Тем не менее мы взялись за это дело. Вот тут-то я и узнал про сорок тысяч.
– Про какие сорок тысяч?
– Вы разбираетесь в экспортном бизнесе?
– Очень мало.
– Большинство из экспортеров покупают товар, который собираются экспортировать, то есть действуют как посредники. И, как правило, тот, кто товар поставляет, дает экспортеру пятнадцатипроцентную скидку.
– Понятно. И что же дальше?
– Время от времени, если экспортер дает возможность поставщику крупно заработать, поставщик увеличивает скидку.
– На сколько?
– В данном случае на пять процентов. Фирма Берке зарабатывала, имея дело только с этим поставщиком, примерно от восьмисот тысяч до миллиона долларов в год. А пять процентов от восьмисот тысяч составляют сорок тысяч.
– Опять сорок тысяч, – не понял Хейз. – Ну и что?
– Столько он и получил. – Кто?
– Берке.
– От кого?
– От поставщика из Техаса.
– За что?
– Он указал их как за посредничество, но на самом деле это были дополнительные пять процентов, про которые я вам объяснил.
– Не понимаю, – признался Карелла. – Где он их указал?
– В сведениях, которые представил мне для исчисления подоходного налога.
– Он сообщил о сорока тысячах долларов как о полученных за посредничество от поставщика из Техаса, так?
– Совершенно верно. Он получал от своей компании тридцать тысяч жалованья. А эти сорок тысяч получил сверх того.
– Ну и что?
– По крайней мере, у него хватило ума не обращаться к своим собственным бухгалтерам.
– Что значит «хватило ума»?
– Эти сорок тысяч получил лично он. Компании они не достались. Но не указать их в декларации для подоходного налога он побоялся, предпочитая обобрать держателей акций, нежели ссориться с Дядюшкой Сэмом. Поэтому и не обратился к своим бухгалтерам.
– И что дальше? – спросил Карелла.
– Я сразу понял, что ухвачу за хвост золотую рыбку, если только мне удастся до нее добраться. Но как? Стоит мне пискнуть, и он пойдет к Кавано, который позвонит в Филадельфию своим бывшим дружкам, друзьям детства, теперь уже выросшим и ставшим бандитами, и мне придется ловить рыбку, уже лежа на дне реки. Тут-то я и вспомнил про Лассера. Я знал, что он мелкий жулик, потому что не раз видел, как он тащит из подвала латунную и медную арматуру, которую продает потом сборщикам утиля. Офис Берке находился на другом конце города. Знать Лассера он не мог.
– И как же вы все это проделали?
– Я встретился с Лассером и объяснил ему, что мне от него нужно. Затем позвонил Берке и сказал, что намерен в течение недели заняться его подоходным налогом, а потому мне требуются все его финансовые документы, в том числе вычеты из жалованья и премия в сорок тысяч, полученная им за посредничество. Он обещал привезти их на следующий день. Во второй половине дня я поехал поработать у него в кабинете и, когда уходил, посоветовал ему оставить все документы на работе, а не брать с собой, потому что завтра приеду закончить. Он запер их в верхнем ящике письменного стола.
– И что же дальше?
– В ту же ночь мы с Лассером забрались к нему в офис. Нам нужны были только документы, но, чтобы выглядело это как настоящее ограбление, мы прихватили золотые карандаш и ручку, кое-какие деньги, пишущую машинку и прочее барахло, которое там валялось. Берке обнаружил кражу на следующее утро. Через две недели Лассер явился к нему.
– И что же он ему сказал?
– Признался, что ограбил его офис, а когда Берке собрался вызвать полицию, показал ему список доходов, добавив, что прихватил его из ящика случайно среди прочих вещей, поскольку, мол, не шибко разбирается в экспортном бизнесе, но что, заметив имя Энсона Берке и поняв, что речь идет о подоходном налоге с сумм, среди которых упомянуты полученные им лично, а не заработанные фирмой сорок тысяч долларов, сообразил, что выглядят они подозрительно. Берке послал Лассера к черту, еще раз пообещав обязательно позвонить в полицию, на что Лассер извинился, сказал, что, может, он и вправду ошибся, что все, наверное, чисто и ясно и что в таком случае, надеется он, Берке не будет возражать, если Лассер пошлет этот документ совету директоров его компании. Тут Берке и понял, что пахнет жареным. Да так, что обжигает нос.
– Поэтому он заплатил Лассеру столько, сколько тот запросил.
– Да.
– Сколько же?
– Берке утаил от компании сорок тысяч долларов. Мы с Лассером рассудили, что он, наверное, будет поступать таким образом и дальше, пока мы будем держать язык за зубами.
– И поэтому?
– Лассер попросил у него половину этой суммы.
– А иначе?
