Так что…
– Дядюшка в самом соку.
– Именно.
Валлор вперил угрюмый взгляд в миску с кусками пирога. Будь капуста чуть поживее, она бы убежала, честное слово!
– Что будешь делать?
– Сначала доложу Совету.
– А потом?
– Потом… – Он с силой зажмурил глаза, снова распахнул веки. – Потом возьмусь за исправление ошибок.
– Почему именно ты?
– Потому что Венадисс была моей бабкой.
В самом деле… По долгам предков всегда отвечает их потомок – последний в роду на момент объявления проступка. Но это означает…
– Я тоже участвую.
– Ты?!
– А кого прикажешь привлечь к ответственности? Тэллора? Попробуй. Я буду долго и громко смеяться!
– Тэл, ты не совсем понимаешь всю опасность, – осторожно заметил Валлор. – С безумцем невозможно договориться.
– Кто-то собрался устраивать переговоры? Лично я – нет. Только после того, как поймаем его и скрутим, не раньше!
– Ох… – он расстегнул ворот камзола. – Мне не нравится твое воодушевление.
– Знаешь, мне тоже. Но я лучше тебя понимаю, на что способен сумасшедший Заклинатель.
– Неужели? – Прищурились синие глаза.
– В конце концов, я сам едва не… Впрочем, оставим пока эту тему: hevary заскучала без нашего внимания.
Лаймисс улыбнулась, сделав вид, что польщена оказанной честью:
– Ваши дела важнее моей скуки, heve.
– И все же, пользуясь случаем, я хочу кое о чем вас расспросить.
– Буду рада помочь, – кивнула чернокосая голова.
– Вам, как женщине, это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было… В каком возрасте Заклинательница начинает по-настоящему чувствовать свою силу?
Темно-вишневые губы задумчиво выпятились.
– Есть незначительные различия, но чаще всего вскоре после первой кровопотери.
– То есть, лет в двенадцать-тринадцать?
– Да, примерно. Но проходит некоторое время прежде, чем ощущения из неосознанных и непонятных становятся настойчивыми и требовательными. Тогда появляются вспышки гнева, потребность в ласке, первая влюбленность… Очень тягостное время для родителей и наставников. Почему вы спрашиваете?
– Есть причина… А Танец? Когда он начинает приближаться к своему истинному виду?
– Ближе к совершеннолетию, конечно же. Лет с восемнадцати и далее, а до того больше похож на неуклюжие попытки пройти по канату, лежащему на земле.
Значит, есть еще немного времени: принцессе сейчас шестнадцать, и у меня в запасе около двух лет, чтобы… Чтобы что? Чему я могу научить Мииссар? Может быть, стоит довериться Валлору и все рассказать? Нет. Не сейчас. Пусть мой друг занимается внезапно объявившимся безумцем, а ее высочество и Империя подождут.
– К чему такие странные вопросы, Тэл?
– Любопытничаю. Нельзя?
– Можно, – соглашается Заклинатель. – Но насколько помню, даже в ранней юности ты никогда и ничего не делал просто так. Это тайна?
Смотрю в глубину синих глаз, не отводя взгляда.
– Не моя, Вэл. Извини.
– Как знаешь, – он пожимает плечами. – Я все равно сейчас обеспокоен другим.
– Да, этим родственничком… Он, должно быть, искусно прячется, если ухитрился вырастить гаккара без ведома Совета.
– И найти его будет непросто, – подводит итог Валлор.
– У тебя получится.
– Твоими молитвами, если только.
– Уповаешь на мой глас, достигающий божьих ушей?
– Если ты выпросил зверушку у Хаоса, неужели не уболтаешь кого-нибудь из небожителей?
Нить шестнадцатая.
Не хочешь слепнуть
В ярком свете истины?
Прикрывай душу.
– Вот, держи.
Кайрен протянул мне листок бумаги с несколькими строчками разновеликих букв.
Чему только учат писцов управы? Создается впечатление, что отдельно взятый этот, к примеру, вообще держит перо в судорожно сжатом кулаке… Ладно, разберусь в путанице закорючек.
– Спасибо. Прямо сейчас и отправлюсь.
– А не слишком ли много времени ты проводишь на ногах? – Поинтересовался блондин. – Помнится, лекарь велел тебе лежать и…
– Не жужжать. С той поры кое-что изменилось. Меня подлечили, к примеру, и я теперь совсем здоров.
– Да неужто?
Он не хотел верить. Пришлось расстегивать рубашку и показывать совершенно ровную и цельную кожу на месте ранения.
Кайрен завистливо прищелкнул языком:
– Кто бы меня так штопал… Познакомишь?
Я вспомнил жгучие косы и глаза Лаймисс и покачал головой:
– Поостерегусь покуда. Если понадобится, приведу, но просто так… Не хочу тревожить девушку.
– Она еще и девушка? – Оживился блондин. – Стоит только оставить без присмотра, сразу обзаводишься подружками! И зачем просил искать Ливин, когда у тебя и так…
– Ливин – это другое. И я жду, не дождусь, когда ты меня осчастливишь сведениями о ней!
