Промахнувшись, тот развернулся и со свирепым оскалом снова кинулся на безоружного «немого». В следующую секунду тяжелый тесак со свистом рассек воздух вблизи лица Ярового. Левой тот опирался на посох, а свободной правой, уклоняясь в сторону, достал противника крюком по корпусу. Удар вышел не особенно сильным, скользящим, и ничуть не остудил пыла — бандит уже готовился к следующей атаке…
Да, майор помнил и о мощной «Гюрзе», способной одним выстрелом снести нахрапистому молодцу полголовы, и о торчащем за поясом под халатом кинжале. Но этого единственного уцелевшего биндюжника надлежало взять живым, и не просто живым, а способным озвучить интересующую разведчиков информацию.
Огромный нож скользнул по плечу, изрядно распоров грубый материал на рукаве. Мгновение спустя, изловчившись, музыкант резко двинул палкой чеченца в горло. Неожиданный маневр возымел успех — тот остановился, сипло дыша, схватился левой ладонью за шею, закашлялся. И этой мизерной форы сотруднику «Шторма» хватило сполна — следующим ударом посоха он вышиб массивный тесак из правой руки горца.
Вот затем-то и наступила настоящая развязка. Обезоруженный моджахед взвыл от боли и, держась уж не за горло, а за перебитую руку, затрусил к грунтовке. Ниязов, конечно же, наблюдал сквозь оптику прицела за скоротечным единоборством, и Константину опять пришлось просигналить ему отбой, чтобы очередная башка не разлетелась в клочья. Костя собирался остановить спешившего к машине абрека другим способом…
Выхватив из-за пояса кинжал, он привычно подбросил его и, перехватив в воздухе за остро отточенную сталь, почти без замаха метнул в сгорбленную фигуру, удалявшуюся по сугробам к дороге. Тяжелое лезвие зловеще засверкало на солнце и бесшумно вошло чеченцу в поясницу немного правее позвоночника. Громко вскрикнув, тот пробежал по инерции пару метров, заметно припадая на правую ногу, упал на колени и повалился в снег…
* * *
— Его молодой приятель — Габаров Магомед, собирался ехать в Верхний Ларс, — переводил улем обессиленный шепот раненного, лежащего неподалеку от темно-синей «десятки».
Позади богослова стоял инженер Берг, а снайпер с винтовкой прогуливался вдоль дороги и внимательно посматривал во все стороны…
— Зачем? — угрюмо поинтересовался майор.
На ладони его лежала шприц-ампула с сильным обезболивающим средством. Страдающий взгляд кавказца молил о помощи и бывший «немой» музыкант пообещал сделать укол, если тот быстро и подробно расскажет об исчезнувшем с базарного пустыря человеке в кожаной кепке.
— Там — на Военно-Грузинской Дороге, Магомед хотел встретиться с бойцами какого-то отряда, и присоединиться к нему, — прислушиваясь к слабевшей речи, шептал по-русски Чиркейнов.
— Что за отряд?
— Этого он не знает. Клянется Аллахом…
— Во сколько должна состояться встреча?
— Точно сказать не может. Магомед спешил, значит скоро. Через час или два…
— Почему же эти трое не отправились вместе с ним?
Ризван Халифович перевел вопрос. Ответ чеченца звучал примерно так:
— Магомед воюет с федералами с пятнадцати лет. Его знают многие амиры. Ему доверяют…
Константин прямо сквозь одежду всадил иглу в правое бедро бандита, выдавил из прозрачной пластиковой ампулы наркотик и, призадумался. Позабыв, что держит в левой руке хрупкий музыкальный инструмент, а не посох, облокотился на его тонкий гриф и поднялся. Не замечая, как дутое основание дечига полностью утонуло в снегу, достал из ранца сигареты… Раньше Яровой никогда бы не позволил себе такого кощунства над инструментом, но сейчас мысли его были полностью поглощены другим. Лишь когда внизу — в сугробе, хрустнула сломанная дека, он спохватился, бросил обратно в ранец не пригодившуюся пачку и произнес:
— Садитесь в машину. Быстро все садитесь, мы едем к Верхнему Ларсу.
Разведчики послушно погрузили в «десятку» вещи и уселись в салон. Майор же скинул с себя восточную одежду, облачился в привычную — спецназовскую, и выудил из наплечного кармана куртки еще одну шприц-ампулу. Чеченец даже не смотрел в его сторону — заглушая боль, подействовал наркотик: зрачки расширились, на лице появилось подобие расслабленной улыбки. Весь снег под его спиной давно пропитался кровью, и жить ему, вероятно, оставалось от силы час-полтора.
