С каждым выпитым бокалом настроение Стратфорда ухудшалось.
– Мать решила женить меня на Люси и все больше злится, что я ухаживаю за барышней Броуди.
– Так брось ее, – небрежно проговорил Рафаэль. – Ты мне больше не нужен.
Этверз свистнул, но тут же заткнулся, поймав мрачный взгляд Рафаэля. Бесцветный шалопай понял, что ступил на тонкий лед. Рафаэль сам не понимал, почему он его терпит. Он никогда не любил этого человека.
– Ты так уверен в себе? – подколол его Стратфорд. – До Эскота остался всего месяц, Фонвийе. – Он встал и налил себе виски, выпил и снова налил.
Рафаэль внимательно смотрел на него. Чем больше Стратфорд пил, тем больше терял он свой обычный лоск.
– Я прекрасно знаю день открытия. Но мне больше не нужно, чтобы ты был рядом с Лорой Броуди. Оставь ее.
– Слава Богу, – пробормотал Мартинвейл, облегченно вздохнув.
Стратфорд обратил свое раздражение против него.
– Какое тебе до этого дело? Или у тебя самого встает на нее, а?
– Господи, Стратфорд, это просто гадко! – воскликнул Мартинвейл.
– А что тут особенного? Согласен, она хорошенькая штучка. Как-то на днях меня поразили ее волосы – они показались мне очень даже недурны, когда на них упал солнечный луч. Такой бледный-бледный белокурый оттенок. Мне вдруг представилось, как они падают, распущенные, на ее голое тело. Признаюсь, в тот день я сильно предавался игре воображения, пока Фонвийе изо всех сил старался залезть под юбку к ее сестре.
Усилием воли Рафаэль сохранил самообладание и безразличие при напоминании о том дне, когда он встретился в парке с Джулией. Когда он воспользовался представившимся случаем и выиграл неожиданный приз. Тот поцелуй… он был… ах, это был замечательный момент. Великолепное осуществление всего, что он предвкушал. Трудно было противиться плотскому искушению. Того, что произошло потом, он не понимал. Какое-то безумие напало на него, неистовое и въедливое, которое заставило его болтать чушь как последнего идиота. Он и не хотел этого понимать. Это было опасно.
– Ты ведь не думаешь о том, чтобы переспать с ней? – воскликнул Мартинвейл.
– Почему бы и нет? Чем это я плох? – Резкость в голосе Стратфорда противоречила деланной небрежности его самодовольных слов.
Этверз фыркнул себе под нос.
Рафаэль нетерпеливо оглядел всех троих.
– Перестань ухлестывать за мисс Броуди, Стратфорд. А ты, Мартинвейл, перестань вести себя так, будто оскорблены твои братские чувства. Эта девушка не имеет к тебе никакого отношения.
Стратфорд медленно поставил свой бокал и устремил на хозяина дома взгляд мутных глаз.
– И к тебе тоже, Фонвийе. Меня возмущает твой деспотизм. Я не обязан тебе подчиняться, как какой-нибудь средневековый крестьянин. – Он растянул губы в усмешке и продолжал почти угрожающе: – Такой высокопоставленный, такой могущественный, такой надменный – и вдруг все увидят, что неподражаемый виконт де Фонвийе просто хвастун.
Наступила короткая напряженная пауза. Рафаэль прервал ее, проговорив со своей оскорбительной медлительностью:
– Значит, ты хочешь мне что-то доказать? А я-то удивлялся, почему ты предложил это пари.
– Совершенно верно. Когда ты проиграешь, я постараюсь, чтобы все об этом узнали. Ты станешь всеобщим посмешищем, Рафаэль. Может быть, это хоть немного научит тебя скромности и окажется той дозой лекарства, которая, по моему мнению, тебе просто необходима.
– План никудышный, потому что я выиграю. А вот ты, старый друг, показал, что ты мне вовсе и не друг. Я это давно подозревал.
– Мне надоела твоя дружба. У тебя есть Мартинвейл и Этверз – два простака, которые лебезят и лезут из кожи вон, восхищаясь тобой. Ты верховодишь ими как какой-то деспотический правитель. Ты ничуть не лучше, чем все мы, Фонвийе, и провалиться мне на этом месте, если я стану ходить перед тобой на задних лапках.
Стратфорд раздраженно прошелся по кабинету.
– Не прошло и трех недель, – продолжал он, – как Джулия Броуди приняла предложение Блейка. Она сделала это вопреки твоим хитроумным манипуляциям, Фонвийе, потому что она ощущает пропасть между нами и собой. Короче говоря, милый мой, она слишком хороша для тебя. Она живет в другом мире, а мы можем только стоять за его пределами и смотреть на него, как голодные мальчишки, которые прижимают носы к витрине лавки, где торгуют домашней птицей.
Этот образ произвел на Рафаэля очень сильное впечатление.
Потому что все именно так и есть. Томиться, зная, что не достоин. Испытывать желание, глубокое, грызущее.
Протянув руку к своему плащу, маркиз продолжал, небрежно накинув его на плечи:
– Мы можем потешаться над этим миром, смеяться, делать вид, что его не существует, но от этого ничего не меняется. Факт остается фактом, Фонвийе, – ты ничем не лучше нас. В мире существуют женщины, которых мужчины вроде нас не могут коснуться. Я знаю это уже давно. Настало время и тебе это узнать.
На Рафаэля его речь подействовала, как осиный рой, слова жалили его повсюду, наполняли голову адским жужжанием.
Стратфорд же воскликнул, почти сливая все слова в одно:
– Этим я объявляю, что больше не состою в прихвостнях у виконта де Фонвийе! – Он усмехнулся и бросил взгляд через плечо. – И девчонка будет моей, Мартинвейл. Я, возможно, и женюсь на Люси, но и от хорошенькой мисс Лоры тоже урву кусочек. – Он помолчал, потом улыбнулся. – Если хочешь, можем заключить пари.
– Лучше бы ты ушел, пока Фонвийе не убил тебя, – сказал Мартинвейл. – Или я.
Стратфорд поклонился и, покачнувшись, вышел.
Этверз рассмеялся. Рафаэль тоже безуспешно пытался скривить уголки рта.
«Она слишком хороша для тебя».
В горле у него пересохло. Проклятие, как ужасно он себя чувствует!
– Тебе налить? – спросил Мартинвейл.
Рафаэль протянул бокал. Он заметил, что друг бросил на него заботливый взгляд, наливая ему янтарный напиток почти до краев.
Мартинвейл сказал:
– Стратфорд ошибается. Тебе вовсе не нужно ничего доказывать.
Рафаэль возразил, качая головой:
– О нет, это не так. Я всегда знал это, Мартинвейл. Она действительно слишком хороша для меня.
– Странно слышать от тебя такое. Мне порой казалось, что ты ее ненавидишь.
Вздрогнув, Рафаэль спросил:
– Почему же?
– Она достойна хорошей жизни, Фонвийе. Она заслуживает счастья. Она не сделала ничего плохого ни тебе, ни кому-либо еще. Ты же поступаешь с ней жестоко.
Острое, мучительное чувство сжало Рафаэлю горло. Он бросился защищать себя:
– Она счастлива. Я сделал ее очень счастливой. Ей нравились наши встречи. Неужели ты думаешь, что я ее оскорблял своим вниманием?
Мартинвейл заморгал, удивившись страстности этой реакции.
– Я ничуть не сомневаюсь в твоем умении очаровывать. Но ты хочешь лишь попользоваться этой девушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80