Почему?
Он усмехнулся.
– Врожденная скромность. Не люблю говорить о себе.
К тому же и рассказать нечего. Дом не построил, дерево не посадил, сына не вырастил…
– А хочешь? – внезапно спросила она.
Спросила очень серьезно.
Марк замолчал, словно врезавшись в стену. Прошло почти полминуты, прежде чем он справился со своими чувствами и спросил:
– Это что, предложение?
Виктория пожала плечами.
– Лично я так не говорила. Но возражать против твоей версии не хочу.
Она обняла его и прильнула всем телом.
– Ты ворвался в мою жизнь как свежий ветер, – прошептала она, и ее горячее дыхание коснулось его шеи. – Я хочу, чтобы этот ветер не стихал.., никогда.
Марк почувствовал себя свиньей. На этот раз он молчал гораздо дольше.
– Мне нужна твоя помощь, – произнес он наконец, не слишком вежливо меняя тему. – Сегодня вечером.
Девушка вздохнула. На мгновение Марку показалось, что сейчас она отстранится, встанет и уйдет, но этого не случилось.
– Хорошо, – проговорила Виктория. – А что нужно сделать?
– Отвезти меня в гости, – ответил он. – К брату.
И привезти назад. Ничего сложного.
* * *
Здание было безыскусным. Четыре этажа, сталинский ампир, потемневшая от времени штукатурка, двухметровый бетонный забор вокруг прилегающей территории. Окна первого этажа были забраны решетками, а перед входом цвели две пышные клумбы в массивных каменных чашах. На тяжелой дубовой двери главного входа блестела отполированная латунная табличка: «Московское региональное управление федеральной службы безопасности».
Справа от двери висел старомодный почтовый ящик, выкрашенный в синий цвет. К нему никогда не Прикасались почтальоны, собиравшие по утрам почту, – только сотрудники. Он был предназначен для писем доброжелателей.
Автоматические камеры видеонаблюдения, установленные над дверью, позволяли быть в курсе всего, что происходило перед входом и на ближайшем участке улицы. Все, что они транслировали на два экрана в боксе дежурного, записывалось на видеодиски. В том числе и лица тех, кто подходил, чтобы украдкой бросить в ящик письмо, чаще всего без подписи.
В заборе слева от фасада имелись железные ворота с еще одной видеокамерой, открывавшиеся автоматически. В них проезжали только автомобили сотрудников.
Тот летний полдень выдался особенно жарким. Дежурный, лейтенант с греческой фамилией Петрас, потягивал охлажденную кока-колу из пластикового стаканчика и жутко потел. Раз в две минуты он доставал платок, чтобы промокнуть лоб, потому что соленые капли стекали прямо в глаза.
И тогда он не мог видеть происходящего на экранах, поэтому пропустил тот момент, когда перед дверью управления появился небритый человек в не первой свежести плаще мышиного цвета.
Вскинув взгляд на экраны, Петрас обнаружил там его лицо крупным планом. Подошедший, в отличие от лейтенанта, совершенно не страдал от жары, хотя и одет был скорее по-осеннему. Глядя прямо в объектив одной из камер, он приоткрыл полу плаща, и тут вдоль позвоночника Петраса пробежал неприятный холодок: под плащом на плече незнакомца висел стволом вниз укороченный «Калашников».
Дрогнувшим пальцем лейтенант нажал тумблер интеркома и не своим голосом объявил:
– Внимание! Нештатная ситуация! Вооруженный человек у входа в здание… Охране принять меры предосторожности.
Сам он вдруг ощутил, что мерзнет, и поежился.
Человек в плаще потянул на себя дверную ручку. Массивная дубовая плита подалась с негромким скрипом.
К чести спецслужб, за дверью его уже ждали. Охранники управления даром хлеб не ели. Трое из них взяли на прицел дверной проем, а еще двое встали по обе стороны от него, Поэтому, когда незнакомец вошел, то первым делом увидел несколько стволов, смотревших ему точно в переносицу, а потом ощутил, как еще два бесцеремонно уткнулись под ребра.
Он, однако, ничуть не испугался. На его лице даже появилась улыбка. По всей видимости, на другой прием он и не рассчитывал.
– Распахни плащ! – потребовал один из охранников, стоявших перед ним.
По всей видимости, он был старшим.
Вошедший без колебаний выполнил это требование.
– Я пришел сдаться, – глухо сообщил он.
– Разберемся, – ответил на это старший. – Ложись на пол, руки на затылок. Живо.
Незнакомец сначала опустился на колени, а потом лег так, как приказывали.
– Саша, забери у него оружие, – скомандовал старший одному из охранников.
