Чертовски трудно оказалось распутать руки, а потом незаметно подхватить пистолет одного из этих ублюдков.
И тут Роза вдруг закричала от страха, как будто только сейчас поняла, что ее тоже могли убить.
– Ты чего? – с удивлением посмотрел на нее Александр.
– Не могу!
– Лучше помоги мне освободить руки.
– Не могу... – на этот раз уже прошептала девушка, медленно сползла с камня и, приблизившись к Банде, опустилась перед ним на колени.
– Нож у тебя есть? – спросил Банда.
– Ничего нету, ничего...
Александр покосился на убитого Жорика. На поясе у того виднелся кожаный футлярчик, в котором было два отделения: одно для зажигалки и другое – для перочинного ножика. У Банды не хватило наглости предложить Розе воспользоваться ножом мертвеца. Роза перехватила его взгляд, поколебалась, затем протянула к кожаному футлярчику руку и, зажмурив глаза, достала маленьким, совсем не бандитский складной ножик с множеством лезвий – даже для маникюрных ножничек нашлось в тем место.
– Режь. – Банда повернулся к Розе спиной.
– Сейчас, руки не слушаются.
– Передохни, успокойся.
Капроновая веревка заскрипела под лезвием.
Бондарович попытался развести руки, почувствовав, что путы ослабли. Веревка виток за витком падала на песок. Бондарович поднялся и взглянул на свои запястья. Веревка глубоко врезалась в кожу, местами проступила кровь. Роза продолжала стоять на коленях, сжимая в руке маленький перочинный ножик, затем вытянула руку:
– Вот же черт!
– Что такое?
– Все ногти поломала, пока веревку развязывала.
Ее ухоженные ярко-красные ногти и впрямь пребывали не в лучшем состоянии. Три из них оказались сломаны. Банде показалось, что еще немного и она преспокойно подрежет их маникюрными ножничками из набора Жорика. Взгляд Розы сделался совсем стеклянным, как у куклы.
– А ну-ка, дай сюда пистолет, – сказал вдруг Бондарович. Он постарался, чтобы его голос прозвучал внушительно – нужно было вывести Розу из оцепенения.
– Зачем? – удивилась она. – Я его выкинула. Зачем он теперь? Все кончено.
– Найди, – улыбнулся Банда, – я хочу посмотреть на него. К тому же нельзя оставлять его здесь. На нем отпечатки твоих пальцев.
– Хорошо, сейчас я его найду, – кивнула Роза, встала, поискала между камней и вскоре принесла пистолет и подала Банде. Тот взял оружие за ствол, вытащил магазин, засмеялся и показал магазин девушке.
– Смотри!
– Что такое? – удивилась Роза.
– Ни одного патрона не осталось, – все еще продолжая смеяться, объяснил Банда. – Ты последний израсходовала на эту падаль. Поняла?
– Не-ет, – озадаченно покачала головой Роза. – Я, знаешь ли, со всем этим оружием...
Банда перестал смеяться и уже вполне серьезно объяснил:
– Там последний патрон оставался. Если бы ты с первого раза промахнулась, то он бы нас обоих...
Ты вообще-то стрелять умеешь?
– Почти не умею, – виновато покачала головой Роза, – когда-то отец учил. Но это давно было.
Она вдруг поняла, какой опасности подвергалась, смертельно побледнела и, внезапно ослабев от одной мысли о том, что могло бы произойти с, ними, опустилась на землю рядом с Бандой.
Вот так и сидели они вдвоем на земле: девушка – не имея сил подняться и уйти от этого страшного места, а Александр – пытаясь понять, что же все-таки произошло и как происшедшее может быть связано с пропажей денег и с исчезновением курьера.
* * *
После всего случившегося Александр Бондарович посчитал, что не может оставить Розу без присмотра. Доверять охране банкира он больше не мог Если девушку сумели выкрасть из Коктебеля почти на глазах у охранников, то они не стоили тех денег, которые Мамаев им платил.
В ту ночь они добрались до ближайшего телефона, и Роза распорядилась прислать ей машину. Она говорила таким холодным, каменным голосом, что у невидимого собеседника язык не повернулся спросить, как ей удалось вырваться. Телефоном им разрешила воспользоваться женщина, работавшая на почте. Банда долго стучался в закрытую дверь.
Он уже понял, что внутри никого нет, но Роза все просила постучать еще.
Наконец на темной сельской улице хлопнула калитка, и к Бондаровичу не спеша приблизилась пожилая женщина. На ее лице не было испуга – только озабоченность.
– Чего стучишь? – безразлично спросила она.
– Позвонить надо.
