Пусть снова появится «Мистер Гриф».
Она взяла блокнот, побарабанила по нему пальчиками и вернула мне.
Теперь все листы блокнота оказались исписанными почерком Фила, причем с обеих сторон. Должно быть, в рукописном виде рассказ был очень длинным, поскольку блокнот был исписан до конца. Я положил его на место и взглянул на нее.
— Скажи, а Фил придумал тебя, когда вы были детьми?
— Вроде того.
3
Она взяла у меня видеокассету и, сунув ее в щель видеомагнитофона, нажала все необходимые кнопки. На экране телевизора появился Фил. Привет, Уэбер! Очень рад, что ты наконец дошел до этой стадии. Я, конечно, надеялся на это, но в людях, которых любишь, ошибиться легче всего. Причем, это худшая из возможных ошибок. Но в тебе я не ошибся.
Очевидно, ты хотел бы побольше узнать насчет Спросони. И «Мистера Грифа» заодно. Интересно, много ли она уже успела тебе поведать? Впрочем, это неважно. Я сам расскажу тебе, что смогу, а если у тебя появятся вопросы, на них ответит она.
Последовавшее за этим явилось для меня полной неожиданностью. Я ожидал, что Фил расскажет мне всю историю теми точными и ясными фразами, которые я так привык от него слышать. Но, вопреки моим ожиданиям, на протяжении следующей четверти часа он крутил мне любительское видео вроде того, с последними минутами жизни моей матери.
Только на сей раз Стрейхорн показал мне страшно одинокого ребенка, разговаривающего с воображаемым невидимым другом по имени Спросоня. Зато реального друга в этих его фильмах не было. И уж тем более таинственной маленькой красотки, сидящей рядом со мной.
Фил (и Спросоня) лазили по деревьям, строили крепость, сражались на мечах. По ходу действия он рассказывал о тех их совместных годах: как он сначала придумал ее, чтобы заполнить пустоту своей одинокой восьмилетней жизни, каким еще целям служила его воображаемая подруга, о том, когда она исчезла.
— Лет в десять, я по уши влюбился в Китти Уилер. Поскольку в моей жизни внезапно появилась настоящая девочка, Спросоня оказалась больше не нужна. После Китти появилась Дебби Салливан, а потом Карен Иноч. Я просто… перестал в ней нуждаться. Теперь у меня были настоящие подружки.
Да ты, должно быть, и сам помнишь их, Уэбер? Своих подружек по четвертому классу? Скажи, разве мы кого-нибудь любили сильней?
Спросоня сидела рядом со мной и тоже смотрела. Пошевелилась она только единственный раз, да и то просто нетерпеливо стукнула пяткой по низу дивана, когда что-то показалось ей слишком скучным.
Когда с воспоминаниями о начальной стадии их совместной истории было покончено, изображение на экране растворилось в искусном затемнении, а потом передо мной вновь возник Фил, сидящий на диване в своей гостиной.
— Впервые за многие годы я вспомнил о ней лишь во время разговора с одним парнем. Мы говорили о наших воображаемых друзьях детства. Именно тогда у меня и возник замысел «Мистера Грифа»,
Будучи на съемках в Югославии, я набросал несколько страниц диалогов. Просто грубые наброски — ничего мало-мальски законченного или вообще стоящего. Я надеялся вернуться к ним после окончания работы над «Полночь убивает». Но, увидев эти свои наброски через некоторое время, я понял, что они каким-то чудом превратились в целый рассказ. Законченный рассказ.
Кое-что об этом я уже слышал от Вертуна-Болтуна, кое-что оказалось для меня новым. Девчонка продолжала колотить по дивану до тех пор, пока я, чтобы заставить ее перестать стучать, не положил руку ей на колено.
У меня была куча вопросов, я хотел бы прояснить некоторые продолжающие смущать меня вещи. Но ведь не станешь задавать вопросы телевизору.
Стоило ему начать говорить конкретно о ней, я тут же почувствовал, как она напряглась и замерла.
— Чего люди по-настоящему не осознают, Уэбер, так это того, что мы сами создаем своих ангелов-хранителей. Обычно люди представляют себе ангелов, примерно как на карикатурах в «Нью-Йоркере» — этакие музы с арфами, выглядывающие из-за плеча испытывающих творческие затруднения писателей.
Однако на деле все гораздо сложнее. Они есть, это верно, но появляются всегда лишь специально приспособленными для наших нужд.
В раннем детстве Спросони у меня не было. А потом я просто нарисовал в воображении идеального друга, который мне потребовался. Очевидно, тогда я еще не осознавал, насколько больше мне была нужна настоящая Китти Уилер — из плоти и крови. Потому что, стоило появиться Китти, как — фрррр! Спросоню только и видели.
Мой ангел-хранитель или идеальная подружка появилась лишь тогда, когда была мне абсолютно необходима.