– В самом деле?
– Слушай, тебе не пора на службу, а? Сам жаловался, что работы невпроворот, а путаешься под ногами уже битых полчаса!
– Пора, так пора! Только я, пожалуй, провожу тебя хоть пару перекрестков: глядишь, еще какую девицу подцепишь, а там и мне что обломится…
Обломился сам Кайрен: никаких девиц на всем пути от мэнора до Южного квартала с нами не случилось. Блондин для вида повздыхал и поохал, сетуя на несправедливую судьбу, после чего благополучно отбыл, оставив меня в компании Хиса, существа бессловесного, а потому гораздо менее утомительного. Зачем я потащил с собой пса? Для пущего спокойствия. Береженого, как известно, и демоны стороной обходят. К тому же надо оправдывать новоприобретенный титул. Какой? Hhyde-o-hhies. Хозяин Хаоса.
Лаймисс, называя меня так, несомненно, шутила. Игра слов: «Хозяин Хиса» -«Хозяин Хаоса». Почему я дал псу это имя? Не знаю. Вспомнить причину уж точно не смогу, потому что… Ее нет. Имя родилось само собой, прорвавшись с изнанки сознания на лицевую сторону мыслей и обернувшись изреченным словом. С тем же успехом я мог придумать… Что-то другое, наверное. Но с губ сорвалось именно оно. Hhies. Хаос.
А вот Валлор, без намека на улыбку повторивший удачную чужую остроту, уже не шутил. Мой друг догадался, что между мной и коренастым зверем существует связь. Очень крепкая связь. Нет, мы не делимся на хозяина и слугу! Мы вообще теперь… не делимся. Хис слышит мои мысленные просьбы: иначе не удалось бы его уговорить успокоиться. Раньше подобного незримого взаимопонимания не было. Раньше. До того, как пес слизнул со стола комок слипшегося от крови песка. Неужели, все дело в нем? Но я полагал, что отдалившись и остыв, песчинки потеряют способность слышать меня. Почему же стал свидетелем обратного? Могли ли капельки мертвой крови вновь ожить, уже в ином теле, нежели мое? И к чему все это приведет? А, ладно! В любом случае, пес сам проглотил комок: я насильно песок в пасть не запихивал. Его выбор – его судьба. Наверное. Может быть. А мне нужно вершить свою.
Зачем я иду к Ливин? О чем буду с ней говорить? Два простых вопроса, на которые невозможно ответить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Дядюшка в самом соку.
– Именно.
Валлор вперил угрюмый взгляд в миску с кусками пирога. Будь капуста чуть поживее, она бы убежала, честное слово!
– Что будешь делать?
– Сначала доложу Совету.
– А потом?
– Потом… – Он с силой зажмурил глаза, снова распахнул веки. – Потом возьмусь за исправление ошибок.
– Почему именно ты?
– Потому что Венадисс была моей бабкой.
В самом деле… По долгам предков всегда отвечает их потомок – последний в роду на момент объявления проступка. Но это означает…
– Я тоже участвую.
– Ты?!
– А кого прикажешь привлечь к ответственности? Тэллора? Попробуй. Я буду долго и громко смеяться!
– Тэл, ты не совсем понимаешь всю опасность, – осторожно заметил Валлор. – С безумцем невозможно договориться.
– Кто-то собрался устраивать переговоры? Лично я – нет. Только после того, как поймаем его и скрутим, не раньше!
– Ох… – он расстегнул ворот камзола. – Мне не нравится твое воодушевление.
– Знаешь, мне тоже. Но я лучше тебя понимаю, на что способен сумасшедший Заклинатель.
– Неужели? – Прищурились синие глаза.
– В конце концов, я сам едва не… Впрочем, оставим пока эту тему: hevary заскучала без нашего внимания.
Лаймисс улыбнулась, сделав вид, что польщена оказанной честью:
– Ваши дела важнее моей скуки, heve.
– И все же, пользуясь случаем, я хочу кое о чем вас расспросить.
– Буду рада помочь, – кивнула чернокосая голова.
– Вам, как женщине, это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было… В каком возрасте Заклинательница начинает по-настоящему чувствовать свою силу?
Темно-вишневые губы задумчиво выпятились.
– Есть незначительные различия, но чаще всего вскоре после первой кровопотери.
– То есть, лет в двенадцать-тринадцать?
– Да, примерно. Но проходит некоторое время прежде, чем ощущения из неосознанных и непонятных становятся настойчивыми и требовательными. Тогда появляются вспышки гнева, потребность в ласке, первая влюбленность… Очень тягостное время для родителей и наставников. Почему вы спрашиваете?
– Есть причина… А Танец? Когда он начинает приближаться к своему истинному виду?
– Ближе к совершеннолетию, конечно же. Лет с восемнадцати и далее, а до того больше похож на неуклюжие попытки пройти по канату, лежащему на земле.