– Да у нас каждый знает: если поздно уже, то ко мне домой идти надо. Днем я на почте, ночью дома Женщина сказала это и пошла, даже не поинтересовавшись, идут ли за ней Александр и Роза. В уютной просторной комнате на круглом столике, застеленном кружевной салфеткой, стоял телефонный аппарат. Место, которое он занимал, куда больше подошло бы для фотографии в черной рамке – портрета умершего супруга.
– У меня телефон в зале, – гордо пояснила женщина и поинтересовалась, с каким городом им нужно связаться. Обращалась она исключительно к Бондаровичу – Роза для нее вообще не существовала. Скорее всего хозяйка принимала ее за проститутку, увязавшуюся за состоятельным человеком.
Ждать соединения пришлось минут пять. Диспетчершу хозяйка называла по имени, как подругу.
Отношение к Розе хозяйка слегка изменила после того, как поняла, что Роза может среди ночи вызвать Бог знает откуда машину. Проститутки по вызову подобной властью явно не обладали.
Банда щедро расплатился за телефонный разговор. Хозяйка почувствовала себя обязанной ему, а поскольку машина, как она полагала, приедет не скоро, то она предложила Банде и Розе занять кровать в спальне. Сама хозяйка направилась спать на кухню.
– Не стоит, – остановила ее Роза, – лучше мы подождем на кухне.
– Да нет, я там всегда сплю, возле плиты.
Роза вспомнила, что когда они входили в дом, то прошли через кухню, и там возле плиты она и в самом деле заметила белевшее в темноте пятно расстеленной постели.
– Идите, идите, – на лице женщины появилась хитрая улыбка, будто она вспомнила что-то молодое и срамное, – перина у меня там еще из моего приданого.
Всего пара минут понадобилась хозяйке для того, чтобы взбить перину и постелить простыни. Подушек оказалось столько, что можно было сидеть, прислонившись к ним. В темноте лишь слегка угадывалось перекрестие оконной рамы да поблескивали никелированные шары на спинках кровати.
Некоторое время Роза стояла у окна, мяла в руках край кружевной, как и салфетка в «зале», занавески. За перегородкой заворочалась хозяйка, затем наступила тишина, показавшаяся пронзительной после всего того, что происходило в течение дня.
Банде сделалось неуютно Он стоял в узком проходе между кроватью и выбеленной печкой-голландкой и смотрел на силуэт Розы, словно вырезанный из черного картона. Девушка медленно отошла от окна. Проходя мимо Бондаровича, она задела его плечом и прошептала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
И тут Роза вдруг закричала от страха, как будто только сейчас поняла, что ее тоже могли убить.
– Ты чего? – с удивлением посмотрел на нее Александр.
– Не могу!
– Лучше помоги мне освободить руки.
– Не могу... – на этот раз уже прошептала девушка, медленно сползла с камня и, приблизившись к Банде, опустилась перед ним на колени.
– Нож у тебя есть? – спросил Банда.
– Ничего нету, ничего...
Александр покосился на убитого Жорика. На поясе у того виднелся кожаный футлярчик, в котором было два отделения: одно для зажигалки и другое – для перочинного ножика. У Банды не хватило наглости предложить Розе воспользоваться ножом мертвеца. Роза перехватила его взгляд, поколебалась, затем протянула к кожаному футлярчику руку и, зажмурив глаза, достала маленьким, совсем не бандитский складной ножик с множеством лезвий – даже для маникюрных ножничек нашлось в тем место.
– Режь. – Банда повернулся к Розе спиной.
– Сейчас, руки не слушаются.
– Передохни, успокойся.
Капроновая веревка заскрипела под лезвием.
Бондарович попытался развести руки, почувствовав, что путы ослабли. Веревка виток за витком падала на песок. Бондарович поднялся и взглянул на свои запястья. Веревка глубоко врезалась в кожу, местами проступила кровь. Роза продолжала стоять на коленях, сжимая в руке маленький перочинный ножик, затем вытянула руку:
– Вот же черт!
– Что такое?
– Все ногти поломала, пока веревку развязывала.
Ее ухоженные ярко-красные ногти и впрямь пребывали не в лучшем состоянии. Три из них оказались сломаны. Банде показалось, что еще немного и она преспокойно подрежет их маникюрными ножничками из набора Жорика. Взгляд Розы сделался совсем стеклянным, как у куклы.
– А ну-ка, дай сюда пистолет, – сказал вдруг Бондарович. Он постарался, чтобы его голос прозвучал внушительно – нужно было вывести Розу из оцепенения.
– Зачем? – удивилась она. – Я его выкинула. Зачем он теперь? Все кончено.
– Найди, – улыбнулся Банда, – я хочу посмотреть на него. К тому же нельзя оставлять его здесь. На нем отпечатки твоих пальцев.