Мы как раз торчали в какой-то занюханной облупившейся церквушке в Уоттсе, снимая один из начальных эпизодов для «Полночь убивает». Я поднял голову и вдруг увидел ее. — Он щелкнул пальцами и криво усмехнулся. — Я мог бы сказать, что она появилась ниоткуда, но это было бы просто глупо. Она появилась из моей собственной чертовой башки!
Помнишь, ведь тогда я уже начал работать над «Мистером Грифом», поэтому, подсознательно, я не был так уж потрясен, увидев ее.
Сказалось это, да еще тот факт, что я помнил ее лицо по далеким дням своего детства. Все равно как заглянуть в школьный альбом и увидеть там лицо кого-то, о ком ты двадцать лет и думать не думал. Ах, да. Я его помню! Вот какова была моя первая реакция.
Только ощущение это было гораздо ближе, где-то под самой кожей. Я не сразу узнал ее, но с первого же момента ни капли не сомневался, что в какой-то период жизни это лицо являлось для меня необыкновенно важным.
Первое, что она сказала, было…
Экран телевизора потемнел
— Я сама расскажу. — Она повернулась ко мне, сжимая в руках пульт дистанционного управления. —Тогда он действительно был в беде! Он делал эти гадкие фильмы, от которых всем становилось плохо и страшно. Знаешь, что происходит, когда вы их делаете? Знаешь, что они делают с вами? Очень многое. Тебе тоже начинают вредить. И еще как!
— О ком ты говоришь?
— Конечно о Боге, глупый! Когда Бог начинает на тебя сердиться, лучше делать то, что он велит, а не то рискуешь угодить в большую беду!
— То есть, Бог не хотел, чтобы Фил делал свои фильмы?
— Вот именно. — Она преувеличенно энергично закивала головой и вручила мне пульт. Дискуссия был окончена. Она высказала все, что хотела.
Примерно через час проснулась Саша и в поисках меня вышла в гостиную. Большую часть этого времени я слушал Спросоню, а потом, когда она ушла, досматривал остаток нового сегмента стрейхорновской кассеты. А после этого я еще довольно долго сидел, тупо уставившись на погасший экран и пытаясь развязать множество завязавшихся в моей голове узлов. Это было нелегко. Нет, это было просто невозможно.
Будучи ангелом, она спустилась на землю, чтобы убедить Фила перестать снимать «Полночь убивает».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Она взяла блокнот, побарабанила по нему пальчиками и вернула мне.
Теперь все листы блокнота оказались исписанными почерком Фила, причем с обеих сторон. Должно быть, в рукописном виде рассказ был очень длинным, поскольку блокнот был исписан до конца. Я положил его на место и взглянул на нее.
— Скажи, а Фил придумал тебя, когда вы были детьми?
— Вроде того.
3
Она взяла у меня видеокассету и, сунув ее в щель видеомагнитофона, нажала все необходимые кнопки. На экране телевизора появился Фил. Привет, Уэбер! Очень рад, что ты наконец дошел до этой стадии. Я, конечно, надеялся на это, но в людях, которых любишь, ошибиться легче всего. Причем, это худшая из возможных ошибок. Но в тебе я не ошибся.
Очевидно, ты хотел бы побольше узнать насчет Спросони. И «Мистера Грифа» заодно. Интересно, много ли она уже успела тебе поведать? Впрочем, это неважно. Я сам расскажу тебе, что смогу, а если у тебя появятся вопросы, на них ответит она.
Последовавшее за этим явилось для меня полной неожиданностью. Я ожидал, что Фил расскажет мне всю историю теми точными и ясными фразами, которые я так привык от него слышать. Но, вопреки моим ожиданиям, на протяжении следующей четверти часа он крутил мне любительское видео вроде того, с последними минутами жизни моей матери.
Только на сей раз Стрейхорн показал мне страшно одинокого ребенка, разговаривающего с воображаемым невидимым другом по имени Спросоня. Зато реального друга в этих его фильмах не было. И уж тем более таинственной маленькой красотки, сидящей рядом со мной.
Фил (и Спросоня) лазили по деревьям, строили крепость, сражались на мечах. По ходу действия он рассказывал о тех их совместных годах: как он сначала придумал ее, чтобы заполнить пустоту своей одинокой восьмилетней жизни, каким еще целям служила его воображаемая подруга, о том, когда она исчезла.
— Лет в десять, я по уши влюбился в Китти Уилер. Поскольку в моей жизни внезапно появилась настоящая девочка, Спросоня оказалась больше не нужна. После Китти появилась Дебби Салливан, а потом Карен Иноч. Я просто… перестал в ней нуждаться. Теперь у меня были настоящие подружки.
