Привариваю, а сам за стеклом светофильтра черного слезы глотаю. Перед глазами Джек стоит, лицо его бескровное и тело изломанное. Ну, вот и все, последний баллон приварен.
Поднимаюсь в рубку, подрываю заряды на фальшивых отсеках. Отлетает прочь обшивка, свое предназначение запутать людей несведущих исполнив. Теперь «Глория» — снова «Глория», с «Лобстером-12» покончено. Выкачиваю из первого грузового трюма воздух, открываю аппарель. На экране информационном — надпись: «Первый трюм открыт». Дистанционно включаю двигатели вездехода и открываю вентили баллонов с кислородом. Вездеход медленно, задним ходом выезжает из корабля и повисает в пустоте. Вижу, как струи кислорода сверкают от света, льющегося из открытого трюма. Баллоны с газом — это двигатели вездехода в невесомости космоса. Они медленно подталкивают вездеход, колеса которого вращаются, как будто пытаются нашарить дорогу в пустоте. Гроб Джека...
Я долго смотрю ему вслед. «Прощай, Джек, прощай, друг. Прости меня!»...
Я выпрыгиваю в нормальный космос рядом с точкой рандеву. Мы называем место встречи кораблей в пространстве «рандеву». Сразу же компьютер докладывает мне: «Обнаружен внешний источник локации». Ведет меня на радаре кто-то, кто-то знал, что я здесь появлюсь. Связь оживает и слышу я из динамиков:
— Немедленно остановите двигатели! Назовите условное слово и пароль доступа или будете уничтожены!
Голос человеческий и очень серьезный. Похож он на механические голоса своими металлическими интонациями.
— Генерал, двадцать восемь, семнадцать, сорок пять, — говорю я.
— Спасибо. Держите курс на сближение.
Серьезные покупатели, ничего не скажешь.
Когда я подлетаю к чужому кораблю, то сначала мне кажется, что я ошибся с точкой рандеву. Корабль передо мной не просто большой, он огромен, моя «Глория» по сравнению с ним — мотылек на теле кита. Страшный это корабль, внешне рыбу-ежа напоминает, ощетинился антеннами, причальными площадками, пилонами, штангами захватов. Я провожу по его борту идентификационным лучом, долго смотрю на экран компьютера, жду реакции. Никакой реакции нет — нет на этом корабле меток и номеров, не нужны они ему, зачем они, если наверняка на борту имеется полсотни ракет, способных разнести планетку вроде Луны за десяток секунд и лазерные пушки, способные погасить Солнце.
Я вижу, как открываются гигантские створки причального шлюза, как пасть кита. Я ввожу «Глорию» в шлюз, размерами со взлетную полосу реактивных самолетов, осторожно опускаюсь на опоры посадочных амортизаторов. Глушу двигатели. Створки закрываются за мной, в шлюзе вспыхивает яркий свет. Кит проглотил мотылька. Спускаюсь в трюм, открываю аппарель, беру в руки пульт управления тремя погрузочными платформами, на которых закреплены контейнеры с гелиосом. Выхожу наружу.
Гляжу, стоят трое, один впереди, другие чуть позади по бокам. Форма на них армейская, знаки различия присутствуют, вот только эмблема рода войск отсутствует. Стоит впереди полковник армейский, прическа ежиком коротким, глаза — пулеметы, сверлят тебя насквозь, морда такая, что можно дрова ломать без риска для жизни обладателя морды. Форма на нем, как влитая, руки за спину заложены, ноги в ботинках черных армейских — на ширине плеч. Сзади — два лейтенанта стоят, тоже в форме, естественно, в руках прямо пушки какие-то наперевес. Глаза страшные, прочитать там можно — «Ну, ты, тля! Стоять, упор лежа принять!», напоминают они мне солдата одного знакомого, там, дома.
— Где Робинсон? — спрашивает меня полковник, как будто рота солдат в ногу идет.
Ни здрасте, ни привет, как жизнь.
— Погиб.
— При каких обстоятельствах?
