– Вам следовало бежать, а не спасать вашу подругу. Ее неверие служило щитом от магии моих друзей. Но против этого меча оно
бессильно. Самоубийственное благородство, монсеньор. Истинно рыцарская глупость.
Взмах меча был похож на движение маятника, отмеряющего последние мгновения Эдуарда.
– Попробуй это, тварь! – крикнула Инга.
У нее оставалось всего три патрона. Один она истратила на запястье правой руки Ланкедока. Два других на глазные прорези его маски.
Инга не промахнулась ни разу.
Меч свистнул мимо шеи Эдуарда, вылетел из рук рыцаря. Голицын откатился назад, к гробнице.
Ланкедок поднял правую руку с перебитой выстрелом кистью.
– Вы думаете, так можно остановить того, кто мертв уже трижды? – спросил он.
Он посмотрел на Ингу двумя рваными отверстиями, заменявшими теперь его маске глаза.
Она вновь услышала его жуткий смех.
Уцелевшая рука Ланкедока поднялась к маске, чтобы снять ее.
Сердце Инги застыло в предчувствии чего-то непередаваемо ужасного.
– Мадмуазель Инга, – раздался над ней голос патера Блэка. – Вставайте завтракать. Мы прибываем.
Дрезден, 1929 г.
За окном плыли пригороды Дрездена. Приземистые белые домики с двухскатными крышами. Примелькавшиеся фигурки садовых гномов в красных колпачках, аккуратные почтовые ящики.
– Мадмуазель Инга, вы простите мне мое любопытство?
Инга обернулась к свому попутчику. Патер Блэк, как и она, собирался сходить в Дрездене. Он уже нарядился в макинтош и вертел в руках свой котелок.
– Да, конечно, – рассеяно сказала она.
– Что привело вас в Дрезден?
Это был первый вопрос, который он ей задал за все время. Видно было, что решиться на него деликатному священнику стоило немалых усилий. Тем важнее для него был ответ.
Лгать по-прежнему не хотелось.
– Из Дрездена я собиралась отправиться вечерним поездом в Потсдам. Оттуда в имение Экштайн.
– Экштайн? – повторил патер Блэк. – Гнездо анафемы, преданное огню согласно
приказу Магистра Тевтонского Ордена. Вы очень необычная женщина, мадмуазель Инга.
– А вы необычный священник, отец Блэк.
– Отчего же?
– Я наблюдала за вами вчера. И утром за завтраком. Вы не молитесь перед сном и трапезой. Мне кажется, это не совсем в обычае англиканцев.
Патер Блэк молчал некоторое время.
– Вы правы, – он наклонил голову, пряча свой тяжелый взгляд. Его голос зазвучал глухо. – Было время, когда я находил в молитве опору и утешение. С тех пор многое изменилось.
Он вновь взглянул в глаза Инге. Она впервые заметила, что левый и правый глаз
патера смотрят совершенно по-разному. Как будто им открыты разные стороны бытия.
– Вы верующий человек, мадмуазель Инга?
Инга усмехнулась, помотала головой.
– Совсем нет, – сказала она. – Даже наоборот.
«Ты из тех», – говорил Эдуард, – «которые будут держать в руках охапку перьев ангела и до последнего утверждать, что они похожи на лебединые».
– Вам проще, – заметил патер Блэк. – И одновременно сложней. С одной стороны вы не пуститесь на поиски Грааля, не веря в его существование. С другой… что жизнь без этого поиска?
– Вы приехали сюда в поисках Грааля?
На губах странного священника появилась улыбка химеры.
– Грааль это метафора, мадмуазель Инга. Символ высшей цели, ради которой вы пойдете на любые жертвы. Мой… наставник сказал бы, что у каждого из нас свой Грааль.
– И был бы безусловно прав.
Машинист открыл клапаны, приветствуя громким свистом прибытие на вокзал Дрездена.
Патер Блэк снова помог Инге с ее ношей. Они вышли вместе из маленького, словно игрушечного здания вокзала. Священник донес гроб до стоянки таксомоторов. Там они стали прощаться.
– Мои друзья ждут меня в гостинице «Альтштадт», – сказал он, пожимая Инге руку.
– Я думаю, они не будут против вашего общества.
– Благодарю вас, патер. Но я, пожалуй, лучше наведаюсь на телеграф. Попробую предупредить герра Магнуса Тойбера о моем прибытии.
Ладонь патера Блэка сжалась так, что Инга вскрикнула.
– Извините, – священник поспешно отдернул руку. – Но имя, которое вы назвали…
– Магнус Тойбер, – повторила Инга. – Нынешний хозяин имения Экштайн.
Священник хотел спросить еще что-то. Его слова заглушил рев моторов.
На площадь перед вокзалом выехала автоколонна. Во главе ее следовал угловатый броневик с раскинувшими крылья орлами на дверях и пулеметной башне. За ним
следовало не меньше пяти мотоциклов с колясками. Замыкал колонну грузовой фургон с большим прицепом. Содержимое прицепа скрывалось под брезентовым тентом.
«Почему мне кажется, что весь парад из-за меня?», – подумала Инга.
– Вы верите в судьбу, мадмуазель Инга? – громко спросил патер Блэк. – Хотя бы в совпадения?
– Единственное, во что я верю, находится в этом гробу, – сказала Инга. – Умоляю вас, отец Блэк, если случится непредвиденное, помогите мне выиграть две минуты. Больше не надо.