Да ты, должно быть, и сам помнишь их, Уэбер? Своих подружек по четвертому классу? Скажи, разве мы кого-нибудь любили сильней?
Спросоня сидела рядом со мной и тоже смотрела. Пошевелилась она только единственный раз, да и то просто нетерпеливо стукнула пяткой по низу дивана, когда что-то показалось ей слишком скучным.
Когда с воспоминаниями о начальной стадии их совместной истории было покончено, изображение на экране растворилось в искусном затемнении, а потом передо мной вновь возник Фил, сидящий на диване в своей гостиной.
— Впервые за многие годы я вспомнил о ней лишь во время разговора с одним парнем. Мы говорили о наших воображаемых друзьях детства. Именно тогда у меня и возник замысел «Мистера Грифа»,
Будучи на съемках в Югославии, я набросал несколько страниц диалогов. Просто грубые наброски — ничего мало-мальски законченного или вообще стоящего. Я надеялся вернуться к ним после окончания работы над «Полночь убивает». Но, увидев эти свои наброски через некоторое время, я понял, что они каким-то чудом превратились в целый рассказ. Законченный рассказ.
Кое-что об этом я уже слышал от Вертуна-Болтуна, кое-что оказалось для меня новым. Девчонка продолжала колотить по дивану до тех пор, пока я, чтобы заставить ее перестать стучать, не положил руку ей на колено.
У меня была куча вопросов, я хотел бы прояснить некоторые продолжающие смущать меня вещи. Но ведь не станешь задавать вопросы телевизору.
Стоило ему начать говорить конкретно о ней, я тут же почувствовал, как она напряглась и замерла.
— Чего люди по-настоящему не осознают, Уэбер, так это того, что мы сами создаем своих ангелов-хранителей. Обычно люди представляют себе ангелов, примерно как на карикатурах в «Нью-Йоркере» — этакие музы с арфами, выглядывающие из-за плеча испытывающих творческие затруднения писателей.
Однако на деле все гораздо сложнее. Они есть, это верно, но появляются всегда лишь специально приспособленными для наших нужд.
В раннем детстве Спросони у меня не было. А потом я просто нарисовал в воображении идеального друга, который мне потребовался. Очевидно, тогда я еще не осознавал, насколько больше мне была нужна настоящая Китти Уилер — из плоти и крови. Потому что, стоило появиться Китти, как — фрррр! Спросоню только и видели.
Мой ангел-хранитель или идеальная подружка появилась лишь тогда, когда была мне абсолютно необходима.
Мы как раз торчали в какой-то занюханной облупившейся церквушке в Уоттсе, снимая один из начальных эпизодов для «Полночь убивает». Я поднял голову и вдруг увидел ее. — Он щелкнул пальцами и криво усмехнулся. — Я мог бы сказать, что она появилась ниоткуда, но это было бы просто глупо. Она появилась из моей собственной чертовой башки!
Помнишь, ведь тогда я уже начал работать над «Мистером Грифом», поэтому, подсознательно, я не был так уж потрясен, увидев ее.
Сказалось это, да еще тот факт, что я помнил ее лицо по далеким дням своего детства. Все равно как заглянуть в школьный альбом и увидеть там лицо кого-то, о ком ты двадцать лет и думать не думал. Ах, да. Я его помню! Вот какова была моя первая реакция.
Только ощущение это было гораздо ближе, где-то под самой кожей. Я не сразу узнал ее, но с первого же момента ни капли не сомневался, что в какой-то период жизни это лицо являлось для меня необыкновенно важным.
Первое, что она сказала, было…
Экран телевизора потемнел
— Я сама расскажу. — Она повернулась ко мне, сжимая в руках пульт дистанционного управления. —Тогда он действительно был в беде! Он делал эти гадкие фильмы, от которых всем становилось плохо и страшно. Знаешь, что происходит, когда вы их делаете? Знаешь, что они делают с вами? Очень многое. Тебе тоже начинают вредить. И еще как!
— О ком ты говоришь?
— Конечно о Боге, глупый! Когда Бог начинает на тебя сердиться, лучше делать то, что он велит, а не то рискуешь угодить в большую беду!
— То есть, Бог не хотел, чтобы Фил делал свои фильмы?
— Вот именно. — Она преувеличенно энергично закивала головой и вручила мне пульт. Дискуссия был окончена. Она высказала все, что хотела.
Примерно через час проснулась Саша и в поисках меня вышла в гостиную. Большую часть этого времени я слушал Спросоню, а потом, когда она ушла, досматривал остаток нового сегмента стрейхорновской кассеты. А после этого я еще довольно долго сидел, тупо уставившись на погасший экран и пытаясь развязать множество завязавшихся в моей голове узлов. Это было нелегко. Нет, это было просто невозможно.
Будучи ангелом, она спустилась на землю, чтобы убедить Фила перестать снимать «Полночь убивает».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74