Я молчу. Он протыкает меня взглядом и я нехотя выдавливаю:
— Не важно.
— Вы его убили?
Теперь я его взглядом драконским протыкаю.
— Нет.
— Где товар? — он прямо к столу бежит, наш полковник, хозяйку не приветствует, хозяину руку не жмет.
Я даже разозлился немного.
— А где деньги? — говорю.
Улыбается полковник, ряд зубов белых, как у акулы, показывает.
— Вы нам не доверяете?
Молчу я. Доверяю я вам, как же.
— Давай пульт, — говорит полковник и лапу свою громадную протягивает.
Держу я пульт в руках, отдавать не хочу. Левую руку свою за спиной держу, сжимаю в ней тумблер сигнальный, с реактором «Глории» связанный. Чувствую — дрожит рука, трясется мелкой противной дрожью.
Щелкает полковник пальцами, один лейтенант мне пушку в голову нацелил, другой подходит ко мне, его пушка мне аккурат в живот нацелена. Я им спокойно так говорю:
— Постойте, служивые, постойте, солдатики оловянные, — и показываю им тумблер в левой руке.
— Если вы меня застрелите, отпущу я эту кнопку, мой реактор меня понимать перестанет и полетим мы прямиком к ангелам, понятно?! А ну, назад!
Застыли лейтенанты, застыл и полковник. Работа мозга на их мордах чисто выбритых появляется, думают они, соображают.
— Деньги гоните сюда, потом и пульт получите, — говорю я и чувствую, как коленки мои дрожать начинают.
«Держись, Аль, держись», твержу я про себя.
Стоим мы друг перед другом, как на сцене в театре, сцена такая там называется «немой». Я молчу и они молчат.
Тут раздается голос откуда-то сверху, громкий такой голос, раскатистый. Я чуть из штанов не выпрыгнул, показалось мне на шальной миг, что это голос бога раздался.
— ПОЛКОВНИК, ПОЧЕМУ МАТЕРИАЛ ДО СИХ ПОР НЕ В ЛАБОРАТОРИИ? ПРОШЛО УЖЕ ПЯТЬ МИНУТ!
Лейтенанты сразу по стойке смирно стали, дисциплина у них, видать, железная. Полковник тоже руки по швам протянул и говорит:
— Генерал, сэр, прибыл не тот объект.
— КАК ПРИКАЖЕТЕ ЭТО ПОНИМАТЬ?
— Мы договаривались с другим гражданским, сэр.
— А ГДЕ НАШ ЧЕЛОВЕК?
— По-видимому, погиб во время операции, сэр.
— ТОГДА В ЧЕМ ПРОБЛЕМА?
— Объект отказывается передать нам материал, сэр. Он угрожает взорвать свой корабль, пока мы ему не заплатим, сэр.
— Я вам не «объект», вашу мать! — прорывает меня, солдафоны смотрят на меня, как на сумасшедшего.
Молчание.
— НЕРВНЫЙ ОБЪЕКТ, НЕ ПРАВДА ЛИ, ПОЛКОВНИК? — в голосе появляются заинтересованные нотки.
— Так точно, сэр!
Снова молчание. После короткой паузы:
— ЗАПЛАТИТЕ ЕМУ, ПОЛКОВНИК, И ПУСТЬ УБИРАЕТСЯ КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ. Я ТЕРЯЮ ВРЕМЯ, МНЕ НУЖЕН МАТЕРИАЛ В ЛАБОРАТОРИИ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ.
— Есть, генерал, сэр! — рявкает полковник.
Мне смешно, я на грани истерики. Я бросаю пульт лейтенанту справа и подхожу к полковнику.
— «Есть, генерал, сэр», гав-гав, гав-гав! — передразниваю я полковника.
Сумасшедшая жилка бьется в моей голове и мой рассудок повисает на тоненькой ниточке безумного, душащего меня смеха. Я — на волосок от того, чтобы сойти с ума.
