До вечера осматривая местность и расспрашивая смердов, они не обнаружили ничего подозрительного, но возвращаться было рано, и дозорные решили заночевать прямо в лесу. Уже было темно, и костер, разложенный в низкой ложбинке, почти догорел, когда из леса вдруг неслышно выскользнула темная человеческая фигура. Белзцы вскочили и схватились за оружие, но незнакомец развел руки в стороны в знак своих мирных намерений. Руки его были пусты, но на поясе в отблеске огня сверкнул золоченой рукоятью длинный нож в узорных ножнах. Такое богатое оружие подошло бы боярину или даже князю.
– Вы ведь из Белза? – сразу спросил он.
– А тебе какое дело? – неприветливо отозвался Завада. Несмотря на княжеское оружие на поясе незнакомца, у него все же возникло подозрение, что на их огонек набрел сам леший. – Ну-ка, перекрестись, нечистая сила!
– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! – Предполагаемый леший перекрестился недрогнувшей рукой и продолжал: – Я вам услугу пришел оказать. Вы спите и ухом не ведете, а ведь войско князя Ярослава совсем близко! Через Лосиную Топь они идут, а вы и не чуете! Завтра упадут вам как снег на голову, то-то вас князь Ростислав похвалит!
– Врешь! – встревожился Завада. – Через Лосиную Топь нельзя войску пройти, охотники-то не все проходят!
– Лето сухое, болото высохло, вот и идут, гати кладут, где надо. День или два потеряют, зато выйдут на вас там, где вы не ждете. Да что я вас уговариваю: пойдемте, покажу. Своими глазами увидите.
Завада не мог противиться такому искушению: перекрестившись и кивком пригласив с собой Будилу и Доброшку, он пошел вслед за «лешим». Тот повел их через бор, потом вывел на холмик старого оплывшего кургана на широкой поляне и там прошептал, показывая куда-то в темный лес, над которым висела белая пелена болотных испарений:
– Вон там они! Войско немалое, тысячи три или четыре, а огня не разжигают, чтобы их не заметили.
– Не может быть! – опять усомнился Завада.
– Ну, идем дальше, если не боишься, самого князя Ярослава тебе покажу! – пообещал незнакомец и змеей скользнул вниз по склону кургана.
Незнакомец провел Завалу и двоих его товарищей через опушку леса, и вскоре они убедились, что он их не обманывает: появились признаки стоящего поблизости большого войска. Елки были обрублены на подстилки, кое-где виднелись шатры и шалаши. Ловко миновали сторожевые посты – где ползком, где пешком, и никто их не заметил.
– Вон, видишь, волокуша, а в ней спит князь Ярослав! – шепнул Заваде незнакомец, остановившись за толстой сосной. – Вон, видишь, в плащ завернулся?
А вон его дружина, все спят, точно сонного зелья хлебнули. Устали весь день через болота пробираться, да еще с оружием и поклажей на плечах.
С бьющимся сердцем Завада вглядывался при свете взошедшей луны и действительно узнавал в спящем князя Ярослава, его продолговатое черноусое лицо, даже во сне сохранявшее выражение суровой важности. Ох сколько горя принесет Белзу этот человек, если только доберется до его стен! Да он перевешает всех бояр и всех посадских старост, разорит дворы всех зачинщиков, продаст в холопство жен и детей, а оставшихся обложит такими податями, что проклятый Стужайло покажется ангелом небесным!
– Нашелся бы сейчас смелый человек, что сумел бы убить злодея! – шепнул незнакомец. – Вот всему горю и конец, а храбрецу – вечная слава!
– Ты что такое говоришь? – Завада в ужасе посмотрел на него, но увидел в темноте только темную фигуру, закутавшуюся в плащ, и черноволосую голову. – Как же можно? Грех!
– А если дойдет он до Белза, то убитых тысячами считать будут! – возразил тот. – Разве не грех – на брата брату войной идти? Разве не грех русским людям русских людей убивать, и крова лишать, и в полон брать? Это не грех? Боишься ты, видно, к князю Ярославу подойти. Если ты его спящего боишься, то как же с ним думаешь воевать, когда будет он в чистом поле на коне?
– Да я самого черта не боюсь! – горячо ответил Завада.
– Ну так идем. Я тебе помогу.
Незнакомец опустился наземь и пополз, минуя спящих. Завада, не помня себя, следовал за ним. Они подобрались к волокуше, поднялись… И вдруг кто-то позади них охнул: один из кметей проснулся. Завада застыл, собираясь прыгнуть в сторону и попытаться убежать, а незнакомец, напротив, метнулся к спящему князю и вонзил ему в грудь свой длинный нож с золоченой рукоятью.
