– перевел я разговор на другую тему. – Насколько мне известно, он тоже здесь живет.
– Да виделись мы как-то раз, – нехотя ответил Бобби. – Не стоило мне это делать. Понимаешь, Маркус вляпался в какую-то темную историю, из-за чего его лишили адвокатской лицензии. Советую тебе держаться от него подальше. Он конченый человек.
– В самом деле? – Я был поражен.
– Ну, когда-то он действительно был шишкой, но потом серьезно влип. Так что послушайся моего совета… Я, конечно, могу дать его номер, но связываться с ним настоятельно тебе не рекомендую. Он – неудачник. Сейчас он вынужден лезть из кожи вон, чтобы хоть как-то удержаться на плаву.
На следующее утро я набрал номер, который Бобби все-таки мне продиктовал. На другом конце провода ответили:
– «Вентуорс» слушает.
– Маркуса, пожалуйста.
– Кого-кого?
– Маркуса Рейли. Можно его к телефону?
– Ах да. Секундочку.
Это был, похоже, коммутатор: в трубке опять послышались длинные гудки, потом ее подняли, не произнеся, однако, ни слова.
– Это ты, Маркус? – спросил я и назвался.
– Дружище, чертовски рад слышать тебя! – донесся хрипловатый голос Маркуса Рейли. – Ты в городе? Как насчет повидаться?
– Может, отобедаем?
– Отлично, только угощаю я. Отель «Вентуорс» знаешь?
Это на Коллинз-авеню, с правой стороны, сразу за Семьдесят третьей улицей. Я буду тебя ждать у входа. В двенадцать, идет?
Я перезвонил Бобби Холлингсуорсу – предупредить, что не смогу покататься с ним на яхте.
– Ничего страшного, – ответил Бобби. – В следующий раз возьмем с собой парочку знакомых девочек. Договорились?
– Договорились, – сказал я, отчетливо представляя, как он в этот момент, откинувшись в кресле и накачивая свое брюшко пивом, пудрит какой-нибудь шлюшке мозги насчет того, что его фамилию можно лицезреть в любом сортире по всему Юго-Востоку.
Коллинз-авеню теряла свой шик в той ее части, где жил Маркус Рейли. По тротуарам мимо магазинчиков уцененных товаров, сомнительного вида забегаловок и бесчисленных лавочек со всякой всячиной брели в основном старики в застиранных панамах, с отвисшими животами да старухи в несвежих платьях и громадных солнечных очках.
Я с удивлением обнаружил, что конторка портье отеля «Вентуорс» располагалась вне здания, в каком-то закутке, отгороженном от тротуара просто ширмой. В пять минут первого оттуда появился Маркус в костюме из шотландки. Он проскочил мимо старух и стариков, расположившихся за металлическими столиками открытого кафе у входа в отель, с такой скоростью, точно боялся, что кто-нибудь его непременно остановит.
– Рад, чертовски рад видеть тебя, – приговаривал он, тряся мою руку.
Теперь он нисколько не напоминал молодого Арнольда Палмера. Щеки у него раздулись, глаза, наоборот, сузились, волосы на жарком влажном воздухе завились в колечки.
Костюм его никак не соответствовал погоде, но в отличие от писателя-политэмигранта внутреннего, так сказать, кондиционера у него не было.
Вел себя Маркус как-то нервно: прищелкивал пальцами, потирал ладони, озирался по сторонам.
– Боже мой, это сколько же лет прошло? Пятнадцать?
– Что-то около того, – ответил я.
– Идем-ка, старина, отсюда. Покажу тебе окрестные пейзажи. Давно ты здесь?
– Да всего-то пару дней.
Не дожидаясь меня, Маркус зашагал по улице.
– Так-так… А где остановился?
Я назвал отель.
– Дыра. Вонючая дыра, поверь мне на слово. – Повернув за угол, он открыл дверцу зеленого «гремлина» с проржавевшим насквозь правым задним крылом. – Впрочем, то же самое можно сказать про весь этот чертов городишко.
Кинь все это назад. – Я убрал с переднего сиденья несколько старых номеров «Майами геральд» и грязных, скатанных в комок рубашек. – Что сначала: пообедаем или выпьем?
– Выпить было бы неплохо, Маркус.
– Так и сделаем. – Он включил зажигание и отъехал от тротуара. – Тут в паре кварталов есть неплохое местечко. – Мы свернули за угол. Маркус говорил так, точно времени у него было хоть отбавляй. – Вообще-то, и в Майами-Бич есть свои плюсы; кроме того, у меня еще много чего впереди, так что и в этой дыре жить можно. Угнетает только то, что людям здесь органически чуждо элементарное чувство благодарности. Прямо-таки один подонок на другом сидит и третьим погоняет… И это те, кому я помог встать на ноги, ради кого делал все возможное и невозможное… Ты ведь уже знаешь, что меня лишили адвокатской лицензии? Наверняка Бобби рассказал, ведь это он дал тебе мой номер?