– Хорошо, сейчас я его найду, – кивнула Роза, встала, поискала между камней и вскоре принесла пистолет и подала Банде. Тот взял оружие за ствол, вытащил магазин, засмеялся и показал магазин девушке.
– Смотри!
– Что такое? – удивилась Роза.
– Ни одного патрона не осталось, – все еще продолжая смеяться, объяснил Банда. – Ты последний израсходовала на эту падаль. Поняла?
– Не-ет, – озадаченно покачала головой Роза. – Я, знаешь ли, со всем этим оружием...
Банда перестал смеяться и уже вполне серьезно объяснил:
– Там последний патрон оставался. Если бы ты с первого раза промахнулась, то он бы нас обоих...
Ты вообще-то стрелять умеешь?
– Почти не умею, – виновато покачала головой Роза, – когда-то отец учил. Но это давно было.
Она вдруг поняла, какой опасности подвергалась, смертельно побледнела и, внезапно ослабев от одной мысли о том, что могло бы произойти с, ними, опустилась на землю рядом с Бандой.
Вот так и сидели они вдвоем на земле: девушка – не имея сил подняться и уйти от этого страшного места, а Александр – пытаясь понять, что же все-таки произошло и как происшедшее может быть связано с пропажей денег и с исчезновением курьера.
* * *
После всего случившегося Александр Бондарович посчитал, что не может оставить Розу без присмотра. Доверять охране банкира он больше не мог Если девушку сумели выкрасть из Коктебеля почти на глазах у охранников, то они не стоили тех денег, которые Мамаев им платил.
В ту ночь они добрались до ближайшего телефона, и Роза распорядилась прислать ей машину. Она говорила таким холодным, каменным голосом, что у невидимого собеседника язык не повернулся спросить, как ей удалось вырваться. Телефоном им разрешила воспользоваться женщина, работавшая на почте. Банда долго стучался в закрытую дверь.
Он уже понял, что внутри никого нет, но Роза все просила постучать еще.
Наконец на темной сельской улице хлопнула калитка, и к Бондаровичу не спеша приблизилась пожилая женщина. На ее лице не было испуга – только озабоченность.
– Чего стучишь? – безразлично спросила она.
– Позвонить надо.
– Да у нас каждый знает: если поздно уже, то ко мне домой идти надо. Днем я на почте, ночью дома Женщина сказала это и пошла, даже не поинтересовавшись, идут ли за ней Александр и Роза. В уютной просторной комнате на круглом столике, застеленном кружевной салфеткой, стоял телефонный аппарат. Место, которое он занимал, куда больше подошло бы для фотографии в черной рамке – портрета умершего супруга.
– У меня телефон в зале, – гордо пояснила женщина и поинтересовалась, с каким городом им нужно связаться. Обращалась она исключительно к Бондаровичу – Роза для нее вообще не существовала. Скорее всего хозяйка принимала ее за проститутку, увязавшуюся за состоятельным человеком.
Ждать соединения пришлось минут пять. Диспетчершу хозяйка называла по имени, как подругу.
Отношение к Розе хозяйка слегка изменила после того, как поняла, что Роза может среди ночи вызвать Бог знает откуда машину. Проститутки по вызову подобной властью явно не обладали.
Банда щедро расплатился за телефонный разговор. Хозяйка почувствовала себя обязанной ему, а поскольку машина, как она полагала, приедет не скоро, то она предложила Банде и Розе занять кровать в спальне. Сама хозяйка направилась спать на кухню.
– Не стоит, – остановила ее Роза, – лучше мы подождем на кухне.
– Да нет, я там всегда сплю, возле плиты.
Роза вспомнила, что когда они входили в дом, то прошли через кухню, и там возле плиты она и в самом деле заметила белевшее в темноте пятно расстеленной постели.
– Идите, идите, – на лице женщины появилась хитрая улыбка, будто она вспомнила что-то молодое и срамное, – перина у меня там еще из моего приданого.
Всего пара минут понадобилась хозяйке для того, чтобы взбить перину и постелить простыни. Подушек оказалось столько, что можно было сидеть, прислонившись к ним. В темноте лишь слегка угадывалось перекрестие оконной рамы да поблескивали никелированные шары на спинках кровати.
Некоторое время Роза стояла у окна, мяла в руках край кружевной, как и салфетка в «зале», занавески. За перегородкой заворочалась хозяйка, затем наступила тишина, показавшаяся пронзительной после всего того, что происходило в течение дня.
Банде сделалось неуютно Он стоял в узком проходе между кроватью и выбеленной печкой-голландкой и смотрел на силуэт Розы, словно вырезанный из черного картона. Девушка медленно отошла от окна. Проходя мимо Бондаровича, она задела его плечом и прошептала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94