И не придется ли ей горько пожалеть, что она предпочла ему какого-то грязного индейца?
Как бы там ни было, сообщив брату Гэбриэлу о ее поступках, он только исполнил свой долг – долг человека, который считал себя истинным последователем Церкви Благовещения. Он бы согрешил, если бы промолчал и избавил Мелину от наказания. А наказание за моральную нечистоту и распущенность было быстрым и неотвратимым, ведь брат Гэбриэл действовал не сам по себе, а осуществлял на земле волю господа всемогущего! И Мелина, и Харт – оба скоро на своей шкуре почувствуют, что такое гнев божий!
Скоро… Пока же нужно следить за ними, чтобы они не попытались сбежать и тем самым отодвинуть возмездие на более поздний срок.
Харт слегка прищурился и поправил на носу темные очки.
– Откуда ты знаешь, что она выйдет?
– Ничего такого я не знаю, – ответила она. – Мне известно только, что с часу до половины третьего в клинике бывает обеденный перерыв. Конечно, она может носить обед с собой, но это маловероятно. Почти все сотрудники клиники обедают в кафе за углом.
Харт и Мелина сидели на чугунной скамье под раскидистым кленом, который осень уже украсила багрянцем и золотом. Трава под деревом еще оставалась зеленой, хотя в клумбах среди цветов уже застряли первые опавшие листья. Дорожки парка были чисто выметены и даже, кажется, промыты водой из шланга – об этом можно было догадаться по темным от влаги швам между декоративными бетонными плитами. Сам парк представлял собой почти идеальный квадрат, по сторонам которого высились совершенно одинаковые корпуса медицинского комплекса. Второй и третий этажи одного из них занимала клиника «Уотерс».
Вещи Харта доставил в отель разбитного вида таксист, который сразу заметил, в какую дыру знаменитый астронавт перебрался из роскошного «Мансона».
– Что, приятель, деньги кончились? – насмешливо проговорил он. – А может, тебя ограбили? – добавил он, заметив синяки на лице Харта.
– Чтобы заплатить тебе, денег у меня хватит, – холодно ответил астронавт.
– С тебя двадцать два доллара.
– Тридцать пять – и ты меня не видел.
– Сорок – и я забуду, как звали мою родную маму.
Не прибавив больше ни слова, Харт расплатился. Таксист ушел, довольно насвистывая, а Харт отправился в ванную комнату. Приняв горячий душ и переодевшись, он почувствовал себя вполне сносно, хотя разбитая скула все еще побаливала. «Заживет и так», – сказал он, мрачно разглядывая себя в зеркало.
Мелина после разговора с Тобиасом не находила себе места от волнения и тревоги. Для начала она решила замести следы и настояла на том, чтобы немедленно съехать из мотеля. За номер они расплатились наличными еще при регистрации, так что выследить их по номеру кредитной карточки было невозможно, однако ее машина хотя и стояла в самом дальнем углу парковочной площадки, надежно скрытая от посторонних глаз могучими восьмиосными прицепами, все же была достаточно заметна. В том, что ее скоро обнаружат, сомневаться не приходилось, поэтому она решила бросить автомобиль у мотеля, а самим взять напрокат другой.
– Если нам понадобится удирать, у нас могут возникнуть проблемы, – заметил Харт, пока она укладывала их немногочисленные пожитки на заднее сиденье новой машины. «Местным старьевщиком», о котором она упоминала, оказался некий Джон Гриффинс – владелец крошечной фирмы, продававшей и сдававшей напрокат подержанные автомобили. Абсолютное большинство машин было разукомплектовано и выглядело весьма непрезентабельно, однако Гриффинс гарантировал абсолютную надежность и отличные ходовые качества своих «авто», причем нисколько не грешил против истины. Он был настоящим энтузиастом своего дела; каждую новую, а вернее – старую машину Гриффинс своими руками перебирал по винтику, получая от этого процесса куда больше удовольствия, чем от денег, которые ему изредка удавалось выручить за тот или иной экземпляр. Друзья называли его Старьевщиком, Барахольщиком и Жестянщиком, однако в этих прозвищах уважения было больше, чем насмешки. В руках Джона Гриффинса даже настоящее старье обретало новую жизнь.
– Джон, Джиллиан и я вместе учились в школе, – объяснила Мелина. – Все это время мы поддерживали дружеские отношения, к тому же он кое-чем мне обязан.
– Что ты для него сделала?
– Помнишь прошлогоднюю плейбоевскую «Подружку Года»?
– Очень хорошо помню! – несколько оживился Харт и начертил руками в воздухе что-то вроде контрабаса.
– Я сопровождала ее, когда она приезжала в Даллас. По просьбе Джона я достала ему номер журнала с ее собственноручной подписью.
