Услышав голос сестры, граф побледнел, на лбу у него выступили крупные капли пота, Бриксхем ухватился за высокий воротник мундира, словно тот душил его.
– Сэр Томас не из полиции, – прохрипел граф. – А. этот импровизированный допрос – просто позор, и ничто иное. Я пришел сюда исключительно для того, чтобы защитить благосостояние моей сестры, так как узнал, что кто-то пытается украсть принадлежащий ей бесценный манускрипт.
Сэди ахнула:
– Он лжет, Лотти вовсе не его сестра!
– Заткнись, бестолковая дура! – рявкнул Бриксхем.
От ярости глаза его превратились в щелочки.
– Что вы себе позволяете? – попыталась защититься француженка, возмущение которой пересилило страх.
Колин невозмутимо пожал плечами и предложил:
– Давайте спросим об этом Лотти.
В соответствии с планом герцог распахнул дверь, и его жена переступила порог гримерной. Она ушла со сцены всего несколько минут назад, глаза ее сверкали, щеки пылали румянцем от возбуждения. Но выражение ее лица мгновенно переменилось, едва она увидела, что возле Сэди стоит ее брат Чарлз.
Шарлотта остановилась рядом с Колином и бросила быстрый взгляд на всех, кто находился в комнате. Даже толстый слой грима не мог скрыть, как побледнело ее лицо, едва она поняла, кто именно собирался ее ограбить. Она пошатнулась, и Колин крепко взял ее под руку.
– Вы что-то пытались нам объяснить, Бриксхем? – сказал Колин. – Не сочтите за труд, повторите вашей сестре, почему вы это сделали.
– Я ничего не сделал, – сдавленным от злобы голосом произнес граф.
Сэди отступила на два шага и почти упала на стул у туалетного столика, глядя на присутствующих выпученными глазами.
– Милорд, но ведь она вовсе не леди, – забормотала она, кажется, стараясь убедить не всех других, а саму себя в истинности этих слов.
Колин глубоко вздохнул и решил просветить ошеломленную француженку.
– Она не только леди, мисс Пьяже, она еще и моя жена, герцогиня Ньюарк. Думаю, для вас настало время выразить ей соответствующее уважение, чего с вашей стороны до сих пор не наблюдалось.
Глаза у француженки почти достигли размеров чайного блюдца, казалось, что она вот-вот хлопнется в обморок.
Бриксхем вдруг выпрямился, одернул мундир и решительно направился к двери. Сэр Томас с неожиданной для его возраста и плотного сложения ловкостью преградил ему путь. Выражение его лица стало при этом не только недружелюбным, но и самым решительным.
– Вам придется сначала объясниться, милорд, – холодно заявил он. – Согласны ли вы с утверждением, что, пытаясь завладеть ценной партитурой, принадлежащей вашей сестре, вы готовы были на все, даже на то, чтобы причинить ей телесные повреждения?
Бриксхем попятился, со страхом глядя на старого джентльмена.
– Разумеется, нет!
– Он не тронул бы меня, – заговорила наконец Шарлотта дрожащим от потрясения голосом. – Но ты хотел украсть рукопись Генделя, не так ли, Чарлз? Ты надеялся выгодно продать ее и заплатить свои долги?
Тыльной стороной ладони Бриксхем отер пот со лба.
– Здесь не место обсуждать наши семейные дела…
– О нет, это и есть то самое место, где следует все обсудить, – наставительно возразила Шарлотта, на лицо которой уже вернулись живые краски.
– Здесь присутствуют все, кого это может касаться, – язвительно добавил Колин. – У вас есть пять минут, чтобы сделать заявление до того, как вашей сестре нужно будет вернуться на сцену.
Шарлотта отпустила руку мужа и подошла к брату:
– Как ты узнал, что у меня есть партитура Генделя, Чарлз?
– Он случайно увидел ее, – ответила вместо графа Сэди, к которой уже вернулась обычная самоуверенность. – Так по крайней мере он говорил мне.
– Заткнись! – прошипел Бриксхем.
– И не подумаю! – выпалила та, вскочив со стула и останавливаясь перед графом в воинственной позе. – Ты сам говорил мне, что однажды случайно увидел эту драгоценность, но не сообщил подробностей. Интересно почему? Потому что Лотти Инглиш твоя сестра?
Граф Бриксхем едва сдержался, чтобы не взорваться. Колин скрестил руки на груди и медленно подошел вплотную к шурину.
– Откуда вы узнали о партитуре, написанной рукой великого Генделя? Шарлотта надежно спрятала ее и уверяет, что никому о ней не рассказывала.
Граф Бриксхем упорно отказывался отвечать до тех пор, пока сэр Томас не откашлялся и не вступил в разговор.
– Может быть, вам удобнее обсудить вопрос со следователем из полиции, милорд?