Тот опустил пистолет и подошел к лежащему. Присел, стянул один из рукавов плаща, а следом – и ремень автомата. Отошел обратно, держа оружие за цевье.
– Я хочу говорить с полковником Комовым, – уже с пола произнес человек. – Мне есть что ему рассказать. Отведите…
Старший усмехнулся.
– Думаю, что Александр Петрович сам к вам придет.
Чуть-чуть попозже. Пока что можете встать.
Человек в плаще поднялся, и тут же двое, стоявшие у него по бокам, заломили ему за спину руки и защелкнули на запястьях холодные браслеты.
– Шагай, – один из охранников махнул рукой в направлении лестницы, ведущей, по всей видимости, в подвал.
«Чуть позже» продлилось почти два часа. Задержанный провел их в металлической клетке из прутьев толщиной в палец. Охранник периодически отрывал взгляд от какого-то глянцевого журнала, чтобы удостовериться в его присутствии.
Человек неподвижно сидел на деревянной скамье внутри клетки, воткнув взгляд, словно нож, в стену напротив. На его лице была только усталость – и больше ничего.
Начальник управления, полковник Александр Петрович Комов, спустился в подвал к концу рабочего дня. С интересом взглянув на задержанного – вернее, сдавшегося добровольно, – он кивнул дежурному:
– В двенадцатый его. Не будем терять время и проверим его на детекторе.
И потом добавил, на сей раз обращаясь к запертому в клетке незнакомцу:
– Таков порядок. Возражения не принимаются.
В глазах у того, вопреки ожиданиям полковника, не было ни страха, ни удивления. А потому Комов решил, что человеку в плаще знакома процедура допроса с помощью детектора лжи.
Когда начальник управления вышел, охранник вызвал по интеркому своего коллегу, и вдвоем они отвели незнакомца в кабинет, где был установлен детектор.
Там уже находился медик в белом халате и сам полковник. Охранники сняли с задержанного наручники и плащ. До пояса он разделся самостоятельно, демонстрируя полное самообладание и завидное хладнокровие.
– Сюда? – вопросительно посмотрел на врача, сделав жест в сторону кресла с высокой спинкой и подлокотниками-желобками.
Врач кивнул.
Человек сел и даже поерзал, устраиваясь поудобнее. Врач затянул на его плечах и запястьях эластичные зажимы и начал крепить провода с микродатчиками, фиксируя каждый из них на строго определенных участках тела с помощью резиновых присосок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Он усмехнулся.
– Врожденная скромность. Не люблю говорить о себе.
К тому же и рассказать нечего. Дом не построил, дерево не посадил, сына не вырастил…
– А хочешь? – внезапно спросила она.
Спросила очень серьезно.
Марк замолчал, словно врезавшись в стену. Прошло почти полминуты, прежде чем он справился со своими чувствами и спросил:
– Это что, предложение?
Виктория пожала плечами.
– Лично я так не говорила. Но возражать против твоей версии не хочу.
Она обняла его и прильнула всем телом.
– Ты ворвался в мою жизнь как свежий ветер, – прошептала она, и ее горячее дыхание коснулось его шеи. – Я хочу, чтобы этот ветер не стихал.., никогда.
Марк почувствовал себя свиньей. На этот раз он молчал гораздо дольше.
– Мне нужна твоя помощь, – произнес он наконец, не слишком вежливо меняя тему. – Сегодня вечером.
Девушка вздохнула. На мгновение Марку показалось, что сейчас она отстранится, встанет и уйдет, но этого не случилось.
– Хорошо, – проговорила Виктория. – А что нужно сделать?
– Отвезти меня в гости, – ответил он. – К брату.
И привезти назад. Ничего сложного.
* * *
Здание было безыскусным. Четыре этажа, сталинский ампир, потемневшая от времени штукатурка, двухметровый бетонный забор вокруг прилегающей территории. Окна первого этажа были забраны решетками, а перед входом цвели две пышные клумбы в массивных каменных чашах. На тяжелой дубовой двери главного входа блестела отполированная латунная табличка: «Московское региональное управление федеральной службы безопасности».
Справа от двери висел старомодный почтовый ящик, выкрашенный в синий цвет. К нему никогда не Прикасались почтальоны, собиравшие по утрам почту, – только сотрудники. Он был предназначен для писем доброжелателей.
Автоматические камеры видеонаблюдения, установленные над дверью, позволяли быть в курсе всего, что происходило перед входом и на ближайшем участке улицы. Все, что они транслировали на два экрана в боксе дежурного, записывалось на видеодиски. В том числе и лица тех, кто подходил, чтобы украдкой бросить в ящик письмо, чаще всего без подписи.
В заборе слева от фасада имелись железные ворота с еще одной видеокамерой, открывавшиеся автоматически. В них проезжали только автомобили сотрудников.