Вторая ампула была очень похожа на первую. Ее игла вонзилась так же через одежду и в то же самое бедро тридцатилетнего мужчины. С той же скоростью и такой же сильнейший препарат перекочевал в его тело. Разница заключалась лишь в одном — смерть от содержащегося в первой ампуле наркотика настигала человека либо от передозировки, либо от регулярного его употребления. Гибель от одного кубика яда, бывшего во второй, наступала в течение двух-трех минут…
Глава пятая
Северная Грузия — Главный штаб ВС ЧРИ
Весь Главный штаб Вооруженных сил Ичкерии на время операции собрался в укромном местечке на самом севере Грузии — в верховьях реки Асса. Отсюда было удобно руководить действиями сотен бойцов, готовых проникнуть на территорию родной республики весьма необычным способом. Был среди сплошь бородатых чеченцев: генералов, амиров, муфтиев и молодой, чистый лицом аджарец — Рустам Азимов. Держался он скромно; сидя в дальнем уголочке огромной утепленной палатки, внимания к себе не привлекал; все больше слушал и оценивал, нежели говорил сам. Боле ему, собственно и заняться-то было нечем — дело он свое сделал мастерски, ювелирно: разведку противника запутал и увел по ложному следу, российскую службу безопасности сбил с толку основательно, русских генералов заставил перебросить основные силы подальше от истинного «эпицентра» предстоящих перипетий.
А послушать и оценить в муравейнике штабной лихорадки, известному аналитику было что. В армии Ичкерии он состоял не первый год, потому и заметный прогресс в организации и управлении войсками не мог ускользнуть от проницательного уроженца Аджарии. Одетые в новенькую форму натовского образца сотрудники штаба не мельтешили, не производили лишних телодвижений и не сотрясали понапрасну воздух бестолковым словоблудием. Окрестить лихорадкой происходящее в необъятной палатке, возможно было только после первого, мимолетного и самого поверхностного взгляда. Четко принимая доклады посыльных от полевых командиров — каждый в своем направлении, штабисты тут же обрабатывали поступавшую информацию и воссоздавали на огромной карте завораживающую воображение картину. «Дирижировавший» действом на этой карте руководитель операции изредка отдавал лаконичные приказы, корректирующие чьи-то маршруты. Указание моментально передавалось в эфир, либо диктовалось устно тем же посыльным и в скорости возвращалось в виде доклада об исполнении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Да, майор помнил и о мощной «Гюрзе», способной одним выстрелом снести нахрапистому молодцу полголовы, и о торчащем за поясом под халатом кинжале. Но этого единственного уцелевшего биндюжника надлежало взять живым, и не просто живым, а способным озвучить интересующую разведчиков информацию.
Огромный нож скользнул по плечу, изрядно распоров грубый материал на рукаве. Мгновение спустя, изловчившись, музыкант резко двинул палкой чеченца в горло. Неожиданный маневр возымел успех — тот остановился, сипло дыша, схватился левой ладонью за шею, закашлялся. И этой мизерной форы сотруднику «Шторма» хватило сполна — следующим ударом посоха он вышиб массивный тесак из правой руки горца.
Вот затем-то и наступила настоящая развязка. Обезоруженный моджахед взвыл от боли и, держась уж не за горло, а за перебитую руку, затрусил к грунтовке. Ниязов, конечно же, наблюдал сквозь оптику прицела за скоротечным единоборством, и Константину опять пришлось просигналить ему отбой, чтобы очередная башка не разлетелась в клочья. Костя собирался остановить спешившего к машине абрека другим способом…
Выхватив из-за пояса кинжал, он привычно подбросил его и, перехватив в воздухе за остро отточенную сталь, почти без замаха метнул в сгорбленную фигуру, удалявшуюся по сугробам к дороге. Тяжелое лезвие зловеще засверкало на солнце и бесшумно вошло чеченцу в поясницу немного правее позвоночника. Громко вскрикнув, тот пробежал по инерции пару метров, заметно припадая на правую ногу, упал на колени и повалился в снег…
* * *
— Его молодой приятель — Габаров Магомед, собирался ехать в Верхний Ларс, — переводил улем обессиленный шепот раненного, лежащего неподалеку от темно-синей «десятки».
Позади богослова стоял инженер Берг, а снайпер с винтовкой прогуливался вдоль дороги и внимательно посматривал во все стороны…
— Зачем? — угрюмо поинтересовался майор.