– Ни в коем случае! – отрезал граф, которому страх перед оглаской развязал язык. – Я не желаю иметь дел с полицией.
– Отлично, – продолжал сэр Томас, закладывая руки за спину. – Так что вы имеете сказать нам по существу дела?
Бриксхем проглотил ком в горле, но с таким трудом, что кадык у него дернулся и стал особенно заметным. Собравшись с духом, он обратился не к сэру Томасу, а к своей сестре:
– Я знал, что у тебя есть этот манускрипт. Твой учитель посетил меня вскоре после того, как я запретил тебе посещать эти нелепые уроки пения. Я объяснил ему, что тебе надо подумать о замужестве, а не заниматься всякими глупостями. Я всегда считал, что пение – это занятие не для девушки с твоим положением. Сцена – не место для сестры английского графа.
Сэди поморщилась. Сэр Томас покачал низко опущенной головой. Даже Колин был поражен силой ненависти, с которой говорил Бриксхем. Только Шарлотта выслушала признание брата равнодушно, видимо, ей это было не внове.
– Сэр Рандольф сам сказал тебе, что собирается передать мне рукопись Генделя, так, Чарлз? – произнесла она, скорее утверждая, нежели спрашивая. – Он сообщил, что знает о моей мечте стать певицей, и о том, что намерен подарить мне партитуру Генделя, чтобы обеспечить мое будущее. – Она укоризненно покачала головой. – Но почему ты решил отыскивать партитуру именно теперь? Ведь я владела ею долгие годы.
Бриксхем вперил в сестру взгляд, полный злобы и отчаяния.
– Потому что ты так и не продала ее, а решила приберечь для гастролей на континенте. А сегодня вечером ты снова пачкала имя нашей семьи, появившись на сцене в этом ужасном костюме, и не где-нибудь, а в Лондоне! – Граф перевел негодующий взор на Колина: – Даже твой муж не смог пресечь эту непристойность.
Стараясь сохранить полное самообладание, Шарлотта сдержанно возразила:
– В опере нет ничего непристойного! Мой муж – человек широких взглядов и прекрасно понимает, что сцена – мое призвание.
– Твое призвание – сидеть дома и рожать детей!
Колин внезапно оживился. Подступив к шурину, он ухватил его за галстук и одним сильным толчком притиснул к стене.
– Чем ей заниматься теперь, вас более не касается! – процедил он сквозь зубы.
– Колин, прекратите это, – услышал он у себя за спиной умоляющий голос Шарлотты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Сэр Томас не из полиции, – прохрипел граф. – А. этот импровизированный допрос – просто позор, и ничто иное. Я пришел сюда исключительно для того, чтобы защитить благосостояние моей сестры, так как узнал, что кто-то пытается украсть принадлежащий ей бесценный манускрипт.
Сэди ахнула:
– Он лжет, Лотти вовсе не его сестра!
– Заткнись, бестолковая дура! – рявкнул Бриксхем.
От ярости глаза его превратились в щелочки.
– Что вы себе позволяете? – попыталась защититься француженка, возмущение которой пересилило страх.
Колин невозмутимо пожал плечами и предложил:
– Давайте спросим об этом Лотти.
В соответствии с планом герцог распахнул дверь, и его жена переступила порог гримерной. Она ушла со сцены всего несколько минут назад, глаза ее сверкали, щеки пылали румянцем от возбуждения. Но выражение ее лица мгновенно переменилось, едва она увидела, что возле Сэди стоит ее брат Чарлз.
Шарлотта остановилась рядом с Колином и бросила быстрый взгляд на всех, кто находился в комнате. Даже толстый слой грима не мог скрыть, как побледнело ее лицо, едва она поняла, кто именно собирался ее ограбить. Она пошатнулась, и Колин крепко взял ее под руку.
– Вы что-то пытались нам объяснить, Бриксхем? – сказал Колин. – Не сочтите за труд, повторите вашей сестре, почему вы это сделали.
– Я ничего не сделал, – сдавленным от злобы голосом произнес граф.
Сэди отступила на два шага и почти упала на стул у туалетного столика, глядя на присутствующих выпученными глазами.
– Милорд, но ведь она вовсе не леди, – забормотала она, кажется, стараясь убедить не всех других, а саму себя в истинности этих слов.
Колин глубоко вздохнул и решил просветить ошеломленную француженку.
– Она не только леди, мисс Пьяже, она еще и моя жена, герцогиня Ньюарк. Думаю, для вас настало время выразить ей соответствующее уважение, чего с вашей стороны до сих пор не наблюдалось.
Глаза у француженки почти достигли размеров чайного блюдца, казалось, что она вот-вот хлопнется в обморок.
Бриксхем вдруг выпрямился, одернул мундир и решительно направился к двери. Сэр Томас с неожиданной для его возраста и плотного сложения ловкостью преградил ему путь. Выражение его лица стало при этом не только недружелюбным, но и самым решительным.