– А иначе он пойдет прямо в совет директоров.
– И Берке заплатил?
– Да.
– И вы с Лассером поделили эти двадцать тысяч поровну?
– Совершенно верно. По десять тысяч каждому.
– И продолжали получать каждый год. Что оказалось немалой суммой, – вздохнул Карелла. – Поэтому вполне возможно, что Берке это надоело, он пошел в подвал на Пятую Южную и убил Лассера, пытаясь освободиться от...
– Нет, – возразил Рер. – Почему нет?
– Золотые яйца перестали поступать в 1945 году.
– Что вы хотите сказать?
– С 1945 года мы денег не получали, – ответил Рер.
– Берке перестал платить в 1945 году, так?
– Совершенно верно, – улыбнулся Рер.
– Но он все равно мог считать себя обиженным даже за то, что ему пришлось выплатить, и решил отомстить.
– Ха-ха, – торжествующе-злобно хохотнул Рер.
– Почему нет? – спросил Карелла.
– Энсон Берке не мог убить Лассера.
– Почему?
– Я только что вам сказал. Он перестал платить в 1945 году.
– Ну и что?
– По той причине, что в 1945 году у него случился инфаркт, и он умер.
– Что? – спросил Карелла.
– Да, – радостно подтвердил Рер. – Так что зря вы, ребята, старались. Футбольный матч не состоялся.
Январь – плохой месяц для игры в футбол.
Зигмунда Рера они не арестовали, потому что сомневались, заинтересуются ли им законники, а главное, честно говоря, чересчур много с ним было волынки. И жертва Рера, и его партнер – оба ушли в мир иной, первая попытка вымогательства могла быть подтверждена только показаниями Кавано, которые в суде могут быть приняты за показания с чужих слов, поскольку тот, кого Рер собирался обобрать в 1937 году, их не подтвердил. Возможность отыскать предполагаемую жертву и получить ее согласие на изобличение самого себя ради изобличения Рера была весьма сомнительной – во всяком случае, все это казалось ерундой по сравнению с тем, что убийца двух человек все еще разгуливает на свободе.
Январь – плохой месяц для игры в футбол, вот и все.
Когда они вернулись обратно в следственный отдел, у перегородки из реек их встретил детектив Мейер.
– Где вы, ребята, гуляли? – спросил он.
– А что? – заинтересовался Карелла.
– Несколько минут назад нам звонил патрульный Мерфи.
– Ну и что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Про какие сорок тысяч?
– Вы разбираетесь в экспортном бизнесе?
– Очень мало.
– Большинство из экспортеров покупают товар, который собираются экспортировать, то есть действуют как посредники. И, как правило, тот, кто товар поставляет, дает экспортеру пятнадцатипроцентную скидку.
– Понятно. И что же дальше?
– Время от времени, если экспортер дает возможность поставщику крупно заработать, поставщик увеличивает скидку.
– На сколько?
– В данном случае на пять процентов. Фирма Берке зарабатывала, имея дело только с этим поставщиком, примерно от восьмисот тысяч до миллиона долларов в год. А пять процентов от восьмисот тысяч составляют сорок тысяч.
– Опять сорок тысяч, – не понял Хейз. – Ну и что?
– Столько он и получил. – Кто?
– Берке.
– От кого?
– От поставщика из Техаса.
– За что?
– Он указал их как за посредничество, но на самом деле это были дополнительные пять процентов, про которые я вам объяснил.
– Не понимаю, – признался Карелла. – Где он их указал?
– В сведениях, которые представил мне для исчисления подоходного налога.
– Он сообщил о сорока тысячах долларов как о полученных за посредничество от поставщика из Техаса, так?
– Совершенно верно. Он получал от своей компании тридцать тысяч жалованья. А эти сорок тысяч получил сверх того.
– Ну и что?
– По крайней мере, у него хватило ума не обращаться к своим собственным бухгалтерам.
– Что значит «хватило ума»?
– Эти сорок тысяч получил лично он. Компании они не достались. Но не указать их в декларации для подоходного налога он побоялся, предпочитая обобрать держателей акций, нежели ссориться с Дядюшкой Сэмом. Поэтому и не обратился к своим бухгалтерам.
– И что дальше? – спросил Карелла.
– Я сразу понял, что ухвачу за хвост золотую рыбку, если только мне удастся до нее добраться. Но как? Стоит мне пискнуть, и он пойдет к Кавано, который позвонит в Филадельфию своим бывшим дружкам, друзьям детства, теперь уже выросшим и ставшим бандитами, и мне придется ловить рыбку, уже лежа на дне реки. Тут-то я и вспомнил про Лассера. Я знал, что он мелкий жулик, потому что не раз видел, как он тащит из подвала латунную и медную арматуру, которую продает потом сборщикам утиля. Офис Берке находился на другом конце города. Знать Лассера он не мог.