На ладони его лежала шприц-ампула с сильным обезболивающим средством. Страдающий взгляд кавказца молил о помощи и бывший «немой» музыкант пообещал сделать укол, если тот быстро и подробно расскажет об исчезнувшем с базарного пустыря человеке в кожаной кепке.
— Там — на Военно-Грузинской Дороге, Магомед хотел встретиться с бойцами какого-то отряда, и присоединиться к нему, — прислушиваясь к слабевшей речи, шептал по-русски Чиркейнов.
— Что за отряд?
— Этого он не знает. Клянется Аллахом…
— Во сколько должна состояться встреча?
— Точно сказать не может. Магомед спешил, значит скоро. Через час или два…
— Почему же эти трое не отправились вместе с ним?
Ризван Халифович перевел вопрос. Ответ чеченца звучал примерно так:
— Магомед воюет с федералами с пятнадцати лет. Его знают многие амиры. Ему доверяют…
Константин прямо сквозь одежду всадил иглу в правое бедро бандита, выдавил из прозрачной пластиковой ампулы наркотик и, призадумался. Позабыв, что держит в левой руке хрупкий музыкальный инструмент, а не посох, облокотился на его тонкий гриф и поднялся. Не замечая, как дутое основание дечига полностью утонуло в снегу, достал из ранца сигареты… Раньше Яровой никогда бы не позволил себе такого кощунства над инструментом, но сейчас мысли его были полностью поглощены другим. Лишь когда внизу — в сугробе, хрустнула сломанная дека, он спохватился, бросил обратно в ранец не пригодившуюся пачку и произнес:
— Садитесь в машину. Быстро все садитесь, мы едем к Верхнему Ларсу.
Разведчики послушно погрузили в «десятку» вещи и уселись в салон. Майор же скинул с себя восточную одежду, облачился в привычную — спецназовскую, и выудил из наплечного кармана куртки еще одну шприц-ампулу. Чеченец даже не смотрел в его сторону — заглушая боль, подействовал наркотик: зрачки расширились, на лице появилось подобие расслабленной улыбки. Весь снег под его спиной давно пропитался кровью, и жить ему, вероятно, оставалось от силы час-полтора.
Вторая ампула была очень похожа на первую. Ее игла вонзилась так же через одежду и в то же самое бедро тридцатилетнего мужчины. С той же скоростью и такой же сильнейший препарат перекочевал в его тело. Разница заключалась лишь в одном — смерть от содержащегося в первой ампуле наркотика настигала человека либо от передозировки, либо от регулярного его употребления. Гибель от одного кубика яда, бывшего во второй, наступала в течение двух-трех минут…
Глава пятая
Северная Грузия — Главный штаб ВС ЧРИ
Весь Главный штаб Вооруженных сил Ичкерии на время операции собрался в укромном местечке на самом севере Грузии — в верховьях реки Асса. Отсюда было удобно руководить действиями сотен бойцов, готовых проникнуть на территорию родной республики весьма необычным способом. Был среди сплошь бородатых чеченцев: генералов, амиров, муфтиев и молодой, чистый лицом аджарец — Рустам Азимов. Держался он скромно; сидя в дальнем уголочке огромной утепленной палатки, внимания к себе не привлекал; все больше слушал и оценивал, нежели говорил сам. Боле ему, собственно и заняться-то было нечем — дело он свое сделал мастерски, ювелирно: разведку противника запутал и увел по ложному следу, российскую службу безопасности сбил с толку основательно, русских генералов заставил перебросить основные силы подальше от истинного «эпицентра» предстоящих перипетий.
А послушать и оценить в муравейнике штабной лихорадки, известному аналитику было что. В армии Ичкерии он состоял не первый год, потому и заметный прогресс в организации и управлении войсками не мог ускользнуть от проницательного уроженца Аджарии. Одетые в новенькую форму натовского образца сотрудники штаба не мельтешили, не производили лишних телодвижений и не сотрясали понапрасну воздух бестолковым словоблудием. Окрестить лихорадкой происходящее в необъятной палатке, возможно было только после первого, мимолетного и самого поверхностного взгляда. Четко принимая доклады посыльных от полевых командиров — каждый в своем направлении, штабисты тут же обрабатывали поступавшую информацию и воссоздавали на огромной карте завораживающую воображение картину. «Дирижировавший» действом на этой карте руководитель операции изредка отдавал лаконичные приказы, корректирующие чьи-то маршруты. Указание моментально передавалось в эфир, либо диктовалось устно тем же посыльным и в скорости возвращалось в виде доклада об исполнении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74