– Вам придется сначала объясниться, милорд, – холодно заявил он. – Согласны ли вы с утверждением, что, пытаясь завладеть ценной партитурой, принадлежащей вашей сестре, вы готовы были на все, даже на то, чтобы причинить ей телесные повреждения?
Бриксхем попятился, со страхом глядя на старого джентльмена.
– Разумеется, нет!
– Он не тронул бы меня, – заговорила наконец Шарлотта дрожащим от потрясения голосом. – Но ты хотел украсть рукопись Генделя, не так ли, Чарлз? Ты надеялся выгодно продать ее и заплатить свои долги?
Тыльной стороной ладони Бриксхем отер пот со лба.
– Здесь не место обсуждать наши семейные дела…
– О нет, это и есть то самое место, где следует все обсудить, – наставительно возразила Шарлотта, на лицо которой уже вернулись живые краски.
– Здесь присутствуют все, кого это может касаться, – язвительно добавил Колин. – У вас есть пять минут, чтобы сделать заявление до того, как вашей сестре нужно будет вернуться на сцену.
Шарлотта отпустила руку мужа и подошла к брату:
– Как ты узнал, что у меня есть партитура Генделя, Чарлз?
– Он случайно увидел ее, – ответила вместо графа Сэди, к которой уже вернулась обычная самоуверенность. – Так по крайней мере он говорил мне.
– Заткнись! – прошипел Бриксхем.
– И не подумаю! – выпалила та, вскочив со стула и останавливаясь перед графом в воинственной позе. – Ты сам говорил мне, что однажды случайно увидел эту драгоценность, но не сообщил подробностей. Интересно почему? Потому что Лотти Инглиш твоя сестра?
Граф Бриксхем едва сдержался, чтобы не взорваться. Колин скрестил руки на груди и медленно подошел вплотную к шурину.
– Откуда вы узнали о партитуре, написанной рукой великого Генделя? Шарлотта надежно спрятала ее и уверяет, что никому о ней не рассказывала.
Граф Бриксхем упорно отказывался отвечать до тех пор, пока сэр Томас не откашлялся и не вступил в разговор.
– Может быть, вам удобнее обсудить вопрос со следователем из полиции, милорд?
– Ни в коем случае! – отрезал граф, которому страх перед оглаской развязал язык. – Я не желаю иметь дел с полицией.
– Отлично, – продолжал сэр Томас, закладывая руки за спину. – Так что вы имеете сказать нам по существу дела?
Бриксхем проглотил ком в горле, но с таким трудом, что кадык у него дернулся и стал особенно заметным. Собравшись с духом, он обратился не к сэру Томасу, а к своей сестре:
– Я знал, что у тебя есть этот манускрипт. Твой учитель посетил меня вскоре после того, как я запретил тебе посещать эти нелепые уроки пения. Я объяснил ему, что тебе надо подумать о замужестве, а не заниматься всякими глупостями. Я всегда считал, что пение – это занятие не для девушки с твоим положением. Сцена – не место для сестры английского графа.
Сэди поморщилась. Сэр Томас покачал низко опущенной головой. Даже Колин был поражен силой ненависти, с которой говорил Бриксхем. Только Шарлотта выслушала признание брата равнодушно, видимо, ей это было не внове.
– Сэр Рандольф сам сказал тебе, что собирается передать мне рукопись Генделя, так, Чарлз? – произнесла она, скорее утверждая, нежели спрашивая. – Он сообщил, что знает о моей мечте стать певицей, и о том, что намерен подарить мне партитуру Генделя, чтобы обеспечить мое будущее. – Она укоризненно покачала головой. – Но почему ты решил отыскивать партитуру именно теперь? Ведь я владела ею долгие годы.
Бриксхем вперил в сестру взгляд, полный злобы и отчаяния.
– Потому что ты так и не продала ее, а решила приберечь для гастролей на континенте. А сегодня вечером ты снова пачкала имя нашей семьи, появившись на сцене в этом ужасном костюме, и не где-нибудь, а в Лондоне! – Граф перевел негодующий взор на Колина: – Даже твой муж не смог пресечь эту непристойность.
Стараясь сохранить полное самообладание, Шарлотта сдержанно возразила:
– В опере нет ничего непристойного! Мой муж – человек широких взглядов и прекрасно понимает, что сцена – мое призвание.
– Твое призвание – сидеть дома и рожать детей!
Колин внезапно оживился. Подступив к шурину, он ухватил его за галстук и одним сильным толчком притиснул к стене.
– Чем ей заниматься теперь, вас более не касается! – процедил он сквозь зубы.
– Колин, прекратите это, – услышал он у себя за спиной умоляющий голос Шарлотты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77