О побудительных мотивах преступника оставалось только гадать. Объяснения Лоусона, основанные на догадках и предположениях полицейских психологов, хотя и выглядели правдоподобно, отнюдь не объясняли всего. Во всяком случае, у нее вопросы остались, и она чувствовала, что не сможет спать спокойно, пока не найдет все ответы.
Словно прочтя ее мысли, Джем сказал:
– Я думал, ты обрадуешься, что дело закрыто.
– Я и обрадовалась. – Она с горечью улыбнулась. – Просто я очень, очень устала.
– А я знаю отличное средство от усталости.
– Я тоже. Таблетка снотворного и крепкий, долгий сон, если повезет, без сновидений.
– Без снотворного действительно не обойтись, – согласился Джем. – Но таблетку нужно принять в самом конце. Для начала нужно поесть, причем лучше всего – что-нибудь горячее. Я сам все приготовлю, – быстро добавил он, заметив ее протестующее движение. – Имей в виду: я не позволю тебе питаться печеньем и размороженными салатами, которые натащили к тебе в дом соседи. После ужина тебе нужно будет часок полежать в горячей ванне – это поможет тебе расслабиться. А после ванны я сделаю тебе массаж плеч и шеи. У меня это неплохо получается, впрочем, Джиллиан тебе, наверное, рассказывала. И только после этого я позволю тебе принять снотворное…
– Послушай, Джем, ты не очень обидишься, если я начну прямо со снотворного и пропущу все остальное?
– Обижусь, потому что, если я не сделаю для тебя всего, что только в моих силах, дух Джиллиан будет годами являться мне по ночам и укорять, что я о тебе не позаботился.
– Но, Джемми…
– Не вздумай говорить «нет». Отказа я все равно не приму.
Кристофер Харт и сам не знал, почему он чувствовал себя обязанным пойти на похороны. Решение отправиться в церковь, где проходила поминальная служба, он принял спонтанно, и это его беспокоило. Разумеется, этого требовала от него элементарная порядочность. Он даже готов был лично принести Мелине Ллойд свои соболезнования, однако, учитывая, что их последний разговор прошел на повышенных тонах, Харт был рад, что передумал и успел уехать до того, как ему представилась возможность поговорить с ней наедине.
Чего Харт по-прежнему не понимал, это почему он все еще торчит в Далласе. С формальной точки зрения, здесь его ничто больше не задерживало. На этом, считал Харт, все должно закончиться. Во всяком случае, так он думал, когда входил в бар ночного клуба.
– Бурбон с содовой, – сказал он, подходя к стойке.
Бармен налил в стакан виски и плеснул воды.
– Простите, вы случайно не…
– Нет, я – не он. Но меня часто за него принимают.
Это был случайный ночной клуб, расположенный довольно далеко от отеля, хотя и в том же привилегированном районе. Харт заглянул сюда, повинуясь минутному капризу. Насколько ему было известно, в это заведение любили заглядывать спортивные звезды, городские нувориши и золотая молодежь – сыновья и дочери власть имущих. Бармен, таким образом, давно привык к знаменитостям и научился уважать их стремление к уединению, когда они таковое высказывали. Поэтому он понимающе кивнул Харту.
– Следующая порция – за счет заведения.
– Благодарю, но мне хватит и одной.
Но Харт все-таки выпил еще немного. Сейчас ему больше всего на свете хотелось напиться. До отеля, рассудил он, можно в крайнем случае добраться на такси, а машину забрать завтра. Закавыка была в том, что напиться ему никак не удавалось. Даже после двух бурбонов он по-прежнему был трезв, как стеклышко, а Харт по собственному опыту знал, что такое начало не обещает ничего хорошего и что, как бы он ни старался, ему не удастся достичь приятной эйфории, когда все, что думает о нем Мелина Ллойд, потеряет всякое значение. В лучшем случае он просто свалится под стол без чувств, а назавтра все начнется сначала, и он снова станет размышлять о ней и о тех горьких словах, которые она швырнула ему в лицо. Нет, ничто не поможет ему забыться по той простой причине, что в этих обвинениях было слишком много правды. Харт действительно не хотел иметь никакого отношения к делу об убийстве. Он действительно солгал, когда сказал, будто между ним и Джиллиан Ллойд ничего не было. Он вообще не хотел ввязываться во что-либо подобное, боясь принять происходящее слишком близко к сердцу. События и люди – и тех и других он сторонился почти инстинктивно, хотя объяснить почему – не мог. Впрочем, Харт был почти уверен, что эта задачка окажется не по плечу и большинству специалистов-психологов. Его нельзя было назвать нелюдимом. Напротив, ему нравилось бывать в компании друзей, в обществе, просто в толпе. У него никогда не дрожали колени и не заплетался язык, когда нужно было выступить перед многочисленной аудиторией, да и от телевизионных камер он давно не шарахался.
