А к этому моменту было бы покончено по крайней мере с очевидными разногласиями между тори и вигами.
Принц без труда оторвал голову от подушки.
– Хорошо, хорошо, рад это слышать. Грей неплохой малый, просто он немного сбился с пути. Но тем не менее, когда я услышал об Уимблдон-Коммон…
– Я искал уединения, сир, – произнес Ройс извиняющимся тоном. – Это было наивно с моей стороны.
– Вовсе нет, я вижу, что намерения у тебя были хорошие. – Принц сел, свесив толстые ноги с кровати. – Уединения… сейчас нигде не найти. Даже у стен есть уши. Теперь, полагаю, я твой должник. – Он глубоко вздохнул и сделал над собой заметное усилие, чтобы собраться. – Я ценю то, что ты для меня сделал, Хоукфорт. У тебя талант справляться с такими делами.
– Спасибо, сир. Надеюсь, мои старания принесут хоть какую-нибудь пользу.
В исключительном порыве благодарности принц сказал:
– Не знаю, что бы я без тебя делал. И все же не хочу тебя переутомлять. Прости за такие слова, но ты выглядишь изможденным.
– Что вы, что вы, сир. Вы, конечно же, правы. На самом деле я подумал, не взять ли мне пару дней…
Принц немного успокоился и сделал великодушный жест рукой.
– Пожалуйста, бери все, что потребуется. Я поручу Ливерпулю за всем проследить. Все будет на месте, когда ты вернешься.
Ройс удрученно улыбнулся и, поклонившись, встал.
– Спасибо, сир. Я вам очень признателен.
– Пока ты не ушел, есть еще парочка дел…
Или десять, или двадцать дел, безусловно, чрезвычайно срочных. День пролетел незаметно, пока Ройс занимался этими делами. Он закрылся в небольшой комнатке рядом с королевскими апартаментами, в которую лакеи допускали лишь тех немногих, кто пользовался благосклонностью принца, включая Ройса. Кого-либо другого, желавшего поговорить с известной особой, ждало разочарование. Будучи безгранично преданным своему долгу, Ройс разобрался с тем, что принц назвал «парочкой дел», и вышел из Карлтон-Хауса только после обеда.
И обнаружил, что погода переменилась. Приятный день растворился в проливном дожде. Но это не имело значения. Он был движим огромным желанием хоть на время покинуть Лондон. В такие моменты жизни Хоукфорт был ему необходим как воздух. Он был мерилом его существования, местом, где он действительно чувствовал себя дома, куда стремился попасть в трудные для себя времена.
Обычно он наслаждался свободой ветра и моря, отдыхом от мирских забот, пока плыл домой. Но сейчас это было для него испытанием. Здравый смысл подсказывал, что нужно бросить якорь до наступления темноты поблизости от места назначения. Но с закатом небо очистилось. Вскоре появилась луна.
В ее свете он наконец доплыл до берега, над которым возвышались горделивые башни Хоукфорта. Воспрянув духом при их виде, Ройс, быстро привязав лодку, живо взбежал по крутому подъему на дорогу и вскоре был у своей двери.
Ее открыл Болкум. Он выглядел так же, как и этим утром в Лондоне, где Ройс видел его в последний раз.
– Я не ожидал тебя здесь так скоро, – сказал Ройс. Кузнец пожал плечами.
– Ведь нет ничего дурного в неожиданности?
– Нет, конечно, нет. По пути не возникло затруднений?
– Ничуть, – уверила его Малридж. – Они никогда не возникают.
Ройс стряхнул капли воды с плаща и с удовольствием посмотрел на огонь. От всего сердца он сказал:
– Здесь всегда так хорошо. Болкум кивнул.
– С севера идет грозовая туча. Жуткая будет ночка.
– Раздуй-ка огонь, – посоветовала Малридж.
Болкум с силой дунул на поленья, так что искры полетели вверх по огромному каменному камину.
Ройсу она сказала: – Не засиживайтесь допоздна.
– Я и не собирался, – уверил он Малридж, но их уже не было. Он вновь посмотрел на пламя, думая, что ляжет спать, когда сможет, когда наконец настолько устанет, что мысли о Кассандре больше не будут причинять ему такую горькую боль.
Она бы умерла.
Эти слова, постоянно звучавшие в голове, сейчас уже утратили свою горечь. Ей на смену пришло понимание главного: она не умерла. Кассандра осталась жива. Бесспорно, ее не было рядом, но все же она была жива. И он был безумно этому рад.
Она была сильной и благородной женщиной, настоящей Атридис, но также и той Кассандрой, которую он увидел в первый раз, – кружившейся в бледно-желтом платье, будто бы вокруг майского дерева, радуясь весне. Сейчас был разгар лета, хотя погода стояла осенняя, и не было ни малейшей надежды на то, что когда-нибудь его чувства к ней охладеют.
