Очень красивую девушку…
Скоро над перроном прогрохотало объявление об отправлении поезда, а проводник вагона настоятельно попросил пассажиров занять свои места. Пока отъезжающие толпились у входа в тамбур, Анжела покусывала нижнюю губку, затем вдруг заторопилась и, сбиваясь от этой торопливости с нужной мысли, стала приглушенно говорить:
— Я давно хотела тебе сказать… Если не сознаюсь в этом, потом мне будет ужасно стыдно. Там, в лагере, со мной несколько раз тайно беседовал Губаев — настойчиво расспрашивал о тебе и пытался выяснить: о чем мы с тобой разговариваем, какие ты задаешь вопросы, чем интересуешься… Я ничего плохого про тебя не говорила. Ни слова… Кажется, мы оба с ним догадывались, что ты не тот за кого себя выдаешь, но он нуждался в доказательствах, в подтверждениях… Он даже предлагал большие деньги. Только советник никогда бы от меня не услышал того, что хотел!.. Понимаешь?.. Никогда и ни за что!..
Тронутый этим запоздалым, неожиданным и по-детски прямолинейным признанием, капитан вспомнил ту короткую реплику, мимолетно произнесенную девушкой на поляне среди кедров, когда она опустила направленный в его грудь автомат. «Я догадывалась, чем все закончиться…» — обмолвилась тогда Анжела. Он же не придал тихим словам должного значения…
Станислав обнял и прижал ее к себе. Позабыв о времени, они стояли так несколько минут. Все пассажиры давно прошли в вагон, и в дверном проеме одиноко маячил пожилой железнодорожник, изредка взиравший на молодых людей и дивившийся совпаденью: парочка никак не могла проститься, а бригада машинистов, словно в угоду им, задерживала отправление состава.
Он гладил длинные волосы девушки, чуть касаясь ладонью ее плеч и нежной шеи. Затем, наклонившись, прикоснулся губами к ямочке на мокрой щеке.
— Нет… прошу, не надо так… — дрожащим голосом сказала она и, приподнявшись, сама поцеловала его в губы. Пряча полные слез глаза, прошептала: — прощай…
Анжела повернулась и решительно направилась к стоявшему на верхней ступеньке проводнику, унося в своем сердце бурю самых противоречивых чувств. Она была расстроена и растрогана, взволнована и успокоена, рассержена и влюблена…
Помогая ей подняться в тамбур и подавая тяжелую сумку с продуктами и вещами, купленными в дорогу, Торбин не сказал больше ни слова. Пройдя вдоль вагона, он видел, как девушка появилась в купе, потом приникла к стеклу и долго стояла, неотрывно глядя на него до тех пор, пока поезд не набрал ход…
Часть четвертая
Прощай, Гроссмейстер…
1
В один из майских вечеров со стороны Витебского вокзала Санкт-Петербурга, к станции метро неспешно шел молодой мужчина лет двадцати восьми. На нем были новые черные джинсы и, несмотря на теплую погоду, кожаная и такая же черная куртка. Глаза скрывались за узкими темными очками, а лицо обрамляла недельная щетина. В левой руке пешеход нес пластиковый кейс.
Направился он, как ни странно, не к ближайшей — вокзальной станции подземки, а к соседней — Владимирской. Возможно, недавний пассажир поезда Ростов-на-Дону — Санкт-Петербург хотел размяться после утомительных двух суток, проведенных в вагоне СВ. Или просто возжелал пройтись по городу, с которым некогда что-то роднило и связывало. А может быть, его настораживало обилие людей в серой форме, в изрядном количестве снующих по привокзальной площади и примыкающим к железной дороге кварталам.
Так или иначе, сделав замысловатую петлю по старым переулкам, он вскоре оказался на Загородном проспекте, почти прямиком ведшем к нужной цели. Если он избегал встреч с защитниками правопорядка, то сейчас на его пути находилась не слишком подходящая городская «достопримечательность» — здание районного отдела внутренних дел. Но, вероятно, наличие данного препятствия мало волновало путника, поскольку маршрута он менять не стал, а уверенно держал намеченный курс.
Подъезды к милицейскому оплоту перекрывали бетонные блоки, раскрашенные в косую черно-желтую полоску. По обеим сторонам мрачного строения дежурили автоматчики в «Масках» — средствах индивидуальной бронезащиты…
«Как всегда заботятся исключительно о собственной безопасности. Прежде сами, а все остальные потом… — с горечью подумал незнакомец, огибая внушительные ограждения. — Школы, детские сады, больницы, театры — подождут. Точно террор, расползающийся с юга страны не хуже эпидемии, им не угрожает! Как же!.. Нужно ведь и МЧС работенкой обеспечить — трупы из-под завалов вытаскивать после взрывов!..»