Казалось, закричал разом весь лес; князь Ярослав вдруг вскинулся и обеими руками вцепился в грудь своего убийцы; тот рванулся прочь, оторвал от себя руки умирающего, но тут на него сзади обрушился меч кого-то из кметей. Завада, отпрыгнув в сторону, отбивался, отступая к лесу, рядом с ним бились со звенигородцами Будила и Доброшка. Он слышал то ли крик, то ли хрип князя, звон клинков. Одни бежали к нему, другие к умирающему; в свете луны блестела золоченая рукоять ножа, оставшегося в груди Ярослава.
Заваде и его товарищам повезло: они оторвались от погони и вернулись туда, где их ждали свои, почти невредимыми, только Будила был легко ранен в бедро, а Заваде острая ветка разодрала кожу на лбу. Тут же они свернули ночлег и как могли быстрее двинулись к Белзу.
– Куда же этот черный-то подевался? – расспрашивал Заваду встревоженный боярин Ян.
– Да сквозь землю провалился! – в отчаянии отвечал Завада.
– Кто же это был?
– Да бес во образе человеческом, кто же еще! Кто еще мог меня на такое дело толкнуть?
– Да как же ты решился на князя руку поднять? – спрашивал ошарашенный Ростислав. Не питая особой любви к старшему брату, он все же никак не мог поверить в его смерть.
– Да сам не знаю, истинный крест, бес попутал! Как я шел за ним – сам не знаю, а он зовет, я иду! – со слезами каялся Завада. – Сам Сатана за моей душой явился, и я пошел за ним, как ягненок под нож! Вовек мне такого греха не замолить!
Ростислав держался спокойно, но лицо его стало замкнутым и ожесточенным. До сих пор сохранялась надежда решить дело миром: Владимирко мог испугаться перемышльских и туровских полков, Ростислав мог уговорить Ярослава принять от Белза выкуп и стать князем червенским. Но теперь все кончено: один из братьев погиб, а второй и слышать не захочет о мире. Даже если забыть о любви к погибшему брату, Владимирко увидит в его смерти законный повод для беспощадной войны с сыном половчанки.
Глава 10
Весь день в Белзе говорили о том таинственном черном человеке, который подговаривал Заваду стать убийцей князя Ярослава, а потом сделался убийцей сам. Все сходились, что это и впрямь был Сатана, принявший человеческий облик.
Но были и такие, кто радовался произошедшему.
– Посмотрим, как Владимирко один будет и в Звенигороде управляться, и с нами воевать! – рассуждал на торгу посадский староста Яков по прозвищу Наседка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Вы ведь из Белза? – сразу спросил он.
– А тебе какое дело? – неприветливо отозвался Завада. Несмотря на княжеское оружие на поясе незнакомца, у него все же возникло подозрение, что на их огонек набрел сам леший. – Ну-ка, перекрестись, нечистая сила!
– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! – Предполагаемый леший перекрестился недрогнувшей рукой и продолжал: – Я вам услугу пришел оказать. Вы спите и ухом не ведете, а ведь войско князя Ярослава совсем близко! Через Лосиную Топь они идут, а вы и не чуете! Завтра упадут вам как снег на голову, то-то вас князь Ростислав похвалит!
– Врешь! – встревожился Завада. – Через Лосиную Топь нельзя войску пройти, охотники-то не все проходят!
– Лето сухое, болото высохло, вот и идут, гати кладут, где надо. День или два потеряют, зато выйдут на вас там, где вы не ждете. Да что я вас уговариваю: пойдемте, покажу. Своими глазами увидите.
Завада не мог противиться такому искушению: перекрестившись и кивком пригласив с собой Будилу и Доброшку, он пошел вслед за «лешим». Тот повел их через бор, потом вывел на холмик старого оплывшего кургана на широкой поляне и там прошептал, показывая куда-то в темный лес, над которым висела белая пелена болотных испарений:
– Вон там они! Войско немалое, тысячи три или четыре, а огня не разжигают, чтобы их не заметили.
– Не может быть! – опять усомнился Завада.
– Ну, идем дальше, если не боишься, самого князя Ярослава тебе покажу! – пообещал незнакомец и змеей скользнул вниз по склону кургана.
Незнакомец провел Завалу и двоих его товарищей через опушку леса, и вскоре они убедились, что он их не обманывает: появились признаки стоящего поблизости большого войска. Елки были обрублены на подстилки, кое-где виднелись шатры и шалаши. Ловко миновали сторожевые посты – где ползком, где пешком, и никто их не заметил.