– И как же вы все это проделали?
– Я встретился с Лассером и объяснил ему, что мне от него нужно. Затем позвонил Берке и сказал, что намерен в течение недели заняться его подоходным налогом, а потому мне требуются все его финансовые документы, в том числе вычеты из жалованья и премия в сорок тысяч, полученная им за посредничество. Он обещал привезти их на следующий день. Во второй половине дня я поехал поработать у него в кабинете и, когда уходил, посоветовал ему оставить все документы на работе, а не брать с собой, потому что завтра приеду закончить. Он запер их в верхнем ящике письменного стола.
– И что же дальше?
– В ту же ночь мы с Лассером забрались к нему в офис. Нам нужны были только документы, но, чтобы выглядело это как настоящее ограбление, мы прихватили золотые карандаш и ручку, кое-какие деньги, пишущую машинку и прочее барахло, которое там валялось. Берке обнаружил кражу на следующее утро. Через две недели Лассер явился к нему.
– И что же он ему сказал?
– Признался, что ограбил его офис, а когда Берке собрался вызвать полицию, показал ему список доходов, добавив, что прихватил его из ящика случайно среди прочих вещей, поскольку, мол, не шибко разбирается в экспортном бизнесе, но что, заметив имя Энсона Берке и поняв, что речь идет о подоходном налоге с сумм, среди которых упомянуты полученные им лично, а не заработанные фирмой сорок тысяч долларов, сообразил, что выглядят они подозрительно. Берке послал Лассера к черту, еще раз пообещав обязательно позвонить в полицию, на что Лассер извинился, сказал, что, может, он и вправду ошибся, что все, наверное, чисто и ясно и что в таком случае, надеется он, Берке не будет возражать, если Лассер пошлет этот документ совету директоров его компании. Тут Берке и понял, что пахнет жареным. Да так, что обжигает нос.
– Поэтому он заплатил Лассеру столько, сколько тот запросил.
– Да.
– Сколько же?
– Берке утаил от компании сорок тысяч долларов. Мы с Лассером рассудили, что он, наверное, будет поступать таким образом и дальше, пока мы будем держать язык за зубами.
– И поэтому?
– Лассер попросил у него половину этой суммы.
– А иначе?
– А иначе он пойдет прямо в совет директоров.
– И Берке заплатил?
– Да.
– И вы с Лассером поделили эти двадцать тысяч поровну?
– Совершенно верно. По десять тысяч каждому.
– И продолжали получать каждый год. Что оказалось немалой суммой, – вздохнул Карелла. – Поэтому вполне возможно, что Берке это надоело, он пошел в подвал на Пятую Южную и убил Лассера, пытаясь освободиться от...
– Нет, – возразил Рер. – Почему нет?
– Золотые яйца перестали поступать в 1945 году.
– Что вы хотите сказать?
– С 1945 года мы денег не получали, – ответил Рер.
– Берке перестал платить в 1945 году, так?
– Совершенно верно, – улыбнулся Рер.
– Но он все равно мог считать себя обиженным даже за то, что ему пришлось выплатить, и решил отомстить.
– Ха-ха, – торжествующе-злобно хохотнул Рер.
– Почему нет? – спросил Карелла.
– Энсон Берке не мог убить Лассера.
– Почему?
– Я только что вам сказал. Он перестал платить в 1945 году.
– Ну и что?
– По той причине, что в 1945 году у него случился инфаркт, и он умер.
– Что? – спросил Карелла.
– Да, – радостно подтвердил Рер. – Так что зря вы, ребята, старались. Футбольный матч не состоялся.
Январь – плохой месяц для игры в футбол.
Зигмунда Рера они не арестовали, потому что сомневались, заинтересуются ли им законники, а главное, честно говоря, чересчур много с ним было волынки. И жертва Рера, и его партнер – оба ушли в мир иной, первая попытка вымогательства могла быть подтверждена только показаниями Кавано, которые в суде могут быть приняты за показания с чужих слов, поскольку тот, кого Рер собирался обобрать в 1937 году, их не подтвердил. Возможность отыскать предполагаемую жертву и получить ее согласие на изобличение самого себя ради изобличения Рера была весьма сомнительной – во всяком случае, все это казалось ерундой по сравнению с тем, что убийца двух человек все еще разгуливает на свободе.
Январь – плохой месяц для игры в футбол, вот и все.
Когда они вернулись обратно в следственный отдел, у перегородки из реек их встретил детектив Мейер.
– Где вы, ребята, гуляли? – спросил он.
– А что? – заинтересовался Карелла.
– Несколько минут назад нам звонил патрульный Мерфи.
– Ну и что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38