Значит, есть еще немного времени: принцессе сейчас шестнадцать, и у меня в запасе около двух лет, чтобы… Чтобы что? Чему я могу научить Мииссар? Может быть, стоит довериться Валлору и все рассказать? Нет. Не сейчас. Пусть мой друг занимается внезапно объявившимся безумцем, а ее высочество и Империя подождут.
– К чему такие странные вопросы, Тэл?
– Любопытничаю. Нельзя?
– Можно, – соглашается Заклинатель. – Но насколько помню, даже в ранней юности ты никогда и ничего не делал просто так. Это тайна?
Смотрю в глубину синих глаз, не отводя взгляда.
– Не моя, Вэл. Извини.
– Как знаешь, – он пожимает плечами. – Я все равно сейчас обеспокоен другим.
– Да, этим родственничком… Он, должно быть, искусно прячется, если ухитрился вырастить гаккара без ведома Совета.
– И найти его будет непросто, – подводит итог Валлор.
– У тебя получится.
– Твоими молитвами, если только.
– Уповаешь на мой глас, достигающий божьих ушей?
– Если ты выпросил зверушку у Хаоса, неужели не уболтаешь кого-нибудь из небожителей?
Нить шестнадцатая.
Не хочешь слепнуть
В ярком свете истины?
Прикрывай душу.
– Вот, держи.
Кайрен протянул мне листок бумаги с несколькими строчками разновеликих букв.
Чему только учат писцов управы? Создается впечатление, что отдельно взятый этот, к примеру, вообще держит перо в судорожно сжатом кулаке… Ладно, разберусь в путанице закорючек.
– Спасибо. Прямо сейчас и отправлюсь.
– А не слишком ли много времени ты проводишь на ногах? – Поинтересовался блондин. – Помнится, лекарь велел тебе лежать и…
– Не жужжать. С той поры кое-что изменилось. Меня подлечили, к примеру, и я теперь совсем здоров.
– Да неужто?
Он не хотел верить. Пришлось расстегивать рубашку и показывать совершенно ровную и цельную кожу на месте ранения.
Кайрен завистливо прищелкнул языком:
– Кто бы меня так штопал… Познакомишь?
Я вспомнил жгучие косы и глаза Лаймисс и покачал головой:
– Поостерегусь покуда. Если понадобится, приведу, но просто так… Не хочу тревожить девушку.
– Она еще и девушка? – Оживился блондин. – Стоит только оставить без присмотра, сразу обзаводишься подружками! И зачем просил искать Ливин, когда у тебя и так…
– Ливин – это другое. И я жду, не дождусь, когда ты меня осчастливишь сведениями о ней!
– В самом деле?
– Слушай, тебе не пора на службу, а? Сам жаловался, что работы невпроворот, а путаешься под ногами уже битых полчаса!
– Пора, так пора! Только я, пожалуй, провожу тебя хоть пару перекрестков: глядишь, еще какую девицу подцепишь, а там и мне что обломится…
Обломился сам Кайрен: никаких девиц на всем пути от мэнора до Южного квартала с нами не случилось. Блондин для вида повздыхал и поохал, сетуя на несправедливую судьбу, после чего благополучно отбыл, оставив меня в компании Хиса, существа бессловесного, а потому гораздо менее утомительного. Зачем я потащил с собой пса? Для пущего спокойствия. Береженого, как известно, и демоны стороной обходят. К тому же надо оправдывать новоприобретенный титул. Какой? Hhyde-o-hhies. Хозяин Хаоса.
Лаймисс, называя меня так, несомненно, шутила. Игра слов: «Хозяин Хиса» -«Хозяин Хаоса». Почему я дал псу это имя? Не знаю. Вспомнить причину уж точно не смогу, потому что… Ее нет. Имя родилось само собой, прорвавшись с изнанки сознания на лицевую сторону мыслей и обернувшись изреченным словом. С тем же успехом я мог придумать… Что-то другое, наверное. Но с губ сорвалось именно оно. Hhies. Хаос.
А вот Валлор, без намека на улыбку повторивший удачную чужую остроту, уже не шутил. Мой друг догадался, что между мной и коренастым зверем существует связь. Очень крепкая связь. Нет, мы не делимся на хозяина и слугу! Мы вообще теперь… не делимся. Хис слышит мои мысленные просьбы: иначе не удалось бы его уговорить успокоиться. Раньше подобного незримого взаимопонимания не было. Раньше. До того, как пес слизнул со стола комок слипшегося от крови песка. Неужели, все дело в нем? Но я полагал, что отдалившись и остыв, песчинки потеряют способность слышать меня. Почему же стал свидетелем обратного? Могли ли капельки мертвой крови вновь ожить, уже в ином теле, нежели мое? И к чему все это приведет? А, ладно! В любом случае, пес сам проглотил комок: я насильно песок в пасть не запихивал. Его выбор – его судьба. Наверное. Может быть. А мне нужно вершить свою.
Зачем я иду к Ливин? О чем буду с ней говорить? Два простых вопроса, на которые невозможно ответить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101