– Он, – подтвердил я.
– Ага, король сортирный. «В шести штатах отливать вы будете обязательно на мое имя» – говорил он так? Остряк чертов. А ведь это я помог ему, когда он только переехал в Майами. – Маркус вел машину точно тяжелый грузовик. Пот с него лил градом, завитки волос стали как у негра. – Плевать, что он женился на богатой сучке, никогда бы он не получил таких контрактов без моих связей. Это – железное правило в Майами, да и повсюду. И после этого он от меня шарахается как от зачумленного. Ну да хрен с ним, с Бобби.
Он все равно не доживет и до сорока – от ожирения подохнет. Все, приехали.
Маркус шмякнул «гремлин» о бордюр тротуара, пулей вылетел из машины и почти вбежал в бар под названием «Ураган».
– Господин адвокат! – приветствовал его бармен.
– Пару пива, Джерри, – бросил ему Рейли, плюхнулся за стойку и стал прикуривать. – Познакомься, Джерри, это мой старинный приятель.
– Рад видеть вас, – сказал мне Джерри, ставя перед нами кружки.
Маркус тут же схватил свою и залпом осушил половину.
– Без связей в этом городе – труба, будешь тыкаться, как слепой котенок, и все без толку. Уж чего-чего, а связей у меня навалом, так что все будет в порядке. Ты не поверишь, какие я дела сейчас стараюсь провернуть. Я ведь совсем еще молодой… – Мы с ним были одного возраста, но выглядел он лет на десять старше. – Я руководствуюсь жизненным правилом, которое гласит, что человека нельзя считать конченым, пока он сам не сдался. Хочешь верь, хочешь не верь, но даже то, что я торчу в таком гадюшнике, как «Вентуорс», идет мне на пользу: человек с адресом на Коллинз-авеню имеет в этом городе определенный вес. Вот увидишь, два-три года – и они вернут мою лицензию. Вот тогда-то и старина Бобби приползет ко мне… У меня ведь все схвачено, абсолютно все, я могу провернуть что угодно, любую сделку.
А это единственное, за что здесь могут уважать: способность оказать услугу по принципу «ты – мне, я – тебе». – Он заглотнул остаток пива. – Ну что, идем теперь обедать?
Маркус оставил два доллара на стойке, и мы вышли на улицу.
Через пару кварталов он открыл дверь заведения под названием «Кафе-мороженое дядюшки Эрни».
– Тут великолепные сандвичи, – так объяснил он этот странный выбор.
Мы сели за столик в глубине зала и заказали хваленые сандвичи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
– Да виделись мы как-то раз, – нехотя ответил Бобби. – Не стоило мне это делать. Понимаешь, Маркус вляпался в какую-то темную историю, из-за чего его лишили адвокатской лицензии. Советую тебе держаться от него подальше. Он конченый человек.
– В самом деле? – Я был поражен.
– Ну, когда-то он действительно был шишкой, но потом серьезно влип. Так что послушайся моего совета… Я, конечно, могу дать его номер, но связываться с ним настоятельно тебе не рекомендую. Он – неудачник. Сейчас он вынужден лезть из кожи вон, чтобы хоть как-то удержаться на плаву.
На следующее утро я набрал номер, который Бобби все-таки мне продиктовал. На другом конце провода ответили:
– «Вентуорс» слушает.
– Маркуса, пожалуйста.
– Кого-кого?
– Маркуса Рейли. Можно его к телефону?
– Ах да. Секундочку.
Это был, похоже, коммутатор: в трубке опять послышались длинные гудки, потом ее подняли, не произнеся, однако, ни слова.
– Это ты, Маркус? – спросил я и назвался.
– Дружище, чертовски рад слышать тебя! – донесся хрипловатый голос Маркуса Рейли. – Ты в городе? Как насчет повидаться?
– Может, отобедаем?
– Отлично, только угощаю я. Отель «Вентуорс» знаешь?
Это на Коллинз-авеню, с правой стороны, сразу за Семьдесят третьей улицей. Я буду тебя ждать у входа. В двенадцать, идет?
Я перезвонил Бобби Холлингсуорсу – предупредить, что не смогу покататься с ним на яхте.
– Ничего страшного, – ответил Бобби. – В следующий раз возьмем с собой парочку знакомых девочек. Договорились?
– Договорились, – сказал я, отчетливо представляя, как он в этот момент, откинувшись в кресле и накачивая свое брюшко пивом, пудрит какой-нибудь шлюшке мозги насчет того, что его фамилию можно лицезреть в любом сортире по всему Юго-Востоку.
Коллинз-авеню теряла свой шик в той ее части, где жил Маркус Рейли. По тротуарам мимо магазинчиков уцененных товаров, сомнительного вида забегаловок и бесчисленных лавочек со всякой всячиной брели в основном старики в застиранных панамах, с отвисшими животами да старухи в несвежих платьях и громадных солнечных очках.
