуждался в воздухе, воде,
электричестве, непонятное движение происходило там, и какие-то люди
исчезали и появлялись тайком от чужих глаз.
Похоже, под землей существовала сеть тоннелей, не уступающих в
размерах городскому метро. "Второе метро" - называли эту сеть собеседники,
название то и дело мелькало в разговорах, и выходило, что под известной
системой метрополитена находится другая, секретная. Поверить было трудно,
но старики, с которыми беседовал Першин, стояли на своем.
- В сорок первом на ноябрьские праздники собрание проходило в метро!
Там был Сталин! - запальчиво повысил голос старик, раздосадованный, что
ему не верят.
- Знаю. Это все знают, - подтвердил Першин. - Станция "Маяковская".
- А прибыл он с охраной из тоннеля. До этого был в ставке.
- Да, на Мясницкой. Желтый особняк, шесть колонн, наверху мезонин,
фронтон. Перед зданием сквер, решетка...
- А в подвале ход в тоннель и на станцию! - торжествующе объявил
старик. - Есть еще ветка. Кремль - Внуково! И в Шереметьево!
Першин слышал об этом от разных людей, многие утверждали, что
высокопоставленные лица неожиданно и загадочно возникают в аэропорту перед
отлетом самолета, никто не видел прибывших машин, кортежа, свиты...
Однажды к Першину привели старика, который рассказал, что в молодости,
когда он был маркшейдером, строил тоннель из Кремля на дачу Сталина; по
рассказу выходило, что тоннель рассчитан на двустороннее автомобильное
движение.
Рыская по дворам, пустырям и задворкам в центре Москвы, Першин день
за днем открывал для себя замаскированные копры с подъемными механизмами,
скрытую вентиляцию, складированное шахтное оборудование, упрятанные в дома
трансформаторы, от которых вниз уходили кабели.
Подозрение вызывал Кривоколенный переулок, где рядом с домом поэта
Веневитинова, у которого здесь бывал Пушкин, за железными воротами стоял
шахтный копер. Ход под землю существовал и в Лучниковом переулке, где
высокий глухой забор с проволочной сеткой и сигнализацией ограждал старые
таинственные дворы, дома и задворки.
Тоннели соединяли глубокие подземелья на Старой площади, где
располагались многочисленные бункеры коммунистической партии, с подземными
сооружениями Лубянки и Кремля.
Першин проник в широкий, светлый, окрашенный белой эмалью тоннель,
который проходил рядом с перегоном Кузнецкий мост - Китай-город: иногда по
ночам в тоннеле метро раздвигалась ложная стена, из залитого светом
тайного тоннеля подходил мотовоз, принимал из метро загадочные ящики без
маркировки и уходил, медленно удалялся, исчезал в сверкающей белизне, как
парусник в освещенном солнцем море. Стена въезжала на место, вновь тускло
горели фонари, и нельзя было заподозрить, что рядом существует праздничный
чертог - подозревать было невозможно.
Сокрушительное впечатление оставляли многоэтажные подземные
сооружения Лубянки, способные выдержать прямые попадания многотонных бомб
и даже ядерный удар. Вся земля в центре была изрезана на разных уровнях,
весь огромный Сретенский холм, в междуречьи Неглинки и Яузы - один из семи
московских холмов был пронизан служебными тоннелями и переходами,
связывающими огромные залы, бункеры, центры управления, склады и прочие
помещения.
В это трудно было поверить, но Першин добыл подтверждение: по
соседству с пыльными сумрачными тоннелями городского метро существовали
невероятные и неправдоподобные ухоженные подземелья.
"Впрочем, почему невероятные и неправдоподобные? - думал Першин. - А
тайные магазины? А санатории, больницы, дачи? А детский сад с бассейном в
Малых Каменщиках?"
Он подумал о пешеходах, что торопятся мимо Политехнического музея и
памятника героям Плевны у Ильинских ворот, о стариках и влюбленных,
посиживающих на живописном бульваре Старой площади, - никто из них не
подозревал и не догадывался даже, что находится под ногами.
То был подземный город со своими родниками, артезианскими скважинами,
электростанциями, улицами, площадями и переулками, настоящий город,
который при желании мог отвергнуть наземную Москву, закрыть наглухо
герметичные двери и ворота, включить гидравлические запоры и отрезать,
отстранить себя от поверхности, прервать все связи и жить самим по себе,
отдельно, на глубине, а запасов пищи на складах там могло хватить на
долгие годы.
Со временем о подземном городе забыли бы даже те немногие, кто знал,
куцые сведения затерялись бы в секретных архивах, он исчез бы для всех,
как древние города в толще земли, и память о нем поросла бы быльем. С той
лишь разницей, что древние города давно умерли, а этот продолжал бы жить,
не выдавая себя ничем.
"Несчастные наши налогоплательщики, - думал Першин, - вот почему
метро себя не окупает. Какая казна это выдержит?"
Фонари освещали круглое нутро тоннеля, цепь их уходила вперед и
исчезала за плавным поворотом. Разведка продолжала движение, спереди
доносился тугой хриплый рокот, лица обдувал устойчивый ветерок; по мере
движения ветер и шум усиливались, отряд приближался к вентиляционной
шахте.
Летом воздух брали с поверхности через входные двери станций, гнали
вниз, в тоннели, и удаляли через шахты на перегонах; зимой и осенью воздух
поступал в тоннельные шахты, по пути нагревался и на станцию подавался
теплым, чтобы уйти наверх, как пассажир - через дверь.
Иногда режим вентиляции менялся в течение суток в зависимости от
погоды, но обычно по ночам воздух с поверхности брали через тоннельную
шахту. В рабочее время, кроме вентиляторов, воздух гнали сами поезда -
поршневой эффект, как говорили инженеры.
Першин приказал усилить наблюдение, разведчики в любой момент готовы
были принять бой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98