И все же круг людей, которых он подпускал к себе, был ограничен, и установил этот предел он сам. Одно дело – общественная жизнь. На публике он мог позволить себе быть национальным героем, своим в доску парнем, готовым пожимать протянутые руки и раздавать автографы направо и налево. Но когда дело касалось его частной жизни, Харт становился совсем другим.
С профессиональной точки зрения, впрочем, его нежелание думать без определенных причин о посторонних людях было скорее достоинством, чем недостатком. Сидя за штурвалом реактивного истребителя или штурмовика, Харт управлял боевой машиной с холодной ясной головой, не позволяя себе задумываться о том, что теоретически каждая такая машина способна напрочь стереть с лица земли небольшой поселок вместе с жителями. Эта же отстраненность, дистанция, которую он поддерживал в отношениях с людьми, была совершенно необходима, чтобы командовать экипажем космического «челнока» и принимать жесткие, порой жестокие решения, от правильности которых зависели успех или неудача, жизнь или смерть.
Но в личной жизни «политика нейтралитета», которой он придерживался, а также его упорное нежелание коротко сходиться с людьми нередко создавали Харту проблемы. Именно из-за них у него никогда не было сколько-нибудь продолжительных и глубоких отношений с женщинами. Именно поэтому он был до сих пор холост, ибо нормальный брак требовал отвечать на чувства жены, а именно этого Харт всегда старался избегать. Кроме того, когда он говорил Лонгтри и Эбботу, что хотел бы как можно дольше сохранять независимость, это тоже было правдой. Независимость стоила дорого, но все остальное могло обойтись еще дороже.
Харт знал об этой особенности своего характера. И все же, несмотря на это, трагедия с Джиллиан Ллойд выбила его из привычного русла. Харт чувствовал себя просто отвратительно, ведь что ни говори, а убили ее из-за того, что увидели с ним. Он искренне жалел Джиллиан и так же искренне сочувствовал ее сестре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
Словно прочтя ее мысли, Джем сказал:
– Я думал, ты обрадуешься, что дело закрыто.
– Я и обрадовалась. – Она с горечью улыбнулась. – Просто я очень, очень устала.
– А я знаю отличное средство от усталости.
– Я тоже. Таблетка снотворного и крепкий, долгий сон, если повезет, без сновидений.
– Без снотворного действительно не обойтись, – согласился Джем. – Но таблетку нужно принять в самом конце. Для начала нужно поесть, причем лучше всего – что-нибудь горячее. Я сам все приготовлю, – быстро добавил он, заметив ее протестующее движение. – Имей в виду: я не позволю тебе питаться печеньем и размороженными салатами, которые натащили к тебе в дом соседи. После ужина тебе нужно будет часок полежать в горячей ванне – это поможет тебе расслабиться. А после ванны я сделаю тебе массаж плеч и шеи. У меня это неплохо получается, впрочем, Джиллиан тебе, наверное, рассказывала. И только после этого я позволю тебе принять снотворное…
– Послушай, Джем, ты не очень обидишься, если я начну прямо со снотворного и пропущу все остальное?
– Обижусь, потому что, если я не сделаю для тебя всего, что только в моих силах, дух Джиллиан будет годами являться мне по ночам и укорять, что я о тебе не позаботился.
– Но, Джемми…
– Не вздумай говорить «нет». Отказа я все равно не приму.
Кристофер Харт и сам не знал, почему он чувствовал себя обязанным пойти на похороны. Решение отправиться в церковь, где проходила поминальная служба, он принял спонтанно, и это его беспокоило. Разумеется, этого требовала от него элементарная порядочность. Он даже готов был лично принести Мелине Ллойд свои соболезнования, однако, учитывая, что их последний разговор прошел на повышенных тонах, Харт был рад, что передумал и успел уехать до того, как ему представилась возможность поговорить с ней наедине.
Чего Харт по-прежнему не понимал, это почему он все еще торчит в Далласе. С формальной точки зрения, здесь его ничто больше не задерживало. На этом, считал Харт, все должно закончиться. Во всяком случае, так он думал, когда входил в бар ночного клуба.
