ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Более того, они прониклись к нему уважением. Он напоминал им Конрада-старшего, которого они тоже любили и уважали и с которым их связывала взаимовыручка и многочисленные выгодные сделки.
Выслушав Хэма, они ухватились за план Конрадов со стремительностью змеи, охотящейся на крыс, и единодушно решили, что Хэм – идеальный исполнитель. Все они замолвили где надо слово, и в итоге Конрад-младший в приказном порядке был переведен в Вашингтон м с честью уволен в запас. Он запомнил этот день навсегда. Его парадную форму украшали боевые награды, хотя ему ни разу не довелось непосредственно участвовать в боях с противником. Это обстоятельство несколько огорчало его.
Уйдя с действительной службы, Хэм отнюдь не отошел от армейских дел, а просто сменил одних хозяев на других, зато в результате этого на несколько огромных шагов приблизился к вершине власти, на что отец нацеливал его с самой ранней юности.
– Ты не будешь счастлив, не обладая влиянием, – говорил он своему двенадцатилетнему сыну. – По понятиям большинства примитивных народов, через год ты станешь взрослым мужчиной. Именно так я и буду к тебе относиться.
Хэм помнил, как отец положил ему руку на голову, и воспринимал теперь этот жест как некое благословение, будто Конрад-старший превратился в те минуты из миллиардера в епископа. Ему запомнилось отцовское напутствие: "Действуй так, чтобы я гордился тобой и чтобы приумножалась слава нашей фамилии". И Хэм, подобно рыцарю-тамплиеру, настроился с тех пор именно на эту цель.
Теперь пришло время, когда оба Конрада – отец и сын – решили объединить силы. О лучшем Хэм и не мечтал. Они совместными усилиями уточняли и шлифовали свой план, основная идея которого заключалась в том, чтобы Япония в ее современном виде перестала существовать. Цель казалась обманчиво простой, поскольку считалось, что для этого достаточно лишь устранить самонадеянного Наохару Нишицу.
Согласно плану, Юджи Шиян, получив достаточное количество материалов, компрометирующих Нишицу, должен был начать против него открытую кампанию, которая, как ожидалось, увенчается бескровным переворотом. Движущей его силой стало бы утонченное понятие японцев о чести, и в итоге все связанные с Нишицу правые японские миллиардеры преклонных лет лишились бы не только постов в корпорациях, но и своего влияния. Тогда, подобно тому, как это произошло в Восточной Европе и в России, в Японии сформировалось бы новое общество, больше устраивающее Запад, в особенности Соединенные Штаты. Это было бы общество, ориентированное на потребление, а не на накопление, и его опорой стали бы молодые люди, желающие жить не прошлым – воспоминаниями о войне на Тихом океане, – а настоящим, будучи способными прислушаться к голосу разума и понять, что американский путь всегда был и остается единственным, обеспечивающим успех в международных делах.
– Лицемерие – проклятие цивилизации, – продолжил свою мысль Хэм, наслаждаясь великолепным гамбургером.
Он считал, что во всем округе Колумбия не умели готовить гамбургеры лучше, чем здесь. На улице не было видно ни одного белого. В закусочной сидели одни чернокожие, буфетчик и повар тоже были черные. Редкие автомобили, это касалось и полицейских патрульных машин, заезжали в вашингтонское гетто ночью. Но Хэму было безразлично: гетто так гетто. Вашингтон, как и большинство крупных городов США, даже в большей степени делился на имущих и неимущих. И Хэму, захваченному идеей плана, особенно нравилась его потенциальная возможность изменить лицо мира, улучшить, как он горячо надеялся, положение обездоленных.
Хэм презирал имущих за их изощренные манеры, за узость взглядов, за болезненное пристрастие к соблюдению условностей. Они не понимали, что в целом человечеству глубоко наплевать и на манеры, и на изысканную речь, и на условности. Он открыл для себя, что здесь, в гуще народа, ощущается нечто вроде сдерживаемой злости. Это подействовало на Хэма отрезвляюще после общения с богатыми обитателями Джорджтауна, Капитолийского холма и Чеви-Чейза со всем их апломбом и озабоченностью относительно своей безупречно белой репутации. По крайней мере, злость – чувство чистое, без всякой двуличности, против которой он сейчас выступал.
– Лицемерие – это признак того, что общество заражено самодовольством, – закончил он свою мысль. – Мы имеем дело с чем-то подобным дурному запаху изо рта или крови из десен, против чего нужно принимать срочные меры.
Продемонстрировав свои здоровые, крепкие зубы, он отхватил от гамбургера порядочный кусок и принялся энергично жевать.
– Кстати, – подал голос Джейсон Яшида, – в три тридцать придет Одри Симмонс.
Хэм взял стакан ванильной кока-колы, сделал большой глоток и причмокнул от удовольствия.
– Жена сенатора Симмонса? – осведомился он.
– Да, – подтвердил Яшида, откусив приличный кусок чизбургера, от чего щеки у него раздулись. – Хочет лично сказать вам спасибо за своего сына.
Хэм вытер рот бумажной салфеткой, допил кока-колу и жестом попросил буфетчика подать большую сладкую булку с изюмом.
– На воспитание детей, Яш, богатство их родителей часто влияет гораздо сильнее, чем сами родители, – изрек он. – А результаты те же, что и при любой подмене родителей опекунами.
Яшида разделывался с бутербродом. Струйка кетчупа брызнула на хромированную сахарницу, и он проворчал что-то нечленораздельное. Хэм обратился к стоящему рядом буфетчику:
– У тебя, сынок, конечно, найдется для меня большая кружка крепкого кофе. Это было бы как раз то, что надо.
Одри Симмонс, в отличие от своего влиятельного супруга, не принадлежала, к великому удивлению и облегчению Хэма, к породе лицемеров. Однако ее проблема особого удивления у него не вызвала. Ее сын Тони связался с дурной компанией, стал принимать наркотики, ушел в самоволку с летних сборов и вообще, что называется, "достал" своих родителей, как выразился сенатор Симмонс в телефонном разговоре с Хэмом.
– Тони вновь стал таким, как прежде. Я так вам благодарна, – сказала, улыбаясь, Одри Симмонс, когда Хэм принял ее у себя. – И я знаю, что супруг тоже будет вам признателен.
– Не стоит благодарности, – ответил Хэм. – Я сделал для Тони, что мог.
– Но что именно вы сделали?
Он встал, наблюдая сквозь стекло, как негр-садовник ухаживает за кустами роз под окнами его кабинета. "Интересно, – подумал он, – где завтракает этот садовник? В той ли самой закусочной, откуда я только что вернулся?" Его кабинет не выходил окнами на Белый дом, к чему так стремились большинство вашингтонских чиновников. Тем не менее стараниями Хэмптона Конрада сюда протянулись многие нити, обеспечивающие ему власть и влияние. Кабинет представлял собой стандартное казенное помещение с высоким потолком, наружной электропроводкой и некрасивой деревянной мебелью, которую здесь, видимо, не меняли еще с довоенных лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182