Тот летний полдень выдался особенно жарким. Дежурный, лейтенант с греческой фамилией Петрас, потягивал охлажденную кока-колу из пластикового стаканчика и жутко потел. Раз в две минуты он доставал платок, чтобы промокнуть лоб, потому что соленые капли стекали прямо в глаза.
И тогда он не мог видеть происходящего на экранах, поэтому пропустил тот момент, когда перед дверью управления появился небритый человек в не первой свежести плаще мышиного цвета.
Вскинув взгляд на экраны, Петрас обнаружил там его лицо крупным планом. Подошедший, в отличие от лейтенанта, совершенно не страдал от жары, хотя и одет был скорее по-осеннему. Глядя прямо в объектив одной из камер, он приоткрыл полу плаща, и тут вдоль позвоночника Петраса пробежал неприятный холодок: под плащом на плече незнакомца висел стволом вниз укороченный «Калашников».
Дрогнувшим пальцем лейтенант нажал тумблер интеркома и не своим голосом объявил:
– Внимание! Нештатная ситуация! Вооруженный человек у входа в здание… Охране принять меры предосторожности.
Сам он вдруг ощутил, что мерзнет, и поежился.
Человек в плаще потянул на себя дверную ручку. Массивная дубовая плита подалась с негромким скрипом.
К чести спецслужб, за дверью его уже ждали. Охранники управления даром хлеб не ели. Трое из них взяли на прицел дверной проем, а еще двое встали по обе стороны от него, Поэтому, когда незнакомец вошел, то первым делом увидел несколько стволов, смотревших ему точно в переносицу, а потом ощутил, как еще два бесцеремонно уткнулись под ребра.
Он, однако, ничуть не испугался. На его лице даже появилась улыбка. По всей видимости, на другой прием он и не рассчитывал.
– Распахни плащ! – потребовал один из охранников, стоявших перед ним.
По всей видимости, он был старшим.
Вошедший без колебаний выполнил это требование.
– Я пришел сдаться, – глухо сообщил он.
– Разберемся, – ответил на это старший. – Ложись на пол, руки на затылок. Живо.
Незнакомец сначала опустился на колени, а потом лег так, как приказывали.
– Саша, забери у него оружие, – скомандовал старший одному из охранников.
Тот опустил пистолет и подошел к лежащему. Присел, стянул один из рукавов плаща, а следом – и ремень автомата. Отошел обратно, держа оружие за цевье.
– Я хочу говорить с полковником Комовым, – уже с пола произнес человек. – Мне есть что ему рассказать. Отведите…
Старший усмехнулся.
– Думаю, что Александр Петрович сам к вам придет.
Чуть-чуть попозже. Пока что можете встать.
Человек в плаще поднялся, и тут же двое, стоявшие у него по бокам, заломили ему за спину руки и защелкнули на запястьях холодные браслеты.
– Шагай, – один из охранников махнул рукой в направлении лестницы, ведущей, по всей видимости, в подвал.
«Чуть позже» продлилось почти два часа. Задержанный провел их в металлической клетке из прутьев толщиной в палец. Охранник периодически отрывал взгляд от какого-то глянцевого журнала, чтобы удостовериться в его присутствии.
Человек неподвижно сидел на деревянной скамье внутри клетки, воткнув взгляд, словно нож, в стену напротив. На его лице была только усталость – и больше ничего.
Начальник управления, полковник Александр Петрович Комов, спустился в подвал к концу рабочего дня. С интересом взглянув на задержанного – вернее, сдавшегося добровольно, – он кивнул дежурному:
– В двенадцатый его. Не будем терять время и проверим его на детекторе.
И потом добавил, на сей раз обращаясь к запертому в клетке незнакомцу:
– Таков порядок. Возражения не принимаются.
В глазах у того, вопреки ожиданиям полковника, не было ни страха, ни удивления. А потому Комов решил, что человеку в плаще знакома процедура допроса с помощью детектора лжи.
Когда начальник управления вышел, охранник вызвал по интеркому своего коллегу, и вдвоем они отвели незнакомца в кабинет, где был установлен детектор.
Там уже находился медик в белом халате и сам полковник. Охранники сняли с задержанного наручники и плащ. До пояса он разделся самостоятельно, демонстрируя полное самообладание и завидное хладнокровие.
– Сюда? – вопросительно посмотрел на врача, сделав жест в сторону кресла с высокой спинкой и подлокотниками-желобками.
Врач кивнул.
Человек сел и даже поерзал, устраиваясь поудобнее. Врач затянул на его плечах и запястьях эластичные зажимы и начал крепить провода с микродатчиками, фиксируя каждый из них на строго определенных участках тела с помощью резиновых присосок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101