Пожарная лестница кончалась на уровне верхних перекрытий первого этажа, метрах в трех от земли. Банда осмотрелся. Эта сторона дома выходила на пустырь, единственным украшением которого служил детский городок. Время для детских прогулок было позднее, вокруг – никого. Бондарович вытащил из сумки веревку, размотал метров пять, аккуратно укладывая виток за витком на землю.
Оставшийся моток он перевязал, чтобы не раскрутился, и бросил его вверх.
С первой же попытки моток перелетел через одну из поперечин пожарной лестницы. Закрепив на веревке бегунки с клиньями, Бондарович через пару секунд оказался на лестнице. Передвигался он по ней осторожно – уж очень близко проходила лестница от окон. Наконец он оказался на крыше, скользкой, покрытой пластиковой черепицей.
Взобраться на крышу было довольно сложно из-за ее крутизны. Банда решил обойти дом по водосточному желобу. Вычисляя прочность желоба, в качестве материалов и проекта он не ошибался, но ни на минуту не забывал, что монтаж вели здешние строители.
Пару раз сегменты желоба предательски скрипели под ногой, в двух местах они вообще отсутствовали – приходилось, осторожно переставляя ноги, двигаться по наклонной плоскости островерхой крыши. Наконец Бондарович увидел под собой окно мансарды. Держась рукой за желоб, он заглянул в окно. Из-за приоткрытой двери пробивался свет. Плавное движение воздуха доносило из глубины квартиры запах кофе.
Обвязав веревку вокруг вентиляционной трубы, Бондарович испробовал ее на прочность, пару раз сильно дернув. В веревке он не сомневался – сомнения вызывала труба. Затем он бесшумно спустился по веревке к окну, завис перед ним, затем пару раз качнулся и впрыгнул в комнату. Веревку он отвел в сторону – теперь изнутри ее было не видно, а снаружи все больше и больше сгущалась южная темнота. Из мансарды вниз вела полувинтовая деревянная лесенка. Александрыч оказался хорошим хозяином – ни одна ступенька не скрипнула. Дойдя почти до самого низа, Бондарович приостановился:
Александрыч с шумом отставил стул и вышел из кухни.
«Куда же он направляется?» – Банда прижался к стене, и если бы подполковнику пришло в голову пойти в свой кабинет, то как только он вышел из-за угла, Банда одной рукой схватил бы его за шею, другой зажал бы ему рот. Однако Александрыч отсрочил свое свидание с Бондаровичем. Оказалось, что он успел раздеться на кухне догола и теперь шел в ванную, насвистывая себе под нос бодрый мотив какой-то комсомольской песни, слов которой наверняка никогда не знал.
Зашумела вода, потянуло запахом шампуня. Затем послышался плеск воды. Грузное тело Александрыча погрузилось в воду. Подполковник фыркал, отдувался, наслаждаясь прохладой и чистотой. Чтобы полегче дышалось, он не стал закрывать дверь.
Банда прошел в коридор, остановился у входной двери. Рядом с ней на стене чернел щиток электросчетчика.
Бондарович усмехнулся, прислушавшись к бодрому сопению Александрыча в ванной, вынул из сумки электрический фонарик с длинной ручкой, зажал его под мышкой и, распахнув дверцу счетчика, выключил электричество.
– Что там, б... такое? – тут же послышался из ванной бас подполковника. Бондарович, естественно, отвечать на этот дурацкий вопрос не стал. Он быстро, но бесшумно двинулся по коридору.
– Вечно так... – бурчал Александрыч, поднимаясь из воды. Он на ощупь пытался ухватиться за вешалку для полотенец, но никак не мог ее отыскать – света, пробивавшегося по изгибам коридора, не хватало даже на то, чтобы разглядеть собственные руки.
Бондарович с выключенным фонариком в руке остановился в дверном проеме. Александрыч насторожился: почувствовав присутствие кого-то еще, кроме себя, он тяжело задышал, боясь произнести хоть слово. Монотонно шумела вода, вырываясь из крана. Яркий сноп света ударил в лицо подполковнику, выхватив из темноты его редкие всклокоченные волосы и потухшие от испуга глаза. Огромный живот подрагивал, с него в ванну то и дело отваливались клочья пены и падали крупные капли.
– Привет, – сказал Бондарович.
– Я... – Александрыч попытался схватить что-нибудь, подходящее для самозащиты, но в руке у него оказался только кусок душистого мыла.
– Брось, – приказал Банда.
Кусок мыла, всхлипнув, исчез под водой. Александрыч прикрыл ладонью глаза, пытаясь рассмотреть, кто же стоит перед ним, но у него ничего не получилось – он видел только слепящий свет электрического фонарика.
– Кто вы? – наконец-то догадался спросить подполковник.
– Неважно, – ответил Банда.
– Зачем?.. Чего надо?.. – бормотал Александрыч.
Фонарик отклонился в сторону, и на стеклянной полочке заблестело лезвие раскладной опасной бритвы. Подполковник увидел, как из темноты возникает рука, берет бритву и вновь скрывается в темноте Машинально, подчиняясь логике смертельно напуганного человека, подполковник опустил взгляд, хоть и знал, что не сможет увидеть свой сморщенный от прохладной воды член из-за нависшего над ним живота.
– Зачем... – жалобно пролепетал он.
– Не бойся, кастрировать не буду, – Бондарович понял ход мыслей Александрыча. – Просто на время разговора лучше убрать острые предметы – Лучше, – согласился подполковник, – но мысль о кастрации не выходила у него из головы.
– Мне нужно получить пару ответов на пару вопросов, и я уйду.
– Можно я сяду? – спросил Александрыч, ему показалось, что если он спрячет под водой и пеной ту часть своего тела, которой, как каждый нормальный мужчина, он дорожил больше других, то незнакомец забудет о ее существовании.
– Садись, только руки держи над водой.
Подполковник опустился в ванну. Вода, успевшая набежать за то время, пока он стоял, перелилась через край, хлынула на пол. Отводная труба не успевала справиться с потоком и теперь жалобно вздыхала, захлебываясь густой пеной.
– Краны закрути, – посоветовал Банда.
– Что? – не сразу дошло до Александрыча.
– Краны закрути, соседей затопишь.
– Сейчас, сейчас, – стараясь оставлять гениталии под водой, засуетился Александрыч.
Затем наступила зловещая тишина. Хозяин дома ждал вопросов, а Банда выдерживал паузу. Он знал: никакие угрозы не давят на психику с такой силой, как неопределенность. Человек, оказавшийся в роли жертвы, сам подготовит себя к самому страшному, сам запугает. Все пытки, о каких только он слышал, всплывут в его памяти, и он сам выберет для себя самую мучительную из них, самую действенную.
– Начнем? – бесстрастно произнес Банда, словно от Александрыча хоть что-то зависело.
– Я готов.
– Ты расскажешь правду о том, как исчез покойник при перевозке в Симферополь.
– Я не знаю, кому он понадобился. Честно, не знаю.
– Не ври.
Подполковник втянул голову в плечи и произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94