– Но что тут особенного? – удивился Харт. – Я уверен, что она подписала тысячи журналов для тысяч поклонников!
– Но Джон попросил ее поставить свой автограф в совершенно определенном месте, да еще написать: «Ты побывал у меня здесь, дружок!»
– Вот это да! – ахнул Харт.
Когда Джон Гриффинс пригнал машину к мотелю, она попыталась заплатить ему за несколько дней вперед, но он ответил:
– Не нужно. Потом сочтемся.
Он также уверил ее, что никто не узнает, какую машину и на сколько дней они взяли, что также было немаловажно.
Перед тем как покинуть мотель, Харт забрал у нее ключи от зажигания.
– Будет лучше, если я поведу эту рухлядь.
– Но я постоянно вожу машину, к тому же я знаю Даллас лучше тебя, – возразила она.
– Все равно я вожу лучше тебя. Лучше и быстрее… А ты будешь подсказывать мне, куда поворачивать, – заявил он безапелляционно и сел за руль.
Всю дорогу до парка Мелина занималась тем, что внимательно смотрела в пыльное заднее стекло. Ей хотелось быть уверенной, что за ними не следят. Никаких подозрительных машин она не заметила, однако это ее не успокоило, и теперь она с подозрением косилась на каждого, кто проходил мимо них по дорожке парка. Ее подозрительность оказалась заразительна, и Харт в конце концов спросил:
– Слушай, я давно хотел узнать: мы делаем что-то противозаконное? Мне это нужно на тот случай, если в ближайшее время мне придется давать показания в суде…
– Не знаю, не уверена. Противозаконно ли скрываться от ФБР?
– Кажется, на языке юристов это называется «уклонением от дачи показаний».
– Это преступление?
– Смотря какой у нас будет адвокат. Но вообще-то препятствование отправлению правосудия является серьезным проступком.
– Ах, вот чем мы с тобой занимаемся! А ты уверен, что мы ему действительно препятствуем?
– У тебя точно такие же трусики…
– Что-о?!. – Она стремительно повернулась к нему, и Харт пожалел, что за солнечным» очками не видит ее глаз. Точно так же он чувствовал себя и с Джиллиан. Ему все время хотелось, чтобы она сняла темные очки и он мог любоваться ее дымчато-серыми глазами.
– Я видел их, когда ходил в душ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
Как бы там ни было, сообщив брату Гэбриэлу о ее поступках, он только исполнил свой долг – долг человека, который считал себя истинным последователем Церкви Благовещения. Он бы согрешил, если бы промолчал и избавил Мелину от наказания. А наказание за моральную нечистоту и распущенность было быстрым и неотвратимым, ведь брат Гэбриэл действовал не сам по себе, а осуществлял на земле волю господа всемогущего! И Мелина, и Харт – оба скоро на своей шкуре почувствуют, что такое гнев божий!
Скоро… Пока же нужно следить за ними, чтобы они не попытались сбежать и тем самым отодвинуть возмездие на более поздний срок.
Харт слегка прищурился и поправил на носу темные очки.
– Откуда ты знаешь, что она выйдет?
– Ничего такого я не знаю, – ответила она. – Мне известно только, что с часу до половины третьего в клинике бывает обеденный перерыв. Конечно, она может носить обед с собой, но это маловероятно. Почти все сотрудники клиники обедают в кафе за углом.
Харт и Мелина сидели на чугунной скамье под раскидистым кленом, который осень уже украсила багрянцем и золотом. Трава под деревом еще оставалась зеленой, хотя в клумбах среди цветов уже застряли первые опавшие листья. Дорожки парка были чисто выметены и даже, кажется, промыты водой из шланга – об этом можно было догадаться по темным от влаги швам между декоративными бетонными плитами. Сам парк представлял собой почти идеальный квадрат, по сторонам которого высились совершенно одинаковые корпуса медицинского комплекса. Второй и третий этажи одного из них занимала клиника «Уотерс».
Вещи Харта доставил в отель разбитного вида таксист, который сразу заметил, в какую дыру знаменитый астронавт перебрался из роскошного «Мансона».
– Что, приятель, деньги кончились? – насмешливо проговорил он. – А может, тебя ограбили? – добавил он, заметив синяки на лице Харта.
– Чтобы заплатить тебе, денег у меня хватит, – холодно ответил астронавт.
– С тебя двадцать два доллара.
– Тридцать пять – и ты меня не видел.
– Сорок – и я забуду, как звали мою родную маму.
