.. Ну, мы встретились снова месяц
тому назад.
- Она пришла к вам?
- Нет. Я пошел к ней.
Мейсон слегка поднял брови:
- Зачем?
Бартслер нервно заерзал в кресле.
- У меня были основания полагать, что после смерти моего сына, в
марте сорок второго года, она родила мне внука. И умышленно, - продолжал
он полным горечи голосом, - утаила от меня этот факт. Утаила факт рождения
сына Роберта, моего внука!
Голос у него ослаб и прошло некоторое время, прежде чем он смог
продолжить.
Мейсон заметил:
- Вы должны признать, мистер Бартслер, что так не ведут себя охотницы
за наследством.
- Теперь я это вижу.
- Как вы об этом узнали?
- Я получил месяц назад анонимку, советующую мне заглянуть в книги
регистрации рождений города Сан-Франциско за март сорок второго года,
заверяющую, что я найду там что-то, что меня несомненно заинтересует.
- И что вы сделали?
- Выбросил письмо в мусорную корзину. Вначале я думал, что это
вступление к какому-либо шантажу. А потом поразмышлял и решил посмотреть
эти книги. Мистер Мейсон, я нашел это черным по белому! У меня есть
официальное свидетельство рождения.
Он подал Мейсону официальный бланк, который тот внимательно изучил.
- Кажется, дело не вызывает сомнений. Ребенок мужского пола,
рожденный пятнадцатого марта тысяча девятьсот сорок второго года, отец
Роберт Бартслер и мать Элен Бартслер. Полагаю, вы нашли врача, который
принимал роды?
- Да.
- Что он вам сказал?
- Подтвердил.
- И тогда вы отправились к невестке?
- Да. Она владеет небольшой фермой по разведению птиц в долине Сан
Фернандо.
- Вы что-нибудь смогли сделать?
- Совершенно ничего.
- Что она вам сказала?
- Она меня высмеяла. Она не пожелала ни подтвердить, ни отрицать
факта рождения ребенка. Заявила, что я никогда не был настоящим отцом для
Роберта, а к ней относился, как к отбросам общества. Она сказала, что уже
давно ждала, когда сможет отплатить мне, а, впрочем, ведь я наверное не
захочу признать внука, в котором есть ее кровь.
- Кажется, что это был для нее великий день, - заметил Мейсон.
- Да.
- И что вы сделали?
- Нанял детективов.
- Они узнали что-нибудь?
- Нет. По крайней мере, не непосредственно.
- А все-таки?
- К Элен приходила молодая блондинка, которая, казалось, что-то знает
о ребенке. Одному из детективов удалось спровоцировать небольшое
столкновение и узнать ее имя по водительскому удостоверению.
- И эту девушку звали?
- Диана Рэджис.
- Ну, и?
- Это вовсе не была Диана. Но я понял это только тогда, когда она
начала у меня работать. Это была ее подруга, с которой они вместе снимают
квартиру, также молодая блондинка, некая Милдред Дэнвил.
Мейсон откинулся в кресле и наморщил лоб.
- Действительно, довольно необычная правовая ситуация, - сказал он
наконец. - Обычно мать пытается получить средства на содержание ребенка. А
здесь мы видим мать, которая совершенно спокойно утверждает, что никакого
ребенка нет. По крайней мере, она не хочет подтвердить его рождения.
- Но ведь имеется официальное свидетельство рождения.
- А вы проверяли в бюро регистрации, нет ли там свидетельства о
смерти?
- Конечно. А больше всего меня беспокоит и доводит до полного безумия
то, что Элен может отдать малыша в чужие руки, дать усыновить его. Она не
хочет, чтобы он связывал ей руки и не желает отдать ребенка мне. Подумайте
только, мистер Мейсон, моя собственная кровь! Сын Роберта! Мальчик,
который наверняка унаследовал все его очарование, его индивидуальность!
Боже мой, мистер Мейсон, это свыше мох сил! А в то же время, - горько
продолжил он, - адвокаты утверждают, что у меня нет никаких оснований для
того, чтобы предъявить свои права. Они говорят, что если отца нет в живых,
то мать имеет право отдать ребенка на усыновление и точка. При этом, все
документы, касающиеся такого ребенка, считаются секретными. Мало того,
некоторые агентства сжигают все бумаги за исключением акта отречения
матери от всех прав, чтобы иметь абсолютную уверенность в том, что след
окончательно оборван и нет никакой возможности найти ребенка.
Мейсон забарабанил длинными, сильными пальцами по краю стола.
- У вас действительно интересная и редкая юридическая проблема, -
сказал он.
