– Нет, не в самом городе. Севернее.
– В Джемисоне?
– Нет. Они жили в большой палатке на одном из холмов.
– В палатке?
– Да. Старый Болдридж был странствующим проповедником – самым настоящим проповедником и религиозным фанатиком. Он служил в той же палатке, в которой жил. – Миссис Толви невесело усмехнулась. – Сорок лет назад я была отчаянной девчонкой, и отец решил, что меня может спасти только вера. Когда па услышал о преподобном Болдридже, он посадил меня в машину и повез на его представление… Да-да, это было именно представление, театрализованное шоу, – добавила она, перехватив удивленный взгляд Джо. – Но на меня оно произвело сильное впечатление. Если говорить честно, преподобный Болдридж напугал меня чуть не до полусмерти.
– Как так?
– Не знаю точно, к какой конфессии он принадлежал, но сам он выглядел как труп, сто лет пролежавший где-нибудь под снегом и только начавший слегка подтаивать. У него было землистое лицо, жесткие, как пакля, волосы, крючковатый нос, а глаза… До сих пор меня бросает в дрожь, стоит мне только припомнить его глаза.
– Сколько ему было лет?
– На вид лет шестьдесят, может быть, меньше. Я тогда была совсем девчонкой, и все, кто был старше сорока, казались мне глубокими стариками.
Значит, это не мог быть Дон, подумал Джо.
– Он орал на меня… – продолжала Нэнси Толви. – Он размахивал надо мной зажженной красной свечой и кричал во все горло, что я блудница и что я отправлюсь прямо в ад.
– Красной свечой? – уточнил Джо.
– Да. У него в палатке было полным-полно свечей в тяжелых канделябрах. Каждому, кто входил в палатку, вручали свечу: детям – белую, а взрослым – розовую или красную. – Она покачала головой. – Я долго не могла простить своего отца за то, что он привез меня туда и позволил этому страшному старикашке вытащить меня к алтарю, чтобы объявить во всеуслышание о моих грехах. Он ославил меня на весь Диллард.
– Да, такое действительно трудно забыть, – посочувствовал Джо.
– Помню, я пыталась вырваться, убежать, – негромко продолжала Нэнси. – Наконец мне это удалось, я выскочила из палатки и побежала вниз по холму. Отец погнался за мной, он хотел, чтобы я вернулась, но я не пошла. В конце концов он отвез меня домой. Через полтора месяца мне исполнилось шестнадцать, и я тут же вышла замуж и переехала жить к мужу.
– Кто еще был в палатке Болдриджа в тот вечер?
– Многие были… – Она немного помолчала. – А почему вы разыскиваете его?
– Не его. Нас интересует его семья. У него, кажется, было трое сыновей…
Нэнси Толви покачала головой.
– Боюсь, здесь я не смогу вам помочь. Я никогда их не видела, но кто-то из старожилов, вероятно, помнит эту компанию…
– Может быть, вы посоветуете, к кому из них нам следует обратиться?
– Насколько я знаю, мой отец узнал о Болдридже в баптистской церкви на Цветочной улице. Многие ее прихожане ездили на воскресную службу к Болдриджу. Может быть, кто-то из них что-то знает. – Нэнси снова печально улыбнулась. – В этой церкви меня крестили, но после той ночи я больше туда не возвращалась. Я боялась, что кто-то из прихожан мог слышать, что кричал обо мне этот ненормальный.
– И вы больше никогда не видели преподобного Болдриджа?
– Нет. Никакого желания встречаться с ним у меня не было. Я не была испорченной – просто вольной и непокорной. Раньше к сексу относились не так, как сейчас, особенно в таких маленьких провинциальных городках, как Диллард. – Она судорожно вздохнула. – Отец не имел никакого права поступать так со мной. Я до сих пор не могу забыть того позора, хотя это было очень давно. С тех пор я прожила долгую счастливую жизнь, но… Странно, что события, которые произошли с нами в детстве, оставляют такие глубокие раны, вы не находите?
– Мне кажется, что ничего странного в этом нет, миссис Толви.
Она встала из-за стола.
– Вы записались в книгу? Вот и отлично… Ваша спальня наверху, напротив комнаты мисс Дункан. Если пойдете туда сейчас, захватите, пожалуйста, свежие полотенца. – Она улыбнулась. – Если вам нетрудно, конечно. Я уже немолода, чтобы бегать туда-сюда как девочка.
– Разумеется, мне нетрудно, – понимающе отозвался Джо.
* * *
– Проповедник?.. Отец Дона был баптистским проповедником? – спросила Ева.
Джо пожал плечами.
– Отец или дед. Миссис Толви говорит, что ему было что-то около шестидесяти.
– Это субъективное впечатление.
– Я бы сказал, весьма и весьма субъективное, но, возможно, она не ошибается.
– Эти свечи… Для баптистской службы нехарактерно подобное обилие свечей. Должно быть, они имели какое-то особое значение. Быть может, свеча, которую каждый получал при входе, символизировала собой благодарность богу?
– Скорее уж степень греховности каждого.
Ева поежилась.
– Думаешь, Дон взял на себя функции бога и выносит свой приговор грешникам? – Она с сомнением покачала головой. – Он очень умен и явно знает, что делает. Ему нравится убивать, только и всего.
– Как сказала Нэнси, детские впечатления – самые сильные. И они могут ранить так глубоко, что шрамы остаются на всю жизнь.
– Что же такого могло случиться с Доном, что он превратился в серийного убийцу?
Джо снова пожал плечами.
– Кто знает! Похоже, старый Болдридж был тот еще тип… Ну ничего, я думаю, что мы что-то сможем узнать в баптистской церкви.
– Как ты думаешь, отец Дона все еще жив?
– Если он жив, в таком случае он очень стар. – Джо наклонился и легко поцеловал ее в переносицу. – А теперь спи.
Я дождусь Спайро и расскажу ему все, что нам удалось узнать.
– Мы узнали даже больше, чем я ожидала, – ответила Ева, чувствуя волнение. Наконец-то они вышли на след – реальный след.
– Ну, я бы на твоем месте не очень-то радовался.
– Ты же сам знаешь, что мы на верном пути.
Джо улыбнулся.
– Должен признаться, что ты права. Кроме того, тебе полезно радоваться – ты становишься другим человеком.
– Прекрати! – Ева рассмеялась. – Сейчас ты говоришь совсем как профессиональный психоаналитик.
– Извини. Должно быть, я просто привык анализировать каждый твой шаг, каждый поступок. Наверное, это происходит потому, что по большей части мне приходится с грустью наблюдать за тобой со стороны, не имея ни малейшей возможности вмешаться.
– Что-то я не помню, чтобы ты делал что-то «с грустью», это не твой стиль. – Она отвернулась. – Джейн уже легла. Не посмотришь за ней, пока я схожу в душ?
– Можешь быть уверена, я не отойду от твоей двери ни на шаг.
Уже идя по коридору к ванной комнате, Ева спиной чувствовала его взгляд. С отъездом из Финикса Джо вернулся к своему амплуа старого друга; он не говорил ей ничего интимного и не делал ничего, что выходило бы за рамки этой роли, но странным образом именно это обстоятельство и понуждало Еву постоянно возвращаться в мыслях к той ночи, которую они провели вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105