Не прибавив больше ни слова, Харт расплатился. Таксист ушел, довольно насвистывая, а Харт отправился в ванную комнату. Приняв горячий душ и переодевшись, он почувствовал себя вполне сносно, хотя разбитая скула все еще побаливала. «Заживет и так», – сказал он, мрачно разглядывая себя в зеркало.
Мелина после разговора с Тобиасом не находила себе места от волнения и тревоги. Для начала она решила замести следы и настояла на том, чтобы немедленно съехать из мотеля. За номер они расплатились наличными еще при регистрации, так что выследить их по номеру кредитной карточки было невозможно, однако ее машина хотя и стояла в самом дальнем углу парковочной площадки, надежно скрытая от посторонних глаз могучими восьмиосными прицепами, все же была достаточно заметна. В том, что ее скоро обнаружат, сомневаться не приходилось, поэтому она решила бросить автомобиль у мотеля, а самим взять напрокат другой.
– Если нам понадобится удирать, у нас могут возникнуть проблемы, – заметил Харт, пока она укладывала их немногочисленные пожитки на заднее сиденье новой машины. «Местным старьевщиком», о котором она упоминала, оказался некий Джон Гриффинс – владелец крошечной фирмы, продававшей и сдававшей напрокат подержанные автомобили. Абсолютное большинство машин было разукомплектовано и выглядело весьма непрезентабельно, однако Гриффинс гарантировал абсолютную надежность и отличные ходовые качества своих «авто», причем нисколько не грешил против истины. Он был настоящим энтузиастом своего дела; каждую новую, а вернее – старую машину Гриффинс своими руками перебирал по винтику, получая от этого процесса куда больше удовольствия, чем от денег, которые ему изредка удавалось выручить за тот или иной экземпляр. Друзья называли его Старьевщиком, Барахольщиком и Жестянщиком, однако в этих прозвищах уважения было больше, чем насмешки. В руках Джона Гриффинса даже настоящее старье обретало новую жизнь.
– Джон, Джиллиан и я вместе учились в школе, – объяснила Мелина. – Все это время мы поддерживали дружеские отношения, к тому же он кое-чем мне обязан.
– Что ты для него сделала?
– Помнишь прошлогоднюю плейбоевскую «Подружку Года»?
– Очень хорошо помню! – несколько оживился Харт и начертил руками в воздухе что-то вроде контрабаса.
– Я сопровождала ее, когда она приезжала в Даллас. По просьбе Джона я достала ему номер журнала с ее собственноручной подписью.
– Но что тут особенного? – удивился Харт. – Я уверен, что она подписала тысячи журналов для тысяч поклонников!
– Но Джон попросил ее поставить свой автограф в совершенно определенном месте, да еще написать: «Ты побывал у меня здесь, дружок!»
– Вот это да! – ахнул Харт.
Когда Джон Гриффинс пригнал машину к мотелю, она попыталась заплатить ему за несколько дней вперед, но он ответил:
– Не нужно. Потом сочтемся.
Он также уверил ее, что никто не узнает, какую машину и на сколько дней они взяли, что также было немаловажно.
Перед тем как покинуть мотель, Харт забрал у нее ключи от зажигания.
– Будет лучше, если я поведу эту рухлядь.
– Но я постоянно вожу машину, к тому же я знаю Даллас лучше тебя, – возразила она.
– Все равно я вожу лучше тебя. Лучше и быстрее… А ты будешь подсказывать мне, куда поворачивать, – заявил он безапелляционно и сел за руль.
Всю дорогу до парка Мелина занималась тем, что внимательно смотрела в пыльное заднее стекло. Ей хотелось быть уверенной, что за ними не следят. Никаких подозрительных машин она не заметила, однако это ее не успокоило, и теперь она с подозрением косилась на каждого, кто проходил мимо них по дорожке парка. Ее подозрительность оказалась заразительна, и Харт в конце концов спросил:
– Слушай, я давно хотел узнать: мы делаем что-то противозаконное? Мне это нужно на тот случай, если в ближайшее время мне придется давать показания в суде…
– Не знаю, не уверена. Противозаконно ли скрываться от ФБР?
– Кажется, на языке юристов это называется «уклонением от дачи показаний».
– Это преступление?
– Смотря какой у нас будет адвокат. Но вообще-то препятствование отправлению правосудия является серьезным проступком.
– Ах, вот чем мы с тобой занимаемся! А ты уверен, что мы ему действительно препятствуем?
– У тебя точно такие же трусики…
– Что-о?!. – Она стремительно повернулась к нему, и Харт пожалел, что за солнечным» очками не видит ее глаз. Точно так же он чувствовал себя и с Джиллиан. Ему все время хотелось, чтобы она сняла темные очки и он мог любоваться ее дымчато-серыми глазами.
– Я видел их, когда ходил в душ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150