— Сила Гелиотропа растет с каждым днем, — заметил однажды Кейн. Он только что вернулся, и Терес рада была видеть его. Риллити не обращали на нее внимания, пока она не приближалась к городским стенам. Но ее непрестанно мучили опасения, что они могут не послушаться Кейна, а привычка не уменьшила ее отвращения к риллити.
— Не понимаю, как связано восстановление Арелларти с твоим хрустальным демоном, — съязвила Терес. — Ясно, что стены нужны тебе для обороны, а дорогу необходимо расчистить, чтобы ты привел по ней свою армию с болот, но к чему тратить усилия на восстановление каких-то орнаментов? Кстати, почему ты отстраиваешь эти бесполезные здания? Места для жилья здесь куда больше, чем нужно тебе и этим жабам, к тому же некоторые постройки кажутся совершенно никчемными — в них нет даже окон и дверей!
— Раса Крелран не привыкла к роскоши, — уклончиво отвечал Кейн. — Гелиотроп тоже неромантичен по натуре. Арелларти был задуман как действующее целое, Гелиотроп управляет его завершением согласно первоначальному плану. Кажущееся излишним человеку может быть значительным для Гелиотропа.
Терес поежилась.
— По ночам, глядя из башни, я вижу колышущийся над куполом зловещий нимб.
— Его сияние усиливается с увеличением энергии, — пояснил Кейн. — Жизненный пульс Арелларти бьется сильнее. Избегай этой части города, Терес, особенно безлунными ночами.
Едкое возражение замерло у нее на губах, она молча стояла рядом с ним, глядя на пламенеющий город.
— Почему ты одержим этим безумным замыслом, Кейн? — спросила наконец девушка. — Малхион или Дрибек готовы наделить тебя богатством и положением, если ты будешь служить преданно. Чего еще ты можешь добиться высвобождением из оков этой чудовищной силы? Не спорю: власть и богатства стоят борьбы. Но многие ли из тех, кто интриговал и сражался за создание империй, нашли свою награду стоящей усилий? У любого лорда Воллендана больше счастья: обладая избытком богатств и власти, он не заботится о своем неблагодарном и непокорном народе. Не отрицаю, меня влечет к тебе, Кейн. Ты прав, у нас с тобой много общего. Мы оба чужие среди народа, которым хотим править. Я тоже восхищаюсь силой и знаю, что ты не только безжалостный демон, но и самый сильный мужчина на свете! Кейн, оставь эту проклятую затею и уничтожь Гелиотроп, если можешь! Вернись со мной в Бреймен! Если ты сделаешь это, я клянусь, что никогда не заговорю о твоем предательстве и чародейских интригах. Я скажу Малхиону, что ты помог мне бежать от Дрибека, а когда тебя заподозрили, ты забрал меня из тайного убежища и бежал со мной в Бреймен. В этом никто не усомнится. Если ты будешь верно служить нам, Малхион исполнит все твои желания. Мой отец не будет править вечно, а имея рядом сильного человека, я обеспечу себе управление Брейменом. Уходи из этого дьявольского города, Кейн! Уйдем вместе и будем вместе править — Брейменом, Селонари и любыми городами-государствами, против которых мы обратим наши мечи!
Их руки встретились, и Кейн тихо произнес:
— Я почти согласен с твоими мыслями, Терес, и, будь мои цели простыми и прямыми, как тебе представляется, я вполне мог бы уничтожить высвобожденную мной силу и уйти из Арелларти, чтобы создать королевство рука об руку с тобой.
На лице девушки мелькнул гнев, но в голосе была лишь горькая боль:
— Но, конечно, ты этого не сделаешь! Жажда власти ближе твоему черному сердцу, нежели любовь, которую ты якобы питаешь ко мне.
— Теперь ты заговорила как женщина. Постарайся понять, что за моим стремлением кроется не только слепая жажда власти.
— Ты говоришь как мужчина, вам всегда мало, чего ни дай!
— Не уверен, что кто-либо из рода людей способен понять меня! Вначале ты сочла меня тщеславным искателем приключений, позже увидела во мне предателя. Лишь Тоэм знает, что думаешь ты обо мне в эту минуту. Терес, ты постигаешь лишь жалкие тени моих мыслей, моих целей!
— Сегодня вечером я любопытна. Прошу тебя, освети темные закоулки моего невежества.
Он долго молчал. Сумерки опустились на Арелларти, где в сердце города сияла темная звезда. Терес провела пальцем по раме башенного окна, не понимая, гнев или любовь питает она к Кейну.
— Сколько мне лет, Терес? — спросил вдруг Кейн.
— На вид ты старше меня лет на десять. Но твои манеры и голос… Позволь взвалить на твои плечи еще десяток лет.
— А если я скажу тебе, что я прожил более чем в десять раз дольше предположенного тобой срока?
Терес изумленно уставилась на него, гадая, что за игру он затевает. Южные Земли располагались на окраине человеческой цивилизации, колдовство здесь не было обычаем, обжившим большие континенты. Терес слышала множество мрачных легенд, но сама почти не знакома была с магией, не считая бродячих колдунов. Жрецы же Оммема хранили свои ужасные познания в тайне.
— Но ты не похож на согбенных древних чародеев, о которых я слышала, — тех, что сидят в своих башнях столетиями, бормоча гнусные заклинания, насыщая себя лишь тайнами и дьявольской мудростью; и хотя в твоих глазах горит огонь безумия, ты похож на людей: у тебя красная кровь, как у воинов, павших в тот день на реке Мейсвен.
Кейн нетерпеливо махнул рукой. Он хотел было открыть ей частицу своей души, но она отнеслась к этому равнодушно.
— Полагаю, ты согласишься с тем, что твое знание оккультных наук ничтожно. Человек может быть бессмертным, разрушительное дыхание времени не сможет высушить его физическое тело. Пока такой человек избегает насильственной смерти, он может жить, переходя из века в век… видеть, как настоящее становится историей, история переходит в легенду, а легенда тускнеет в памяти человека. Его тело заживляет раны, не оставляя шрамов, бесконечно омолаживается до состояния, в котором оно было в то мгновение, когда его настигло проклятие.
— Бессмертие не считают проклятием.
— Что знают смертные? Плоть может зажить, но на душе остаются шрамы! Быть обреченным странствовать через вечность… заклейменным изгоем без дома, родины и верного друга! Все, что проклятый стремится полюбить и узнать, в конечном итоге ускользает из его рук. Одиночество! Остаются лишь воспоминания, холодные призраки, терзающие душу сны. И ужасная, удушающая скука, усиливающаяся с каждым десятилетием, тогда как лихорадочные наслаждения и преходящие увлечения постепенно перестают трогать его сердце! Это проклятие становится невыносимее с каждым годом. Представь, если можешь, насколько ценны для такого человека любой труд, любая невероятная авантюра!
— Можно покончить с собой, — цинично заметила она.
— Но самоубийство будет означать полную покорность злой воле проклявшего меня бога! — яростно возразил он.
— Почему ты обречен на такое существование?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77