— Гражданин! — внезапно окрикнул его кто-то сзади, прервав справедливую критику силовых структур.
Человек в черном остановился и нехотя повернул голову. Вальяжной походкой его догоняли два мента. Приблизившись и изобразив пародию на отдание чести, старший патрульный проскрипел:
— Ваши документы…
Подозрительный гражданин подал какое-то удостоверение. Ознакомившись с ним, стражи правопорядка снова козырнули и, возвращая документ, отвесили сугубо милицейский комплимент:
— Извиняемся, товарищ майор. Кожа у вас смуглая — точь-в-точь как у лица кавказской национальности. Вот и перестраховались.
— Ничего, бывает… — небрежно отвечал тот, пряча ксиву во внутренний карман. Прежде чем возобновить движение в прежнем направлении, бросил: — из отпуска возвращаюсь — на югах загорал…
— Счастливчик… — с завистью вздохнул один из патрульных, глядя вслед удалявшемуся офицеру в штатском.
— Учиться, надо было в школе на пятерки, Костян Петрович, а не прогуливать! — поддел его другой, — тогда, глядишь, и нас бы с тобой в ФСБ взяли. Пошли, двоечник. Надо бы пару настоящих азеров тормознуть — на обед подзаработать…
Проехав четыре остановки на восток, мужчина вынырнул из станции метро Ладожская и направился к гарнизону ОСНаз «Шторм». Лишь наблюдательный и хорошо знавший раньше этого человека сослуживец, по походке и внешности мог угадать в нем капитана Торбина.
Также неспешно он проследовал вдоль знакомого длинного забора и, наконец, увидел гарнизонное КПП… В груди сразу же защемило, а по спине пробежал легкий холодок от захлестнувших воспоминаний. Снова всплыли дорогие образы двух погибших друзей — Сашки Воронцова и Сергея Шипилло. Сколько раз они проходили через эти ворота!.. Немногим больше года назад прошли все вместе, когда отправлялись в ту роковую для них командировку. Отправлялись, не ведая, что она станет последней…
На территорию родного базового отдела Станислав проник, воспользовавшись лазейкой, известной только спецназовцам, да жителям ветхого трехэтажного дома, стоявшего почти вплотную к каменному забору. Зайдя с переулка в его парадное, он поднялся по ступенькам первого лестничного марша и оказался у подъездного окна противоположной стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Скоро над перроном прогрохотало объявление об отправлении поезда, а проводник вагона настоятельно попросил пассажиров занять свои места. Пока отъезжающие толпились у входа в тамбур, Анжела покусывала нижнюю губку, затем вдруг заторопилась и, сбиваясь от этой торопливости с нужной мысли, стала приглушенно говорить:
— Я давно хотела тебе сказать… Если не сознаюсь в этом, потом мне будет ужасно стыдно. Там, в лагере, со мной несколько раз тайно беседовал Губаев — настойчиво расспрашивал о тебе и пытался выяснить: о чем мы с тобой разговариваем, какие ты задаешь вопросы, чем интересуешься… Я ничего плохого про тебя не говорила. Ни слова… Кажется, мы оба с ним догадывались, что ты не тот за кого себя выдаешь, но он нуждался в доказательствах, в подтверждениях… Он даже предлагал большие деньги. Только советник никогда бы от меня не услышал того, что хотел!.. Понимаешь?.. Никогда и ни за что!..
Тронутый этим запоздалым, неожиданным и по-детски прямолинейным признанием, капитан вспомнил ту короткую реплику, мимолетно произнесенную девушкой на поляне среди кедров, когда она опустила направленный в его грудь автомат. «Я догадывалась, чем все закончиться…» — обмолвилась тогда Анжела. Он же не придал тихим словам должного значения…
Станислав обнял и прижал ее к себе. Позабыв о времени, они стояли так несколько минут. Все пассажиры давно прошли в вагон, и в дверном проеме одиноко маячил пожилой железнодорожник, изредка взиравший на молодых людей и дивившийся совпаденью: парочка никак не могла проститься, а бригада машинистов, словно в угоду им, задерживала отправление состава.
Он гладил длинные волосы девушки, чуть касаясь ладонью ее плеч и нежной шеи. Затем, наклонившись, прикоснулся губами к ямочке на мокрой щеке.