Я с удивлением обнаружил, что конторка портье отеля «Вентуорс» располагалась вне здания, в каком-то закутке, отгороженном от тротуара просто ширмой. В пять минут первого оттуда появился Маркус в костюме из шотландки. Он проскочил мимо старух и стариков, расположившихся за металлическими столиками открытого кафе у входа в отель, с такой скоростью, точно боялся, что кто-нибудь его непременно остановит.
– Рад, чертовски рад видеть тебя, – приговаривал он, тряся мою руку.
Теперь он нисколько не напоминал молодого Арнольда Палмера. Щеки у него раздулись, глаза, наоборот, сузились, волосы на жарком влажном воздухе завились в колечки.
Костюм его никак не соответствовал погоде, но в отличие от писателя-политэмигранта внутреннего, так сказать, кондиционера у него не было.
Вел себя Маркус как-то нервно: прищелкивал пальцами, потирал ладони, озирался по сторонам.
– Боже мой, это сколько же лет прошло? Пятнадцать?
– Что-то около того, – ответил я.
– Идем-ка, старина, отсюда. Покажу тебе окрестные пейзажи. Давно ты здесь?
– Да всего-то пару дней.
Не дожидаясь меня, Маркус зашагал по улице.
– Так-так… А где остановился?
Я назвал отель.
– Дыра. Вонючая дыра, поверь мне на слово. – Повернув за угол, он открыл дверцу зеленого «гремлина» с проржавевшим насквозь правым задним крылом. – Впрочем, то же самое можно сказать про весь этот чертов городишко.
Кинь все это назад. – Я убрал с переднего сиденья несколько старых номеров «Майами геральд» и грязных, скатанных в комок рубашек. – Что сначала: пообедаем или выпьем?
– Выпить было бы неплохо, Маркус.
– Так и сделаем. – Он включил зажигание и отъехал от тротуара. – Тут в паре кварталов есть неплохое местечко. – Мы свернули за угол. Маркус говорил так, точно времени у него было хоть отбавляй. – Вообще-то, и в Майами-Бич есть свои плюсы; кроме того, у меня еще много чего впереди, так что и в этой дыре жить можно. Угнетает только то, что людям здесь органически чуждо элементарное чувство благодарности. Прямо-таки один подонок на другом сидит и третьим погоняет… И это те, кому я помог встать на ноги, ради кого делал все возможное и невозможное… Ты ведь уже знаешь, что меня лишили адвокатской лицензии? Наверняка Бобби рассказал, ведь это он дал тебе мой номер?
– Он, – подтвердил я.
– Ага, король сортирный. «В шести штатах отливать вы будете обязательно на мое имя» – говорил он так? Остряк чертов. А ведь это я помог ему, когда он только переехал в Майами. – Маркус вел машину точно тяжелый грузовик. Пот с него лил градом, завитки волос стали как у негра. – Плевать, что он женился на богатой сучке, никогда бы он не получил таких контрактов без моих связей. Это – железное правило в Майами, да и повсюду. И после этого он от меня шарахается как от зачумленного. Ну да хрен с ним, с Бобби.
Он все равно не доживет и до сорока – от ожирения подохнет. Все, приехали.
Маркус шмякнул «гремлин» о бордюр тротуара, пулей вылетел из машины и почти вбежал в бар под названием «Ураган».
– Господин адвокат! – приветствовал его бармен.
– Пару пива, Джерри, – бросил ему Рейли, плюхнулся за стойку и стал прикуривать. – Познакомься, Джерри, это мой старинный приятель.
– Рад видеть вас, – сказал мне Джерри, ставя перед нами кружки.
Маркус тут же схватил свою и залпом осушил половину.
– Без связей в этом городе – труба, будешь тыкаться, как слепой котенок, и все без толку. Уж чего-чего, а связей у меня навалом, так что все будет в порядке. Ты не поверишь, какие я дела сейчас стараюсь провернуть. Я ведь совсем еще молодой… – Мы с ним были одного возраста, но выглядел он лет на десять старше. – Я руководствуюсь жизненным правилом, которое гласит, что человека нельзя считать конченым, пока он сам не сдался. Хочешь верь, хочешь не верь, но даже то, что я торчу в таком гадюшнике, как «Вентуорс», идет мне на пользу: человек с адресом на Коллинз-авеню имеет в этом городе определенный вес. Вот увидишь, два-три года – и они вернут мою лицензию. Вот тогда-то и старина Бобби приползет ко мне… У меня ведь все схвачено, абсолютно все, я могу провернуть что угодно, любую сделку.
А это единственное, за что здесь могут уважать: способность оказать услугу по принципу «ты – мне, я – тебе». – Он заглотнул остаток пива. – Ну что, идем теперь обедать?
Маркус оставил два доллара на стойке, и мы вышли на улицу.
Через пару кварталов он открыл дверь заведения под названием «Кафе-мороженое дядюшки Эрни».
– Тут великолепные сандвичи, – так объяснил он этот странный выбор.
Мы сели за столик в глубине зала и заказали хваленые сандвичи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142