Боже, как он по ней скучал! Скучал по ощущению теплого прикосновения ее кожи, по пылу ее страсти, по ее звонкому смеху, по ее белоснежной улыбке, по свету в ее глазах. До тех пор, пока не понял, что его мир состоит из того, что ушло из него.
Он должен был остаться. Остаться на Акоре и бороться, пока не добился бы взаимопонимания. Он мог бы, если бы не долг, тот же самый долг, заставивший Кассандру пойти на то, что она сделала.
Они оба были верны долгу. Он был лишь одной гранью той силы, которая свела их вместе.
Что она делает сейчас? Возможно, спит? Ей снится будущее, в котором нет его?
Ройс стукнул кулаком по старинной дубовой каминной полке. Он был мужчиной, Хоукфортом. Никогда еще его предки не отказывались от того, что принадлежало им по праву.
От ветра затрепетал огонь в камине. Он посмотрел на него, но увидел не ярко горящее пламя, а тень прошлого, древний род доблестных мужчин и храбрых женщин, которые раньше жили здесь, в Хоукфорте. Что бы они сказали ему, если бы могли? Действительно, что? По правде говоря, казалось, что они все еще находились в доме, где раньше жили и любили. Присутствие их, бесспорно, было тихим, но таким же ощутимым, как камень или песок.
– Ройс…
Вздрогнув, он повернулся, но никого не увидел. И все же он мог поклясться, что услышал свое имя.
От усталости разыгралось воображение, предположил Ройс, но он вовсе не устал. Напротив, он был полон сил, будто бы груз сомнений, долго терзавший его, был сброшен.
– Ройс…
Он поднял голову и посмотрел вверх, на темную лестницу, откуда, казалось, доносился голос. Быть может, это дух? Если так, то очень печальный.
– Довольно прохладно, ты так не считаешь? – спросил дух.
– Кассандра?.. – Не может быть. Он, должно быть, переутомился, и сильное желание быть с ней рядом каким-то образом вызвало ее образ.
Но как хорош был этот образ! На ней было надето что-то легкое и белое, возможно, ночная рубашка, а ее черные как смоль волосы рассыпались по плечам. Она казалась юной и неуверенной. Не Атридис, но, бесспорно, Кассандра.
Он шел вперед быстрыми шагами, сокращая дистанцию между ними, мысли его витали где-то далеко. Он всегда был Хоукфортом и останется им навеки, а она была женщиной, которую он ждал всю свою жизнь.
– Здесь всегда так холодно? – спросила она. – Даже летом?
– Да, иногда, – сказал он, подойдя к лестнице и быстро взбежав по ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Принц без труда оторвал голову от подушки.
– Хорошо, хорошо, рад это слышать. Грей неплохой малый, просто он немного сбился с пути. Но тем не менее, когда я услышал об Уимблдон-Коммон…
– Я искал уединения, сир, – произнес Ройс извиняющимся тоном. – Это было наивно с моей стороны.
– Вовсе нет, я вижу, что намерения у тебя были хорошие. – Принц сел, свесив толстые ноги с кровати. – Уединения… сейчас нигде не найти. Даже у стен есть уши. Теперь, полагаю, я твой должник. – Он глубоко вздохнул и сделал над собой заметное усилие, чтобы собраться. – Я ценю то, что ты для меня сделал, Хоукфорт. У тебя талант справляться с такими делами.
– Спасибо, сир. Надеюсь, мои старания принесут хоть какую-нибудь пользу.
В исключительном порыве благодарности принц сказал:
– Не знаю, что бы я без тебя делал. И все же не хочу тебя переутомлять. Прости за такие слова, но ты выглядишь изможденным.
– Что вы, что вы, сир. Вы, конечно же, правы. На самом деле я подумал, не взять ли мне пару дней…
Принц немного успокоился и сделал великодушный жест рукой.
– Пожалуйста, бери все, что потребуется. Я поручу Ливерпулю за всем проследить. Все будет на месте, когда ты вернешься.
Ройс удрученно улыбнулся и, поклонившись, встал.
– Спасибо, сир. Я вам очень признателен.
– Пока ты не ушел, есть еще парочка дел…
Или десять, или двадцать дел, безусловно, чрезвычайно срочных. День пролетел незаметно, пока Ройс занимался этими делами. Он закрылся в небольшой комнатке рядом с королевскими апартаментами, в которую лакеи допускали лишь тех немногих, кто пользовался благосклонностью принца, включая Ройса. Кого-либо другого, желавшего поговорить с известной особой, ждало разочарование. Будучи безгранично преданным своему долгу, Ройс разобрался с тем, что принц назвал «парочкой дел», и вышел из Карлтон-Хауса только после обеда.
И обнаружил, что погода переменилась. Приятный день растворился в проливном дожде. Но это не имело значения. Он был движим огромным желанием хоть на время покинуть Лондон. В такие моменты жизни Хоукфорт был ему необходим как воздух. Он был мерилом его существования, местом, где он действительно чувствовал себя дома, куда стремился попасть в трудные для себя времена.
