Хизер повернулась к Дамиану.
– Нельсон проводит вас, милорд.
– Я хотел бы немного задержаться, – твердо сказал Дамиан. – Графу потребуются объяснения. Да и у меня есть к нему несколько вопросов.
Хизер сжала губы и, громко стуча тростью по мраморному полу, направилась в гостиную. Дамиан следовал за ней по пятам.
Майлз и Виктория пили чай. Увидев Хизер и Дамиана, они удивленно переглянулись. Хизер не стала тратить время на всякие тонкости:
– Мама, папа, позвольте представить вам Дамиана Льюиса Тремейна, графа Деверелла.
При других обстоятельствах их вытянувшиеся от изумления лица могли бы вызвать улыбку. Майлз поднялся навстречу графу с холодным и настороженным выражением лица.
– Полагаю, вы должны объясниться, молодой человек.
Дамиан выдержал его пронзительный взгляд.
– Вы правы, милорд, – он кивнул в сторону дивана. – Может быть, мы присядем? Разговор предстоит долгий.
Все были напряжены до предела. Тем не менее, Дамиан говорил спокойным, размеренным голосом. Он повторил все, о чем недавно рассказывал Хизер: об убийстве брата Джайлза, о своих поисках Джеймса Эллиота. Когда он закончил, в комнате повисла оглушительная тишина.
Пока Дамиан говорил, Хизер сидела, низко склонив голову и отрешенно глядя на свои лежащие на коленях руки. Теперь она подняла голову и в упор посмотрела на Майлза.
– И что ты можешь сказать по этому поводу, папа?
Смертельно бледный, Майлз, словно не слыша вопроса дочери, обратился к Дамиану:
– Почему мы должны вам верить? Есть ли у вас доказательства того, что отец Хизер Джеймс Эллиот и что он жив?
– Милорд, – серьезно ответил Дамиан, – если бы у меня были хоть малейшие сомнения, я не сидел бы здесь. Не знаю, за что он убил Джайлза, но не успокоюсь, пока этот человек не понесет заслуженного наказания.
Майлз перевел взгляд на Хизер. Лицо его было исполнено неподдельной муки. Виктория утешающе положила ладонь на руку мужа.
– Любимый, пришло время сказать ей правду.
Майлз понимал, что жена права. Переведя взгляд с Хизер на Дамиана, он тяжело вздохнул:
– Граф Деверелл, прошу простить меня, но нам необходимо остаться одним! Это чисто семейное дело, вы же понимаете.
Дамиан поднялся.
– Конечно, сэр. Но я хочу задать вам один вопрос. Вы знали, что погибший в карете человек не отец Хизер?
Майлз отрицательно покачал головой:
– Уверяю вас – и тебя, Хизер, – что я ничего не знал о Джеймсе Эллиоте. В карете ехало трое. Кучер умер, не приходя в сознание, и все эти годы я искренне полагал, что второй погибший мужчина – отец Хизер, ведь Джустина называла его по имени – Бернар. Умирая, она все просила привести его к ней. Я был убежден, что они муж и жена, иное мне и в голову не приходило.
Дамиан удовлетворенно кивнул. Майлз проводил его до холла и там, понизив голос, сказал:
– Еще одно, граф. То, что вы сегодня услышали, должно остаться в этих стенах. Я могу на вас положиться?
Дамиан протянул ему руку:
– Слово чести, милорд.
Майлз вернулся в гостиную с тяжелым сердцем. Он сел в кресло, сложив руки на коленях, и посмотрел на Хизер.
– Ты веришь мне, кроха?
– Однажды я уже поверила тебе, папа, верю и сейчас. Но факт остается фактом – ты много раз говорил мне, что прекрасно знал моих родителей, что встречался с ними в Париже! – Она посмотрела на него грустным взглядом:
– Зачем ты мне лгал, папа? Я столько лет искренне верила в эти глупости!
Виктория переводила беспокойный взгляд с дочери на мужа.
– Я сделал это ради тебя, кроха. Я сделал это ради нас обоих, потому что я… Понимаешь, я не мог потерять тебя! После той трагедии ты долго болела, тебя нельзя было никуда перевозить, а к тому времени, как ты поправилась, я уже не мог с тобой расстаться. Вот так, кроха.
Хизер била крупная дрожь. Она вспомнила свое детство, сильные добрые руки Майлза, обнимавшие ее. Она всегда считала его отцом, доверяла ему, любила его. Но сейчас в душе ее была лишь обида за многолетний обман…
– Ты осталась сиротой – так, по крайней мере, я считал. Родители твои были бедны, сомневаться в этом не приходилось. И тебя ждал сиротский приют. Одна мысль об этом сводила меня с ума! – Голос Майлза прервался. – И я… я солгал, Хизер. Я подал прошение об установлении над тобой опеки. Я думал тогда, что получить опекунство будет легче, если я скажу, что знаком с твоими родителями, а значит, знаю и тебя. Я сказал судье, что твои родители были моими друзьями, что твой отец – французский аристократ, а мать – английская леди и что они ехали в мое поместье, потому что собирались переселиться в Англию.
Хизер долго молчала, а затем твердо спросила:
– Я хочу знать, кто была моя мать. Ты говорил, что она была доброй, ласковой женщиной. Это правда? Или очередная ложь?
Майлз бросил взгляд на Викторию, и та едва заметно кивнула.
– Твоя мать, Хизер, – осторожно начал он, – совсем не похожа на тебя. – Он прикрыл глаза и продолжил:
– Это была самая гадкая женщина из всех, кого я знал. Даже перед смертью она поносила тебя самыми последними словами – свою собственную дочь! – за то, что ты осталась в живых! Пусть меня Бог накажет, но когда Джустина умерла, я… возблагодарил небеса за то, что она навсегда ушла из твоей жизни.
Майлз замолчал и с робкой мольбой посмотрел на Хизер, надеясь увидеть прощение в ее глазах.
Но тщетно. Хизер поднялась с дивана и, припадая на больную ногу, медленно двинулась к двери. Лицо ее напоминало безжизненную маску. Ни разу не обернувшись, она вышла и плотно закрыла за собой дверь.
Убитый горем, Майлз буквально прирос к креслу, и Виктория поняла, что пришла ее очередь действовать. Она встала, подошла к мужу и ласково шепнула ему:
– Не отчаивайся, дорогой.
Хизер неподвижно лежала на кровати лицом вниз. Шторы были задернуты, и в комнате царил полумрак. Скрип открываемой двери заставил ее повернуть голову.
– Мама, пожалуйста, я хочу побыть одна.
Голос ее был лишен каких-либо эмоций. У Виктории защемило сердце, но она ничем не выдала своих чувств. Неслышно подойдя к кровати, она осторожно присела на краешек.
– Я не позволю тебе утратить веру в добро и любовь, Хизер.
В ее мягком голосе слышалась непоколебимая решимость.
Хизер с трудом подняла голову.
– Ты знала?
– Да, – кивнула Виктория. – До сегодняшнего дня я была полностью согласна с твоим отцом: правда не принесла бы тебе добра.
Хизер отвела взгляд в сторону.
– Это уж слишком, мама. – Она говорила так тихо, что Виктории пришлось наклониться, чтобы слышать ее. – Постыдное притворство Дамиана… Знал, что мой отец жив, и молчал, все выжидал выгодного момента… И папа бессовестно лгал мне все эти годы… А я верила…
Хизер замолчала, вздрагивая всем телом.
Виктория положила прохладную руку на ее пылающий лоб.
– Я знаю, девочка, что это ужасное потрясение для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71