Полковник не обращает на меня внимания, он наблюдает, как лейтенант номер один увозит платформы с гелиосом, а лейтенант номер два привозит тележку, груженную горой пластиковых банкнот, номиналом в тысячу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Поднимаюсь в рубку, подрываю заряды на фальшивых отсеках. Отлетает прочь обшивка, свое предназначение запутать людей несведущих исполнив. Теперь «Глория» — снова «Глория», с «Лобстером-12» покончено. Выкачиваю из первого грузового трюма воздух, открываю аппарель. На экране информационном — надпись: «Первый трюм открыт». Дистанционно включаю двигатели вездехода и открываю вентили баллонов с кислородом. Вездеход медленно, задним ходом выезжает из корабля и повисает в пустоте. Вижу, как струи кислорода сверкают от света, льющегося из открытого трюма. Баллоны с газом — это двигатели вездехода в невесомости космоса. Они медленно подталкивают вездеход, колеса которого вращаются, как будто пытаются нашарить дорогу в пустоте. Гроб Джека...
Я долго смотрю ему вслед. «Прощай, Джек, прощай, друг. Прости меня!»...
Я выпрыгиваю в нормальный космос рядом с точкой рандеву. Мы называем место встречи кораблей в пространстве «рандеву». Сразу же компьютер докладывает мне: «Обнаружен внешний источник локации». Ведет меня на радаре кто-то, кто-то знал, что я здесь появлюсь. Связь оживает и слышу я из динамиков:
— Немедленно остановите двигатели! Назовите условное слово и пароль доступа или будете уничтожены!
Голос человеческий и очень серьезный. Похож он на механические голоса своими металлическими интонациями.
— Генерал, двадцать восемь, семнадцать, сорок пять, — говорю я.
— Спасибо. Держите курс на сближение.
Серьезные покупатели, ничего не скажешь.
Когда я подлетаю к чужому кораблю, то сначала мне кажется, что я ошибся с точкой рандеву. Корабль передо мной не просто большой, он огромен, моя «Глория» по сравнению с ним — мотылек на теле кита. Страшный это корабль, внешне рыбу-ежа напоминает, ощетинился антеннами, причальными площадками, пилонами, штангами захватов. Я провожу по его борту идентификационным лучом, долго смотрю на экран компьютера, жду реакции. Никакой реакции нет — нет на этом корабле меток и номеров, не нужны они ему, зачем они, если наверняка на борту имеется полсотни ракет, способных разнести планетку вроде Луны за десяток секунд и лазерные пушки, способные погасить Солнце.
Я вижу, как открываются гигантские створки причального шлюза, как пасть кита. Я ввожу «Глорию» в шлюз, размерами со взлетную полосу реактивных самолетов, осторожно опускаюсь на опоры посадочных амортизаторов. Глушу двигатели. Створки закрываются за мной, в шлюзе вспыхивает яркий свет. Кит проглотил мотылька. Спускаюсь в трюм, открываю аппарель, беру в руки пульт управления тремя погрузочными платформами, на которых закреплены контейнеры с гелиосом. Выхожу наружу.
Гляжу, стоят трое, один впереди, другие чуть позади по бокам. Форма на них армейская, знаки различия присутствуют, вот только эмблема рода войск отсутствует. Стоит впереди полковник армейский, прическа ежиком коротким, глаза — пулеметы, сверлят тебя насквозь, морда такая, что можно дрова ломать без риска для жизни обладателя морды. Форма на нем, как влитая, руки за спину заложены, ноги в ботинках черных армейских — на ширине плеч. Сзади — два лейтенанта стоят, тоже в форме, естественно, в руках прямо пушки какие-то наперевес. Глаза страшные, прочитать там можно — «Ну, ты, тля! Стоять, упор лежа принять!», напоминают они мне солдата одного знакомого, там, дома.
— Где Робинсон? — спрашивает меня полковник, как будто рота солдат в ногу идет.
Ни здрасте, ни привет, как жизнь.
— Погиб.
— При каких обстоятельствах?
Я молчу. Он протыкает меня взглядом и я нехотя выдавливаю:
— Не важно.
— Вы его убили?
