– Как хорошо подальше от родственников, правда? Я редко кажусь себе очень доброй и добродетельной, но по сравнению с ними мы с тобой просто святые! Вокруг них клубится злоба и зависть. Мне там душно.
Он молчал так долго, что Мэри смутилась.
– Я не хотела тебя обидеть, – сказала она. – Ты, наверно, не сумел бы ужиться с ними, не будь у тебя к ним какой-то привязанности. Я не стану больше дурно говорить о них, тебе, конечно, это неприятно.
– Привязанности, ты говоришь – привязанности?! – повторил Иен. – Уверяю тебя, с ними вполне можно ужиться, не испытывая к ним ни малейшей привязанности. Я только удивляюсь, что ты отделяешь меня от них.
– Тебя? – Мэри засмеялась. – Ты же дал мне денег, помнишь? Ты посоветовал мне убраться подальше от Фэрчайлд-Мэнор. Ты сказал, что мне повезло, что меня выгнали. Ты, можно сказать, спас мне жизнь, Йен. Я на опыте убедилась в твоей правоте.
Йен, казалось, боролся с собой, но, прежде чем он успел что-либо сказать, раздался добродушно-приветливый мужской голос:
– Йен, старина, ты привел к нам прекрасную мисс Фэрчайлд, спасибо, дружище, можешь теперь отчаливать.
Мэри сразу же узнала веселого джентльмена. Его ей представили. Это был виконт Дайн, сорокалетний холостяк, всячески старавшийся произвести на нее впечатление.
– Ступай, ступай, мисс Фэрчайлд желает танцевать только со мной, – упорно настаивал он.
– Не думаю, – Йен покрепче обнял Мэри. – Она моя кузина, у меня преимущественное право.
– Право? – вмешался другой мужской голос. – У кузенов нет никаких прав. И у тебя тоже. Дайн – убирайся! Мисс Фэрчайлд, безусловно, обожает меня.
Мэри оглянулась и увидела графа Эгасса. Он был помоложе Дайна. Фалды его фрака отличались чрезмерной длиной, жилет – самой причудливой вышивкой, но лицо его было изрыто оспой, следы которой он пытался скрывать под толстым слоем пудры и многочисленными мушками. Самым неприятным в нем была его крайняя самоуверенность и то, что Мэри называла чванством.
– Мисс Фэрчайлд совершенно не нуждается в вашем обществе, – заявил мистер Муэтт, расправляя оборки на рубашке. – Потому что она любит меня.
– Перестаньте, право, на самом деле, господа, я никого из вас не люблю, – заявила Мэри авторитетным тоном экономки, прекращающей ссору, разгорающуюся между ее подчиненными. На лицах мужчин выразилось искреннее изумление, и она поспешила усилить произведенное впечатление, предупредив:
– Я не люблю ни ребячества, ни фатовства, так что если вы хотите мне понравиться, вы должны вести себя достойно.
Кавалеры, переглядываясь, отступили. Йен с трудом подавил улыбку.
В это время другой голос, спокойный, приятный, голос человека, искренне забавляющегося происходящим, произнес:
– Ну что, сваляли дурака, друзья? Теперь позвольте мистеру Бриндли дать вам урок.
Высокий, хорошо сложенный мужчина лет пятидесяти подошел к Мэри с изящным поклоном.
– Мисс Фэрчайлд, весь последний час я восхищаюсь вами издали. Не удостоите ли вы меня чести протанцевать со мной первый танец?
Мэри не узнала ни этого человека, ни его фамилию. Почему-то его ей не представили. Возможно, он был одним из многих, кого ее дядя и тетка находили «неподходящими». Это еще больше расположило ее к нему.
– Я бы с удовольствием отдала первый танец вам, сэр, – отвечала она, – но я не танцевала много лет, боюсь, что стану наступать вам на ноги.
Взяв ее руку в свои, он погладил ее своими большими ладонями.
– Я готов, чтобы мне отдавили все пальцы ради удовольствия быть кавалером столь обворожительной молодой леди. – Мистер Бриндли был сама учтивость.
Мэри не могла удержаться от улыбки. С каждой сменой выражения на его уже немолодой коже появлялись морщинки. Он выглядел сильным, как грузчик, и его широкие плечи еще не начали сутулиться. Одет он был по моде двадцатилетней давности, и его пудреный парик был в лучшем случае из конского волоса, но все эти недостатки тонули в море его обаяния. Неудачливые поклонники мрачно наблюдали за тем, как он вывел Мэри в круг выстроившихся пар.
– Я Эверетт Бриндли, моя милая, и в молодости считался неплохим танцором. Лучшего кавалера для первого менуэта вам здесь не найти.
Он поставил ее в ряд с другими дамами и, как только заиграла музыка, занял место среди кавалеров.
– Я к тому же еще и купец. Значит, вовсе не подходящий поклонник для такой прелестной юной аристократки. Поэтому обещаю не ухаживать за вами, если только вы со своей стороны пообещаете не влюбляться в меня.
Нет, какой он занятный, этот «неподходящий» купец! Настроение ее все улучшалось.
– Это может оказаться затруднительным, сэр, поскольку к джентльмену столь любезному невозможно остаться равнодушной.
– Я сразу понял, что вы настоящая леди. – Он небрежно кивнул в сторону отвергнутых поклонников. – Эти ничтожные пиявки недостойны целовать подошвы ваших туфелек.
Мэри поразила его горячность.
– Вы уж слишком резки, сэр.
– А вы чересчур добры. – Внезапно вспомнив свою роль бального кавалера, он как-то странно улыбнулся.
– По правде говоря, вы напоминаете мне мою дорогую покойную миссис Бридли. – Он прижал руку к сердцу. – Я слышал, что вы помолвлены с виконтом Уитфилдом.
Утвердительно кивнув, Мэри сосредоточилась на тщательном подражании медленным грациозным движениям других дам.
– Как это печально для всех этих мужчин, которые даже сейчас следят за вами жадными взглядами.
– Не сомневаюсь, что пострадает главным образом их карман.
Мэри удалось плавно повернуться в такт музыки. Она с торжеством осознала, что не окончательно забыла уроки отца, наставлявшего ее когда-то в танцевальном искусстве.
Тоска по прошлому внезапно охватила ее с какой-то неистовой силой. Как бы понравился ее отцу сегодняшний вечер! Как бы он гордился ею! Обычно Мэри старалась подавлять в себе воспоминания об отце. Временами она даже ненавидела его. Но сейчас, под влиянием праздничного настроения, в ней воскресали только светлые картины, его доброта и жизнерадостность.
Мэри мимолетно пожалела, что не позволила Хэддену поехать с ней. Она боялась опасности, но какая в такой обстановке может быть опасность? Она совершенно расслабилась.
– Так значит, виконт Уитфилд прочно утвердился в вашем сердце, – сказал мистер Бриндли, проделывая сложные па. – А вы, я полагаю, в его?
Озадаченная фамильярностью вопроса, Мэри сбилась с такта и должна была ускорить шаг.
– Ага, я вижу, я вас смутил. – Он вполголоса подсказал ей несколько следующих па и снова вернулся к теме разговора. – Простите старику, если я позволил себе лишнее.
Мэри не могла согласиться с тем, что он называл себя стариком. В его грациозных легких движениях чувствовалась значительная сила. До старости ему было явно еще далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79