– Вон, видишь, волокуша, а в ней спит князь Ярослав! – шепнул Заваде незнакомец, остановившись за толстой сосной. – Вон, видишь, в плащ завернулся?
А вон его дружина, все спят, точно сонного зелья хлебнули. Устали весь день через болота пробираться, да еще с оружием и поклажей на плечах.
С бьющимся сердцем Завада вглядывался при свете взошедшей луны и действительно узнавал в спящем князя Ярослава, его продолговатое черноусое лицо, даже во сне сохранявшее выражение суровой важности. Ох сколько горя принесет Белзу этот человек, если только доберется до его стен! Да он перевешает всех бояр и всех посадских старост, разорит дворы всех зачинщиков, продаст в холопство жен и детей, а оставшихся обложит такими податями, что проклятый Стужайло покажется ангелом небесным!
– Нашелся бы сейчас смелый человек, что сумел бы убить злодея! – шепнул незнакомец. – Вот всему горю и конец, а храбрецу – вечная слава!
– Ты что такое говоришь? – Завада в ужасе посмотрел на него, но увидел в темноте только темную фигуру, закутавшуюся в плащ, и черноволосую голову. – Как же можно? Грех!
– А если дойдет он до Белза, то убитых тысячами считать будут! – возразил тот. – Разве не грех – на брата брату войной идти? Разве не грех русским людям русских людей убивать, и крова лишать, и в полон брать? Это не грех? Боишься ты, видно, к князю Ярославу подойти. Если ты его спящего боишься, то как же с ним думаешь воевать, когда будет он в чистом поле на коне?
– Да я самого черта не боюсь! – горячо ответил Завада.
– Ну так идем. Я тебе помогу.
Незнакомец опустился наземь и пополз, минуя спящих. Завада, не помня себя, следовал за ним. Они подобрались к волокуше, поднялись… И вдруг кто-то позади них охнул: один из кметей проснулся. Завада застыл, собираясь прыгнуть в сторону и попытаться убежать, а незнакомец, напротив, метнулся к спящему князю и вонзил ему в грудь свой длинный нож с золоченой рукоятью.
Казалось, закричал разом весь лес; князь Ярослав вдруг вскинулся и обеими руками вцепился в грудь своего убийцы; тот рванулся прочь, оторвал от себя руки умирающего, но тут на него сзади обрушился меч кого-то из кметей. Завада, отпрыгнув в сторону, отбивался, отступая к лесу, рядом с ним бились со звенигородцами Будила и Доброшка. Он слышал то ли крик, то ли хрип князя, звон клинков. Одни бежали к нему, другие к умирающему; в свете луны блестела золоченая рукоять ножа, оставшегося в груди Ярослава.
Заваде и его товарищам повезло: они оторвались от погони и вернулись туда, где их ждали свои, почти невредимыми, только Будила был легко ранен в бедро, а Заваде острая ветка разодрала кожу на лбу. Тут же они свернули ночлег и как могли быстрее двинулись к Белзу.
– Куда же этот черный-то подевался? – расспрашивал Заваду встревоженный боярин Ян.
– Да сквозь землю провалился! – в отчаянии отвечал Завада.
– Кто же это был?
– Да бес во образе человеческом, кто же еще! Кто еще мог меня на такое дело толкнуть?
– Да как же ты решился на князя руку поднять? – спрашивал ошарашенный Ростислав. Не питая особой любви к старшему брату, он все же никак не мог поверить в его смерть.
– Да сам не знаю, истинный крест, бес попутал! Как я шел за ним – сам не знаю, а он зовет, я иду! – со слезами каялся Завада. – Сам Сатана за моей душой явился, и я пошел за ним, как ягненок под нож! Вовек мне такого греха не замолить!
Ростислав держался спокойно, но лицо его стало замкнутым и ожесточенным. До сих пор сохранялась надежда решить дело миром: Владимирко мог испугаться перемышльских и туровских полков, Ростислав мог уговорить Ярослава принять от Белза выкуп и стать князем червенским. Но теперь все кончено: один из братьев погиб, а второй и слышать не захочет о мире. Даже если забыть о любви к погибшему брату, Владимирко увидит в его смерти законный повод для беспощадной войны с сыном половчанки.
Глава 10
Весь день в Белзе говорили о том таинственном черном человеке, который подговаривал Заваду стать убийцей князя Ярослава, а потом сделался убийцей сам. Все сходились, что это и впрямь был Сатана, принявший человеческий облик.
Но были и такие, кто радовался произошедшему.
– Посмотрим, как Владимирко один будет и в Звенигороде управляться, и с нами воевать! – рассуждал на торгу посадский староста Яков по прозвищу Наседка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101