Теперь я его взглядом драконским протыкаю.
— Нет.
— Где товар? — он прямо к столу бежит, наш полковник, хозяйку не приветствует, хозяину руку не жмет.
Я даже разозлился немного.
— А где деньги? — говорю.
Улыбается полковник, ряд зубов белых, как у акулы, показывает.
— Вы нам не доверяете?
Молчу я. Доверяю я вам, как же.
— Давай пульт, — говорит полковник и лапу свою громадную протягивает.
Держу я пульт в руках, отдавать не хочу. Левую руку свою за спиной держу, сжимаю в ней тумблер сигнальный, с реактором «Глории» связанный. Чувствую — дрожит рука, трясется мелкой противной дрожью.
Щелкает полковник пальцами, один лейтенант мне пушку в голову нацелил, другой подходит ко мне, его пушка мне аккурат в живот нацелена. Я им спокойно так говорю:
— Постойте, служивые, постойте, солдатики оловянные, — и показываю им тумблер в левой руке.
— Если вы меня застрелите, отпущу я эту кнопку, мой реактор меня понимать перестанет и полетим мы прямиком к ангелам, понятно?! А ну, назад!
Застыли лейтенанты, застыл и полковник. Работа мозга на их мордах чисто выбритых появляется, думают они, соображают.
— Деньги гоните сюда, потом и пульт получите, — говорю я и чувствую, как коленки мои дрожать начинают.
«Держись, Аль, держись», твержу я про себя.
Стоим мы друг перед другом, как на сцене в театре, сцена такая там называется «немой». Я молчу и они молчат.
Тут раздается голос откуда-то сверху, громкий такой голос, раскатистый. Я чуть из штанов не выпрыгнул, показалось мне на шальной миг, что это голос бога раздался.
— ПОЛКОВНИК, ПОЧЕМУ МАТЕРИАЛ ДО СИХ ПОР НЕ В ЛАБОРАТОРИИ? ПРОШЛО УЖЕ ПЯТЬ МИНУТ!
Лейтенанты сразу по стойке смирно стали, дисциплина у них, видать, железная. Полковник тоже руки по швам протянул и говорит:
— Генерал, сэр, прибыл не тот объект.
— КАК ПРИКАЖЕТЕ ЭТО ПОНИМАТЬ?
— Мы договаривались с другим гражданским, сэр.
— А ГДЕ НАШ ЧЕЛОВЕК?
— По-видимому, погиб во время операции, сэр.
— ТОГДА В ЧЕМ ПРОБЛЕМА?
— Объект отказывается передать нам материал, сэр. Он угрожает взорвать свой корабль, пока мы ему не заплатим, сэр.
— Я вам не «объект», вашу мать! — прорывает меня, солдафоны смотрят на меня, как на сумасшедшего.
Молчание.
— НЕРВНЫЙ ОБЪЕКТ, НЕ ПРАВДА ЛИ, ПОЛКОВНИК? — в голосе появляются заинтересованные нотки.
— Так точно, сэр!
Снова молчание. После короткой паузы:
— ЗАПЛАТИТЕ ЕМУ, ПОЛКОВНИК, И ПУСТЬ УБИРАЕТСЯ КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ. Я ТЕРЯЮ ВРЕМЯ, МНЕ НУЖЕН МАТЕРИАЛ В ЛАБОРАТОРИИ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ.
— Есть, генерал, сэр! — рявкает полковник.
Мне смешно, я на грани истерики. Я бросаю пульт лейтенанту справа и подхожу к полковнику.
— «Есть, генерал, сэр», гав-гав, гав-гав! — передразниваю я полковника.
Сумасшедшая жилка бьется в моей голове и мой рассудок повисает на тоненькой ниточке безумного, душащего меня смеха. Я — на волосок от того, чтобы сойти с ума.
Полковник не обращает на меня внимания, он наблюдает, как лейтенант номер один увозит платформы с гелиосом, а лейтенант номер два привозит тележку, груженную горой пластиковых банкнот, номиналом в тысячу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97