- Мои адвокаты считают, что с юридической точки зрения дело
безнадежное. Если ребенок отдан для усыновления, то конец и точка. Элен
имеет полное право отказаться от каких-либо объяснений и нет ни малейших
возможностей обнаружить местопребывание ребенка.
Мейсон задумчиво надул губы и сказал:
- Когда я обнаруживаю, что одна из теорий не сулит никаких надежд, я
меняю фронт и ищу новую теорию. Очень существенно то, как подойти к
проблеме. На юридическом языке это называется найти соответствующую
процессуальную причину.
- Какое это имеет отношение к моему делу?
- Может быть, очень большое. У адвоката должна быть фантазия.
Обнаружив, что дорога, которую он избрал, никуда не ведет, он должен
отступить и поискать новую.
- В этом случае другой дороги нет. Мои адвокаты убеждены в этом.
Мейсон закурил сигарету и погрузился в раздумья.
- А если есть?
- Что есть?
- Другая дорога?
- Боюсь, что ее нет, мистер Мейсон. Наверное и вы со всей своей
изобретательностью не сможете найти выход из глухого тупика.
Мейсон терпеливо произнес:
- Я попытаюсь разъяснить вам, что может быть процессуальной причиной
в вашем случае. Официально ваш сын фигурирует как без вести пропавший, не
так ли?
- Насколько мне известно, такова официальная квалификация, потому что
не было найдено его тело с личным медальоном. Но, что касается факта
смерти, то в этом нет никакого сомнения.
- Так вот, - сказал Мейсон. - Если принять за причину факты, то
ничего не поделаешь.
- Так или иначе ничего не поделаешь.
- Но если, - продолжал Мейсон, - предположить, что он мог не
погибнуть, а остаться в живых...
- Нет ни малейшего шанса.
- Официально он фигурирует как пропавший.
- Какая разница?
- Огромная. Требуется семь лет, чтобы можно было признать лицо,
считающее пропавшим, погибшим.
- Но если он действительно погиб, то что нам даст, если мы будем
ждать семь лет?
- Разве вы не видите, что согласно этой теории ваш сын только пропал?
Должно пройти семь лет, прежде чем его можно будет признать мертвым. А в
течение этих семи лет необходимо согласие _о_б_о_и_х_ родителей на
усыновление ребенка.
В глазах Бартслера появился блеск понимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
тому назад.
- Она пришла к вам?
- Нет. Я пошел к ней.
Мейсон слегка поднял брови:
- Зачем?
Бартслер нервно заерзал в кресле.
- У меня были основания полагать, что после смерти моего сына, в
марте сорок второго года, она родила мне внука. И умышленно, - продолжал
он полным горечи голосом, - утаила от меня этот факт. Утаила факт рождения
сына Роберта, моего внука!
Голос у него ослаб и прошло некоторое время, прежде чем он смог
продолжить.
Мейсон заметил:
- Вы должны признать, мистер Бартслер, что так не ведут себя охотницы
за наследством.
- Теперь я это вижу.
- Как вы об этом узнали?
- Я получил месяц назад анонимку, советующую мне заглянуть в книги
регистрации рождений города Сан-Франциско за март сорок второго года,
заверяющую, что я найду там что-то, что меня несомненно заинтересует.
- И что вы сделали?
- Выбросил письмо в мусорную корзину. Вначале я думал, что это
вступление к какому-либо шантажу. А потом поразмышлял и решил посмотреть
эти книги. Мистер Мейсон, я нашел это черным по белому! У меня есть
официальное свидетельство рождения.
Он подал Мейсону официальный бланк, который тот внимательно изучил.
- Кажется, дело не вызывает сомнений. Ребенок мужского пола,
рожденный пятнадцатого марта тысяча девятьсот сорок второго года, отец
Роберт Бартслер и мать Элен Бартслер. Полагаю, вы нашли врача, который
принимал роды?
- Да.
- Что он вам сказал?
- Подтвердил.
- И тогда вы отправились к невестке?
- Да. Она владеет небольшой фермой по разведению птиц в долине Сан
Фернандо.
- Вы что-нибудь смогли сделать?
- Совершенно ничего.
- Что она вам сказала?
- Она меня высмеяла. Она не пожелала ни подтвердить, ни отрицать
факта рождения ребенка. Заявила, что я никогда не был настоящим отцом для
Роберта, а к ней относился, как к отбросам общества. Она сказала, что уже
давно ждала, когда сможет отплатить мне, а, впрочем, ведь я наверное не
захочу признать внука, в котором есть ее кровь.
- Кажется, что это был для нее великий день, - заметил Мейсон.
- Да.
