Глава 6
УДЭЛА
– Скелет… – повторил Дэл, качая головой.
Том же удивленно разглядывал высокого лысого негра, который их впустил. В самом деле было чему удивляться: лишь немногие семьи этого, хоть и весьма зажиточного, пригорода могли себе позволить держать проживающую вместе с ними прислугу, а уж дворецкий был явлением из ряда вон.
Присмотревшись, Том понял, что одежда дворецкого была никакой не формой, а просто темно-серым костюмом с подобранным ему в цвет шелковым галстуком на фоне белоснежной сорочки. Негр улыбнулся Тому, явно наслаждаясь произведенным на него впечатлением. Его широкое лицо выглядело моложаво, однако короткие завитки волос, в особенности на висках, уже посеребрились.
– Ну, молодой хозяин, – сказал он, – у тебя будет все в порядке в новой школе, раз ты уже успел завести такого симпатичного друга.
От этих слов Том слегка смутился, а Дэл тем временем представил их друг другу:
– Это Бад Коупленд, он работает у моего крестного. Бад, это Том Фланаген из моего класса. Они дома?
– Мистер и миссис Хиллман уехали осматривать дом, – ответил негр. – Что вам принести: «колу» или, может, чаю со льдом? Вы где будете?
– Спасибо, Бад, мне «колу», – попросил Дэл, пока Том размышлял, нужно ли обменяться с дворецким рукопожатием. Поняв, что делает это с явным опозданием, он тем не менее протянул негру руку:
– Рад с вами познакомиться, мистер Коупленд. Мне тоже, пожалуйста, «кока-колу».
Дворецкий, улыбнувшись еще шире, пожал руку.
– Очень приятно, Том. Значит, две «колы»…
– Мы будем в моей комнате, Бад, – сказал Дэл и повел Тома внутрь.
Помещение, заставленное ящиками и коробками, служило, очевидно, гостиной. Столовую почти полностью занимал громадный прямоугольный обеденный стол красного дерева.
– Какой же еще дом они поехали осматривать, раз вы сюда только что переехали? – удивленно спросил Том.
– Им хочется купить что-нибудь попросторнее, с большим участком, может, даже с бассейном… Здесь, как они говорят, слишком похоже на пригород, так что они бы предпочли переехать в настоящий пригород. – Дэл вел Тома по лестнице наверх. Светлые прямоугольники на обоях указывали на то, что здесь когда-то висело множество картин или фотографий. – Не думаю, что они станут распаковываться.
Они ненавидят этот дом.
– Почему? Мне кажется, он вполне приличный.
– О, надо было видеть, как они жили в Бостоне. Большую часть времени я проводил с ними, а летом…
Дэл как-то настороженно оглянулся на Тома: то ли он боялся лишних вопросов, то ли, наоборот, ждал их.
– Что летом?
– Ну, летом меня увозили в другое место… Да, в Бостон.
Знаешь, у них там было нечто совершенно грандиозное. Бад тоже переехал оттуда с нами. Ко мне он относился всегда просто замечательно. Ну, вот и моя комната…
Пока они шли по коридору и черные как смоль волосы Дэла мелькали где-то на уровне глаз Тома, он подумал, что дома его новый друг вел себя гораздо увереннее, нежели в школе. Остановившись возле одной из дверей, Дэл обернулся.
На сей раз в выражении его лица не было никакой неопределенности, а лишь радостное возбуждение.
– Итак, говоря «высоким штилем», добро пожаловать в мою маленькую вселенную, в мой мир. Ну заходи же!
Охваченный смутной тревогой, Том Фланаген переступил порог и очутился, как ему показалось, в кромешной тьме.
Неяркий свет струился только из коридора за спиной. Послышался высокий голос Дэла, уверенности в котором теперь было чуть-чуть меньше:
– Ты, надеюсь, понимаешь, что я хочу этим сказать?
Глава 7
РИДПЭТ ДОМА
Припарковав свой черный «студебеккер», Честер Ридпэт потянулся через сиденье за кейсом, пестревшим, как и кузов машины, множеством заплат, причем некогда черная изоляционная лента, из которой они были сделаны, уже частично посерела. Ридпэт – пальцы его тут же прилипли к ручке – водрузил на колени увесистый кейс, внутри которого чего только не было: программки футбольных матчей (некоторые из них относились к году, когда он только приобрел свою развалюху), заметки о расстановке игроков и тактическом рисунке игр, учебники, планы уроков, а также памятки для учителей, при помощи которых Лейкер Брум предпочитал общаться с педагогами. Управление на расстоянии – таков был излюбленный стиль директора. Даже на совещаниях, созываемых руководством университета, которому подчинялась школа Карсона, директор сидел отдельно от преподавателей. Все распоряжения доводились до сведения персонала через Билли Торпа: тот не только преподавал латынь, но и занимал должность заместителя директора и при этом пережил трех шефов. Иногда Честеру Ридпэту он представлялся единственным достойным уважения человеком во всей вселенной. Во всяком случае, невозможно было даже вообразить, что у Билли Торпа мог быть такой сын, каким был его Стив.
Тяжко вздохнув и стерев пот со лба. Честер Ридпэт вылез из машины. Кейс его, казалось, был наполнен кирпичами.
Нащупав в кармане связку ключей и с трудом отыскав нужный, Ридпэт открыл входную дверь и был тут же оглушен тяжелым роком – «скотской музыкой», как он ее называл.
Он знал, что многие родители, возвращаясь с работы, окунались в подобный грохот, но как-то не верилось, что в столь же оглушительный. Стив, как только приволок свой граммофон из магазина, повернул ручку громкости вправо до отказа и с тех пор, похоже, к ней не прикасался. Ридпэт старался не заходить в комнату сына даже при крайней необходимости – тот все равно не расслышал бы его слов, да и, очевидно, не имел ни малейшей потребности общаться с родителем.
– Я дома! – заорал Ридпэт-старший и изо всех сил хлопнул дверью: если его крика Стив и не расслышит, может быть, почувствует, как дрожат стены.
Бардак царил дома так давно, что Ридпэт уже перестал обращать внимание на валявшиеся повсюду грязные рубашки и свитера, равно как и на заляпанный ковер. Этот цветастый ковер производства «Уилтона» они с Маргарет купили для гостиной сразу после того, как дом был приобретен в рассрочку на двадцать лет, и с тех пор, как жена ушла от него пятнадцать лет назад, Ридпэт неизменно получал болезненное удовлетворение от всяческих издевательств над этим мемориалом супружеской жизни. В отдельных местах – в частности, перед его любимым креслом и около дивана – ковер был так замызган, что даже изображенных на нем аляповатых цветов уже не было видно.
Кучки грязной одежды и белья валялись вперемешку с искромсанными ножницами журналами и комиксами. Из них Стив вырезал свои «штуковины» (именно это слово он употреблял), которыми обклеивал стены спальни. Война в Корее несколько расширила круг любимых сюжетов: комната его пестрела теперь фотографиями кричащих детей, разбитых джипов и окровавленных трупов в хлопчатобумажных куртках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142