Обычно он наслаждался свободой ветра и моря, отдыхом от мирских забот, пока плыл домой. Но сейчас это было для него испытанием. Здравый смысл подсказывал, что нужно бросить якорь до наступления темноты поблизости от места назначения. Но с закатом небо очистилось. Вскоре появилась луна.
В ее свете он наконец доплыл до берега, над которым возвышались горделивые башни Хоукфорта. Воспрянув духом при их виде, Ройс, быстро привязав лодку, живо взбежал по крутому подъему на дорогу и вскоре был у своей двери.
Ее открыл Болкум. Он выглядел так же, как и этим утром в Лондоне, где Ройс видел его в последний раз.
– Я не ожидал тебя здесь так скоро, – сказал Ройс. Кузнец пожал плечами.
– Ведь нет ничего дурного в неожиданности?
– Нет, конечно, нет. По пути не возникло затруднений?
– Ничуть, – уверила его Малридж. – Они никогда не возникают.
Ройс стряхнул капли воды с плаща и с удовольствием посмотрел на огонь. От всего сердца он сказал:
– Здесь всегда так хорошо. Болкум кивнул.
– С севера идет грозовая туча. Жуткая будет ночка.
– Раздуй-ка огонь, – посоветовала Малридж.
Болкум с силой дунул на поленья, так что искры полетели вверх по огромному каменному камину.
Ройсу она сказала: – Не засиживайтесь допоздна.
– Я и не собирался, – уверил он Малридж, но их уже не было. Он вновь посмотрел на пламя, думая, что ляжет спать, когда сможет, когда наконец настолько устанет, что мысли о Кассандре больше не будут причинять ему такую горькую боль.
Она бы умерла.
Эти слова, постоянно звучавшие в голове, сейчас уже утратили свою горечь. Ей на смену пришло понимание главного: она не умерла. Кассандра осталась жива. Бесспорно, ее не было рядом, но все же она была жива. И он был безумно этому рад.
Она была сильной и благородной женщиной, настоящей Атридис, но также и той Кассандрой, которую он увидел в первый раз, – кружившейся в бледно-желтом платье, будто бы вокруг майского дерева, радуясь весне. Сейчас был разгар лета, хотя погода стояла осенняя, и не было ни малейшей надежды на то, что когда-нибудь его чувства к ней охладеют.
Боже, как он по ней скучал! Скучал по ощущению теплого прикосновения ее кожи, по пылу ее страсти, по ее звонкому смеху, по ее белоснежной улыбке, по свету в ее глазах. До тех пор, пока не понял, что его мир состоит из того, что ушло из него.
Он должен был остаться. Остаться на Акоре и бороться, пока не добился бы взаимопонимания. Он мог бы, если бы не долг, тот же самый долг, заставивший Кассандру пойти на то, что она сделала.
Они оба были верны долгу. Он был лишь одной гранью той силы, которая свела их вместе.
Что она делает сейчас? Возможно, спит? Ей снится будущее, в котором нет его?
Ройс стукнул кулаком по старинной дубовой каминной полке. Он был мужчиной, Хоукфортом. Никогда еще его предки не отказывались от того, что принадлежало им по праву.
От ветра затрепетал огонь в камине. Он посмотрел на него, но увидел не ярко горящее пламя, а тень прошлого, древний род доблестных мужчин и храбрых женщин, которые раньше жили здесь, в Хоукфорте. Что бы они сказали ему, если бы могли? Действительно, что? По правде говоря, казалось, что они все еще находились в доме, где раньше жили и любили. Присутствие их, бесспорно, было тихим, но таким же ощутимым, как камень или песок.
– Ройс…
Вздрогнув, он повернулся, но никого не увидел. И все же он мог поклясться, что услышал свое имя.
От усталости разыгралось воображение, предположил Ройс, но он вовсе не устал. Напротив, он был полон сил, будто бы груз сомнений, долго терзавший его, был сброшен.
– Ройс…
Он поднял голову и посмотрел вверх, на темную лестницу, откуда, казалось, доносился голос. Быть может, это дух? Если так, то очень печальный.
– Довольно прохладно, ты так не считаешь? – спросил дух.
– Кассандра?.. – Не может быть. Он, должно быть, переутомился, и сильное желание быть с ней рядом каким-то образом вызвало ее образ.
Но как хорош был этот образ! На ней было надето что-то легкое и белое, возможно, ночная рубашка, а ее черные как смоль волосы рассыпались по плечам. Она казалась юной и неуверенной. Не Атридис, но, бесспорно, Кассандра.
Он шел вперед быстрыми шагами, сокращая дистанцию между ними, мысли его витали где-то далеко. Он всегда был Хоукфортом и останется им навеки, а она была женщиной, которую он ждал всю свою жизнь.
– Здесь всегда так холодно? – спросила она. – Даже летом?
– Да, иногда, – сказал он, подойдя к лестнице и быстро взбежав по ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89