– Бурбон с содовой, – сказал он, подходя к стойке.
Бармен налил в стакан виски и плеснул воды.
– Простите, вы случайно не…
– Нет, я – не он. Но меня часто за него принимают.
Это был случайный ночной клуб, расположенный довольно далеко от отеля, хотя и в том же привилегированном районе. Харт заглянул сюда, повинуясь минутному капризу. Насколько ему было известно, в это заведение любили заглядывать спортивные звезды, городские нувориши и золотая молодежь – сыновья и дочери власть имущих. Бармен, таким образом, давно привык к знаменитостям и научился уважать их стремление к уединению, когда они таковое высказывали. Поэтому он понимающе кивнул Харту.
– Следующая порция – за счет заведения.
– Благодарю, но мне хватит и одной.
Но Харт все-таки выпил еще немного. Сейчас ему больше всего на свете хотелось напиться. До отеля, рассудил он, можно в крайнем случае добраться на такси, а машину забрать завтра. Закавыка была в том, что напиться ему никак не удавалось. Даже после двух бурбонов он по-прежнему был трезв, как стеклышко, а Харт по собственному опыту знал, что такое начало не обещает ничего хорошего и что, как бы он ни старался, ему не удастся достичь приятной эйфории, когда все, что думает о нем Мелина Ллойд, потеряет всякое значение. В лучшем случае он просто свалится под стол без чувств, а назавтра все начнется сначала, и он снова станет размышлять о ней и о тех горьких словах, которые она швырнула ему в лицо. Нет, ничто не поможет ему забыться по той простой причине, что в этих обвинениях было слишком много правды. Харт действительно не хотел иметь никакого отношения к делу об убийстве. Он действительно солгал, когда сказал, будто между ним и Джиллиан Ллойд ничего не было. Он вообще не хотел ввязываться во что-либо подобное, боясь принять происходящее слишком близко к сердцу. События и люди – и тех и других он сторонился почти инстинктивно, хотя объяснить почему – не мог. Впрочем, Харт был почти уверен, что эта задачка окажется не по плечу и большинству специалистов-психологов. Его нельзя было назвать нелюдимом. Напротив, ему нравилось бывать в компании друзей, в обществе, просто в толпе. У него никогда не дрожали колени и не заплетался язык, когда нужно было выступить перед многочисленной аудиторией, да и от телевизионных камер он давно не шарахался.
И все же круг людей, которых он подпускал к себе, был ограничен, и установил этот предел он сам. Одно дело – общественная жизнь. На публике он мог позволить себе быть национальным героем, своим в доску парнем, готовым пожимать протянутые руки и раздавать автографы направо и налево. Но когда дело касалось его частной жизни, Харт становился совсем другим.
С профессиональной точки зрения, впрочем, его нежелание думать без определенных причин о посторонних людях было скорее достоинством, чем недостатком. Сидя за штурвалом реактивного истребителя или штурмовика, Харт управлял боевой машиной с холодной ясной головой, не позволяя себе задумываться о том, что теоретически каждая такая машина способна напрочь стереть с лица земли небольшой поселок вместе с жителями. Эта же отстраненность, дистанция, которую он поддерживал в отношениях с людьми, была совершенно необходима, чтобы командовать экипажем космического «челнока» и принимать жесткие, порой жестокие решения, от правильности которых зависели успех или неудача, жизнь или смерть.
Но в личной жизни «политика нейтралитета», которой он придерживался, а также его упорное нежелание коротко сходиться с людьми нередко создавали Харту проблемы. Именно из-за них у него никогда не было сколько-нибудь продолжительных и глубоких отношений с женщинами. Именно поэтому он был до сих пор холост, ибо нормальный брак требовал отвечать на чувства жены, а именно этого Харт всегда старался избегать. Кроме того, когда он говорил Лонгтри и Эбботу, что хотел бы как можно дольше сохранять независимость, это тоже было правдой. Независимость стоила дорого, но все остальное могло обойтись еще дороже.
Харт знал об этой особенности своего характера. И все же, несмотря на это, трагедия с Джиллиан Ллойд выбила его из привычного русла. Харт чувствовал себя просто отвратительно, ведь что ни говори, а убили ее из-за того, что увидели с ним. Он искренне жалел Джиллиан и так же искренне сочувствовал ее сестре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150