— Нет… прошу, не надо так… — дрожащим голосом сказала она и, приподнявшись, сама поцеловала его в губы. Пряча полные слез глаза, прошептала: — прощай…
Анжела повернулась и решительно направилась к стоявшему на верхней ступеньке проводнику, унося в своем сердце бурю самых противоречивых чувств. Она была расстроена и растрогана, взволнована и успокоена, рассержена и влюблена…
Помогая ей подняться в тамбур и подавая тяжелую сумку с продуктами и вещами, купленными в дорогу, Торбин не сказал больше ни слова. Пройдя вдоль вагона, он видел, как девушка появилась в купе, потом приникла к стеклу и долго стояла, неотрывно глядя на него до тех пор, пока поезд не набрал ход…
Часть четвертая
Прощай, Гроссмейстер…
1
В один из майских вечеров со стороны Витебского вокзала Санкт-Петербурга, к станции метро неспешно шел молодой мужчина лет двадцати восьми. На нем были новые черные джинсы и, несмотря на теплую погоду, кожаная и такая же черная куртка. Глаза скрывались за узкими темными очками, а лицо обрамляла недельная щетина. В левой руке пешеход нес пластиковый кейс.
Направился он, как ни странно, не к ближайшей — вокзальной станции подземки, а к соседней — Владимирской. Возможно, недавний пассажир поезда Ростов-на-Дону — Санкт-Петербург хотел размяться после утомительных двух суток, проведенных в вагоне СВ. Или просто возжелал пройтись по городу, с которым некогда что-то роднило и связывало. А может быть, его настораживало обилие людей в серой форме, в изрядном количестве снующих по привокзальной площади и примыкающим к железной дороге кварталам.
Так или иначе, сделав замысловатую петлю по старым переулкам, он вскоре оказался на Загородном проспекте, почти прямиком ведшем к нужной цели. Если он избегал встреч с защитниками правопорядка, то сейчас на его пути находилась не слишком подходящая городская «достопримечательность» — здание районного отдела внутренних дел. Но, вероятно, наличие данного препятствия мало волновало путника, поскольку маршрута он менять не стал, а уверенно держал намеченный курс.
Подъезды к милицейскому оплоту перекрывали бетонные блоки, раскрашенные в косую черно-желтую полоску. По обеим сторонам мрачного строения дежурили автоматчики в «Масках» — средствах индивидуальной бронезащиты…
«Как всегда заботятся исключительно о собственной безопасности. Прежде сами, а все остальные потом… — с горечью подумал незнакомец, огибая внушительные ограждения. — Школы, детские сады, больницы, театры — подождут. Точно террор, расползающийся с юга страны не хуже эпидемии, им не угрожает! Как же!.. Нужно ведь и МЧС работенкой обеспечить — трупы из-под завалов вытаскивать после взрывов!..»
— Гражданин! — внезапно окрикнул его кто-то сзади, прервав справедливую критику силовых структур.
Человек в черном остановился и нехотя повернул голову. Вальяжной походкой его догоняли два мента. Приблизившись и изобразив пародию на отдание чести, старший патрульный проскрипел:
— Ваши документы…
Подозрительный гражданин подал какое-то удостоверение. Ознакомившись с ним, стражи правопорядка снова козырнули и, возвращая документ, отвесили сугубо милицейский комплимент:
— Извиняемся, товарищ майор. Кожа у вас смуглая — точь-в-точь как у лица кавказской национальности. Вот и перестраховались.
— Ничего, бывает… — небрежно отвечал тот, пряча ксиву во внутренний карман. Прежде чем возобновить движение в прежнем направлении, бросил: — из отпуска возвращаюсь — на югах загорал…
— Счастливчик… — с завистью вздохнул один из патрульных, глядя вслед удалявшемуся офицеру в штатском.
— Учиться, надо было в школе на пятерки, Костян Петрович, а не прогуливать! — поддел его другой, — тогда, глядишь, и нас бы с тобой в ФСБ взяли. Пошли, двоечник. Надо бы пару настоящих азеров тормознуть — на обед подзаработать…
Проехав четыре остановки на восток, мужчина вынырнул из станции метро Ладожская и направился к гарнизону ОСНаз «Шторм». Лишь наблюдательный и хорошо знавший раньше этого человека сослуживец, по походке и внешности мог угадать в нем капитана Торбина.
Также неспешно он проследовал вдоль знакомого длинного забора и, наконец, увидел гарнизонное КПП… В груди сразу же защемило, а по спине пробежал легкий холодок от захлестнувших воспоминаний. Снова всплыли дорогие образы двух погибших друзей — Сашки Воронцова и Сергея Шипилло. Сколько раз они проходили через эти ворота!.. Немногим больше года назад прошли все вместе, когда отправлялись в ту роковую для них командировку. Отправлялись, не ведая, что она станет последней…
На территорию родного базового отдела Станислав проник, воспользовавшись лазейкой, известной только спецназовцам, да жителям ветхого трехэтажного дома, стоявшего почти вплотную к каменному забору. Зайдя с переулка в его парадное, он поднялся по ступенькам первого лестничного марша и оказался у подъездного окна противоположной стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78