– Привяжите деньги, и я подниму их. Так спокойнее...
Хозяин насмешливо посмотрел на валяющиеся веревочные лестницы и, улыбаясь публике, негромко сказал усатой морде:
– Полные идиоты! Теперь они никуда не денутся.
Он был очень умен и находчив – этот хозяин цирка. Он сделал вид, что ему нравится шутка. Он вынул из кармана деньги, отсчитал нужную сумму и почти весело привязал деньги к шпагату. Он улыбнулся и поклонился публике:
– Вуаля!
А усатой морде тихо сказал:
– За кулисы. Ждать!
Вася поднял деньги наверх, отвязал их и пересчитал:
– Не хватает пятнадцати рублей, – сказал он и спрятал деньги за пазуху.
Цирк зашумел было, но хозяин поднял руку.
– Господа! У нас тоже существует система штрафов.
Чей-то одинокий девичий голос с галерки охнул и сказал на весь притихший цирк:
– Ну то же самое! Что у них, то у нас!
И цирк захохотал.
Верхние ряды и галерка хохотали и аплодировали этой девчонке, а внизу стояла гробовая тишина. Но галерке было на это наплевать. Цирк круглый, и верхние ряды амфитеатра всегда вмещают гораздо больше народа, чем нижние. Не говоря уже о галерке.
– Итак, – сказал Вася, – как объявил господин директор цирка: гранд-пассаж.
Барабанщик в оркестре, наконец, справился с ритмом.
Все сильнее и сильнее раскачивался в ловиторке Федя.
Из всех четырех проходов смотрели наверх артисты программы: в гриме, в халатах, в костюмах с блестками.
– Внимание! – строго сказал Вася.
– Есть внимание! – ответил ему Федя.
Барабанная дробь слилась в единый тревожный гул.
– Алле!
– Ап!
Оттолкнувшись ногами от штамберта, Вася прыгнул вперед вниз и полетел навстречу Фединым рукам.
– Есть! – крикнул Федя и поймал партнера.
Оркестр гремел марш, а цирк вопил от восхищения.
– Заплатил, сволочь! – счастливо хохотал Вася.
– Тише ты, социалист хренов! – прохрипел Федя. – Уроню ведь...
– Ни в коем случае! Швунгуй меня сильней и сам за мной!
– Понял! Пошел!
На каче вперед Федя выпустил Васю, и тот перелетел прямо к открытому в куполе слуховому окну. Федя мгновенно сел, затем вспрыгнул ногами на ловиторку и на следующем каче тоже перепрыгнул в проем окна.
И тут хозяин цирка, уже не заботясь о впечатлении, которое он произведет на почтеннейшую публику, завизжал от злости на весь манеж.
– Ушли! Упустили! Упустили!!!
* * *
За цирком был темный пустырь.
На этом пустыре по кругу испанским шагом ходила цирковая лошадь, с нерасседланным панно и султаном на голове. Через шею лошади были перекинуты свертки с вещами Васи и Феди, а на ее широченной спине сидел мальчишка и, видимо, уже в сотый раз говорил:
– Ты что, сдурела, животина проклятая? Шоб ты сказилась! Шоб у тебя повылазило! Нашла время для танцев... А ну, кому я говорю! Шансонетка чертова, певичка!
Мальчишка ругал лошадь и с тоской вглядывался в темный купол цирка. Оттуда неслись хохот, крики, аплодисменты.
Потом что-то затрещало, послышались два глухих удара об землю, и мальчишка увидел бегущих у нему Васю и Федю.
– И где вы ходите, дяинька Жорж? – недовольно спросил мальчишка. – А если бы зима? Я же закоченел бы...
Вася и Федя увидели лошадь и остановились, как вкопанные.
– Хозяйская, – простонал Федя.
– Где ты ее взял?! – рявкнул Вася.
Но мальчишка невозмутимо ответил:
– Сидайте, сидайте, а то и этой скоро хватятся.
– А, черт! – Вася вспрыгнул на спину лошади и крикнул Феде. – Алле!
Федя сел сзади Васи и спросил у мальчишки:
– Вещи здесь?
– Аптека, – ответил мальчишка и вонзил свои пятки в лошадиные бока.
Лошадь поскакала по кругу коротким цирковым курп-галопом.
– Вы меня простите, дяинька Жорж, – крикнул мальчишка. – Но это же не лошадь, а просто адиётка! Мало она мне без вас крови попортила!
Вася подхватил поводья и направил лошадь в темноту.
* * *
Так они втроем скакали, скакали, пока городок со своей набережной, лавками, кофейнями и цирком не остался далеко позади.
Когда же лунная дорога пошла у самого моря, они пустили лошадь шагом и ехали на ней, освещенные голубым ночным светом – странные причудливые фигуры в голубых трико. И маленький оборванный голубой мальчишка.
Их везла странная голубая лошадь с султаном на голове. Она устало отфыркивала голубую пену и только время от времени вдруг сбивалась и начинала идти испанским шагом. И это было очень красиво – луна, пыль, дорога, море и немножко нелепый испанский шаг усталой лошади.
* * *
Потом они стояли у какого-то рыбацкого причала. Уже вставало солнце. Не было трико и блесток. Были те костюмы, в которых мы увидели «Жоржа» и «Антуана» вчера на набережной. Только лошадь и мальчишка оставались в том же виде, что и ночью.
– А с вами мне никак нельзя? – без всякой надежды спросил мальчишка.
– Спасибо тебе, – ответил ему Вася. – Ты нам очень помог.
– Жаль, что мне с вами нельзя... – понял мальчишка, – но вы не горюйте, если бы мне можно было с вами, ведь вы бы меня взяли, правда?
– Правда.
– Ну, я пошел? – спросил мальчишка и не двинулся с места.
– Иди. Ты тоже не горюй. Держи хвост морковкой...
Мальчишка улыбнулся, взял коня под уздцы и пошел в ту сторону, откуда они втроем скакали всю ночь.
Федя мрачно и грустно смотрел вслед мальчишке. Глаза его были наполнены слезами – так ему было жалко этого мальчишку.
Двое сильных, здоровых парней стояли с непокрытыми головами, держали в руках по тощему узелку, и с нескрываемой печалью смотрели в удаляющуюся худенькую спину своего случайного маленького партнера.
А потом Федя надел котелок на голову и тронул Васю за плечо:
– Алле!
Вася вздохнул, повернулся к Феде и, глядя ему прямо в глаза, сказал:
– Если когда-нибудь у меня будет сын...
* * *
Ранним-ранним летним утром по спящей улице вели очень похожий на слона аэростат заграждения. Или, как называли его тогда – «колбаса».
Толстый серый аэростат заграждения вели за веревки четыре солдата войск ПВО.
Измученные бессонницей солдаты шли посреди улицы медленно, изредка погромыхивая подковами сапог по мостовой. А слоноподобная «колбаса» тихо плыла между ними.
Она плыла мимо заклеенных бумажными крестами окон домов, мимо закрытого кинотеатра «Прогресс», мимо выставленных в витринах магазинов «окон ТАСС», мимо сельскохозяйственного техникума, мимо каких-то военных приказов, наклееных прямо на стены домов. Ни одна живая душа не встретилась четверым солдатам и аэростату заграждения.
Только у калитки в низеньком заборчике, из-за которого торчали несколько стволов зенитных орудий, стоял усталый мальчишка лет семнадцати в военной форме, с автоматом через плечо.
Он внимательно посмотрел на плывущую мимо него «колбасу» и зевнул, стыдливо прикрыв рот рукой.
А солдаты довели аэростат до перекрестка и остановились около чугунной водопроводной колонки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14