– Вот эта его княгиня? – сразу спросила ключница, жадным взглядом окидывая Крестю. – Да уж, невелика птичка! – с издевкой прибавила она. – Сколько же ей? Пятнадцать-то есть? А так и не выросла, как была недоросточком, так и осталась!
– А тебе-то, матушка, что за дело? – сдержанно-враждебно отозвалась Прямислава. При этом она подчеркнула слово «матушка», давая понять, что ее собеседницу недоросточком уж никак не назовешь.
– Много будешь знать – состаришься! – резко ответила ключница, метнув в ее сторону небрежный взгляд. – Небось Варварой звать?
Прямислава вспыхнула: она не привыкла, чтобы с ней так разговаривали.
– Так и ты знай свои ключи, а в чужое дело не встревай и чужих годов не считай! – гневно ответила она. – Своих хватает – гляди, собьешься считать!
– Без моих ключей, голубка, голодной насидишься со своей княгиней! – бросила ключница, но тут сотник Мирон взял ее за плечи и подтолкнул к дверям, бормоча: «Ступай, ступай!»
Красавица вышла, негодующе фыркая, но, видимо, ее смягчило внимание мужчины, пусть даже выраженное таким образом.
– Ты, раба Божия, не для монастыря нравом уродилась, тебе бы в воеводы! – с дружелюбным упреком обратился к Прямиславе сотник. Похоже, он старался ладить решительно со всеми, с кем ему приходилось иметь дело, и готов был подружиться даже с челядью похищенной княгини.
– А у нее отец воеводой был, – пояснила невозмутимая Зорчиха. – Может, слышал, Орогость Смолижич. Тоже, помнится, сотню водил у князя Юрия.
– Воевода Орогость! – Мирон взял себя за бороду, будто бы в большом изумлении, во все глаза глядя на Прямиславу, словно она внезапно оказалась его родной сестрой. – Как такого человека не знать! (У него получилось «человека», и Прямислава, не привыкшая к новгородскому говору, с трудом удержалась от смеха.) Добрый был муж, отважный, честный! Как же ты в монастырь-то попала, красавица?
– А как воевода сам помер, им с матерью только приданого и осталось, что на два подрясника! – ответила Зорчиха. – Вот и попала.
– Жаль, жаль! – Мирон сочувственно закивал. – Такая девка боевая да красивая! Был бы я не женат, сейчас бы на тебе женился, не сходя с места! Видит Бог!
Прямислава усмехнулась, а Мирон продолжал, видя, что задобрил ее:
– Не бранись ты с Прибавкой, Бог ей судья. Она у князя в чести и в довольстве жила, я еще лет шесть или семь тому приезжал к нему, видел ее, разодета была, что твоя княгиня. А теперь, сама видишь, годы набежали, князь новых нашел, помоложе и покрасивее, да и нрав у нее тяжелый – ну, надоела. Теперь в Ивлянке живет, в ключницах, хоть и почетная должность, а все ей – опала. После княжеских-то палат ходи вот тут, ключами греми.
– С глаз долой, значит? – Зорчиха понимающе кивнула.
– Знаешь, мать, как бывает! – Мирон развел руками. – Вот, живет. А забыть не может, как чуть ли не княгиней в Берестье жила.
– Холопка! – со всем возможным презрением выговорила Прямислава, с ненавистью глядя на дверь, за которой скрылась ключница.
Еще одна! Предшественница той нахалки, которую она видела на торгу! Семь лет назад, наверное, и эта вот так же расхаживала по Берестью, как заморская пава, хвалилась дорогими нарядами и своей властью над князем. Как я, дескать, захочу, так он и сделает! Как раз тогда, когда ее отец и Юрий Ярославич заключили свой непрочный союз, когда ее венчали с князем Юрием. Быть может, в тот самый день, как она, Прямислава Вячеславна, стала берестейской княгиней, он, ее венчанный муж, проводил «брачную ночь» в объятиях этой чернобровой!
– Да уж, знатная, видно, была девка! – Зорчиха тоже посмотрела на дверь, потом на Прямиславу, догадавшись по ее лицу, о чем она думает. – А тебе, княгиня, – нянька посмотрела на Крестю, – одиннадцатый год едва-едва пошел. Конечно, не ты ему была пара, а вроде как она. А теперь срок вышел…
– Ты, княгиня, теперь красавица, а она – тьфу, отопок сношенный! – горячо пустился утешать Крестю сотник Мирон. Его стремление всем угодить даже позабавило бы Прямиславу, если бы она сейчас могла забавляться. – Теперь ее время прошло и не вернется. Пожалеть бы тебе ее, княгиня.
– Ее время прошло – другие завелись! – непримиримо ответила за Крестю Прямислава. – Сам же говоришь!
– Ну, мало ли что я сболтнул по глупости! – охотно отрекся Мирон. – Ведь князь Юрий, поди, и не знает, что жена его расцвела, как цветочек лазоревый! Как увидит он тебя, так и скажет: «Супруга моя любезная, тебя одну я люблю и вовек с тобой не расстанусь!»
В голосе его слышалась такая страсть, как будто не от лица отсутствующего князя Юрия, а от своего собственного он клянется в любви этой испуганной девушке, почти еще подростку, и Прямислава снова усмехнулась.
– Где он, князь Юрий? – спросила она. – Где он сам-то? И когда ты нас, княгиню то есть, к нему отвезешь?
– Сам он к вам приедет. – Воодушевление сотника Мирона разом угасло, как будто он вспомнил нечто, о чем пока не хотел говорить. – Сейчас пока недосуг… Сама знаешь, княгиня, какие там дела творятся… А Прибавки ты не бойся, она хоть и грозна с виду, а все-таки холопка. А ты княгиня. Не гневайся, прости ее, Бог ведь учил прощать. Игуменья, должно быть, в Апраксином тебе это натвердила… А я сам ей скажу, чтобы свое место помнила. Не тревожься, она тебя не обидит! Ну, отдыхай покуда, пойду я. Поди, надоел.
Поклонившись, сотник вышел.
– Мы сами кого хочешь обидим! – пригрозила Прямислава закрывшейся двери. – Будет здесь князь Юрий – холопку продать, первым делом продать, без этого и разговаривать с ним не буду! И запомни! – велела она почему-то Кресте, как будто после появления здесь Юрия Ярославича Крестя еще каким-то образом могла оставаться «княгиней».
А впрочем… Ведь князь Юрий тоже не знает ее в лицо. Прошел день, потом еще один, а Прямислава с двумя своими спутницами все еще жила в селе Ивлянке под присмотром сотника Мирона. Больше никого не было видно. Ключница Прибавка смотрела на приехавших с негодованием, видя в молодой берестейской княгине такую же захватчицу и соперницу, какую Прямислава видела в ней. Но Зорчиха лучше умела к ней подойти и уже на второй день кое-что выяснила. Вячеслав Владимирович действительно стоял в Ивлянке два дня, но потом к нему приехали люди из Турова, и, переговорив с ними, князь Вячеслав заторопился в дорогу.
– От туровских старост были двое, если не врет, да поп один, – так говорила Зорчиха, пересказывая то, что выудила у Прибавы. – Вроде, говорит, раскаялись они в своей измене – видно, узнали, что князь Вячеслав с большой силой на них идет, вот и передумали назад. Обещали ему ворота открыть, чтобы он без битвы в город вошел. А князя Юрия обещали хоть в цепях к нему вывести. Ну, вот он и заторопился, не дождался нас.
– Не дождался, а мы теперь тут сидим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101