- И что вы сделали?
- Нанял детективов.
- Они узнали что-нибудь?
- Нет. По крайней мере, не непосредственно.
- А все-таки?
- К Элен приходила молодая блондинка, которая, казалось, что-то знает
о ребенке. Одному из детективов удалось спровоцировать небольшое
столкновение и узнать ее имя по водительскому удостоверению.
- И эту девушку звали?
- Диана Рэджис.
- Ну, и?
- Это вовсе не была Диана. Но я понял это только тогда, когда она
начала у меня работать. Это была ее подруга, с которой они вместе снимают
квартиру, также молодая блондинка, некая Милдред Дэнвил.
Мейсон откинулся в кресле и наморщил лоб.
- Действительно, довольно необычная правовая ситуация, - сказал он
наконец. - Обычно мать пытается получить средства на содержание ребенка. А
здесь мы видим мать, которая совершенно спокойно утверждает, что никакого
ребенка нет. По крайней мере, она не хочет подтвердить его рождения.
- Но ведь имеется официальное свидетельство рождения.
- А вы проверяли в бюро регистрации, нет ли там свидетельства о
смерти?
- Конечно. А больше всего меня беспокоит и доводит до полного безумия
то, что Элен может отдать малыша в чужие руки, дать усыновить его. Она не
хочет, чтобы он связывал ей руки и не желает отдать ребенка мне. Подумайте
только, мистер Мейсон, моя собственная кровь! Сын Роберта! Мальчик,
который наверняка унаследовал все его очарование, его индивидуальность!
Боже мой, мистер Мейсон, это свыше мох сил! А в то же время, - горько
продолжил он, - адвокаты утверждают, что у меня нет никаких оснований для
того, чтобы предъявить свои права. Они говорят, что если отца нет в живых,
то мать имеет право отдать ребенка на усыновление и точка. При этом, все
документы, касающиеся такого ребенка, считаются секретными. Мало того,
некоторые агентства сжигают все бумаги за исключением акта отречения
матери от всех прав, чтобы иметь абсолютную уверенность в том, что след
окончательно оборван и нет никакой возможности найти ребенка.
Мейсон забарабанил длинными, сильными пальцами по краю стола.
- У вас действительно интересная и редкая юридическая проблема, -
сказал он.
- Мои адвокаты считают, что с юридической точки зрения дело
безнадежное. Если ребенок отдан для усыновления, то конец и точка. Элен
имеет полное право отказаться от каких-либо объяснений и нет ни малейших
возможностей обнаружить местопребывание ребенка.
Мейсон задумчиво надул губы и сказал:
- Когда я обнаруживаю, что одна из теорий не сулит никаких надежд, я
меняю фронт и ищу новую теорию. Очень существенно то, как подойти к
проблеме. На юридическом языке это называется найти соответствующую
процессуальную причину.
- Какое это имеет отношение к моему делу?
- Может быть, очень большое. У адвоката должна быть фантазия.
Обнаружив, что дорога, которую он избрал, никуда не ведет, он должен
отступить и поискать новую.
- В этом случае другой дороги нет. Мои адвокаты убеждены в этом.
Мейсон закурил сигарету и погрузился в раздумья.
- А если есть?
- Что есть?
- Другая дорога?
- Боюсь, что ее нет, мистер Мейсон. Наверное и вы со всей своей
изобретательностью не сможете найти выход из глухого тупика.
Мейсон терпеливо произнес:
- Я попытаюсь разъяснить вам, что может быть процессуальной причиной
в вашем случае. Официально ваш сын фигурирует как без вести пропавший, не
так ли?
- Насколько мне известно, такова официальная квалификация, потому что
не было найдено его тело с личным медальоном. Но, что касается факта
смерти, то в этом нет никакого сомнения.
- Так вот, - сказал Мейсон. - Если принять за причину факты, то
ничего не поделаешь.
- Так или иначе ничего не поделаешь.
- Но если, - продолжал Мейсон, - предположить, что он мог не
погибнуть, а остаться в живых...
- Нет ни малейшего шанса.
- Официально он фигурирует как пропавший.
- Какая разница?
- Огромная. Требуется семь лет, чтобы можно было признать лицо,
считающее пропавшим, погибшим.
- Но если он действительно погиб, то что нам даст, если мы будем
ждать семь лет?
- Разве вы не видите, что согласно этой теории ваш сын только пропал?
Должно пройти семь лет, прежде чем его можно будет признать мертвым. А в
течение этих семи лет необходимо согласие _о_б_о_и_х_ родителей на
усыновление ребенка.
В глазах Бартслера появился блеск понимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54