Она была благодарна ему за то, что он просто кивнул, не спросив больше ни слова.
Мотоциклисты кольцом окружили площадь. На двух колясках Инга увидела расчехленные пулеметы.
Дверь броневика распахнулась. Из недр машины появились два в высшей степени необычных человека.
Тот, что шел впереди, был одет в долгополый черный плащ офицерского кроя. На голове у него была фуражка. О лице оставалось только гадать – оно было целиком обмотано бинтами. Плотно, не оставляя ни малейшей щели для носа и рта. Глаза закрывал необычного вида прибор, показавший Инге знакомым. Два больших круглых бинокуляра на дужке.
Да это же «гипноскоп», виденный ей в багаже австрийского шпиона!
Одежда второго человека напомнила Инге костюм водолаза. Только поверх обтягивающего темно-синего каучука змеилось множество серебристых проводков. Покрывая весь костюм, они, похоже, брали начало от массивного агрегата, который «водолаз» носил за спиной. Подведены же проводки были к широкому поясу, усеянному множеством верньеров и переключателей.
На голове «водолаз» носил отдаленное подобие армейского противогаза, сделанное
из того же материала, что и весь его костюм. Глаз не было видно за темно-желтыми линзами.
Первым заговорил «офицер» с забинтованным лицом.
– Моя дорогая фрау комиссар, – сказал он на чистом, без малейшего акцента, русском. – Не ожидал, что шанс ответить на ваше гостеприимство выпадет мне так скоро. Это настоящий подарок судьбы.
Если он рассчитывал на ее удивление, то будет разочарован.
– Ты же должен быть мертв, – сказала Инга. – Я читала рапорт.
– Ах, – бывший шпион махнул рукой в черной перчатке. – Смерть это такая мелочь по сравнению с иными неприятностями.
В его голосе прорезалась жесткая нотка.
– Например, по сравнению с утратой моей маленькой коллекции личин. Знаете ли вы, что я потратил годы, чтобы ее собрать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
бессильно. Самоубийственное благородство, монсеньор. Истинно рыцарская глупость.
Взмах меча был похож на движение маятника, отмеряющего последние мгновения Эдуарда.
– Попробуй это, тварь! – крикнула Инга.
У нее оставалось всего три патрона. Один она истратила на запястье правой руки Ланкедока. Два других на глазные прорези его маски.
Инга не промахнулась ни разу.
Меч свистнул мимо шеи Эдуарда, вылетел из рук рыцаря. Голицын откатился назад, к гробнице.
Ланкедок поднял правую руку с перебитой выстрелом кистью.
– Вы думаете, так можно остановить того, кто мертв уже трижды? – спросил он.
Он посмотрел на Ингу двумя рваными отверстиями, заменявшими теперь его маске глаза.
Она вновь услышала его жуткий смех.
Уцелевшая рука Ланкедока поднялась к маске, чтобы снять ее.
Сердце Инги застыло в предчувствии чего-то непередаваемо ужасного.
– Мадмуазель Инга, – раздался над ней голос патера Блэка. – Вставайте завтракать. Мы прибываем.
Дрезден, 1929 г.
За окном плыли пригороды Дрездена. Приземистые белые домики с двухскатными крышами. Примелькавшиеся фигурки садовых гномов в красных колпачках, аккуратные почтовые ящики.
– Мадмуазель Инга, вы простите мне мое любопытство?
Инга обернулась к свому попутчику. Патер Блэк, как и она, собирался сходить в Дрездене. Он уже нарядился в макинтош и вертел в руках свой котелок.
– Да, конечно, – рассеяно сказала она.
– Что привело вас в Дрезден?
Это был первый вопрос, который он ей задал за все время. Видно было, что решиться на него деликатному священнику стоило немалых усилий. Тем важнее для него был ответ.
Лгать по-прежнему не хотелось.
– Из Дрездена я собиралась отправиться вечерним поездом в Потсдам. Оттуда в имение Экштайн.
– Экштайн? – повторил патер Блэк. – Гнездо анафемы, преданное огню согласно
приказу Магистра Тевтонского Ордена. Вы очень необычная женщина, мадмуазель Инга.
– А вы необычный священник, отец Блэк.
– Отчего же?
– Я наблюдала за вами вчера. И утром за завтраком. Вы не молитесь перед сном и трапезой. Мне кажется, это не совсем в обычае англиканцев.
Патер Блэк молчал некоторое время.
– Вы правы, – он наклонил голову, пряча свой тяжелый взгляд. Его голос зазвучал глухо. – Было время, когда я находил в молитве опору и утешение. С тех пор многое изменилось.
Он вновь взглянул в глаза Инге. Она впервые заметила, что левый и правый глаз
патера смотрят совершенно по-разному. Как будто им открыты разные стороны бытия.
– Вы верующий человек, мадмуазель Инга?
Инга усмехнулась, помотала головой.
– Совсем нет, – сказала она. – Даже наоборот.
«Ты из тех», – говорил Эдуард, – «которые будут держать в руках охапку перьев ангела и до последнего утверждать, что они похожи на лебединые».
– Вам проще, – заметил патер Блэк. – И одновременно сложней. С одной стороны вы не пуститесь на поиски Грааля, не веря в его существование. С другой… что жизнь без этого поиска?
– Вы приехали сюда в поисках Грааля?
На губах странного священника появилась улыбка химеры.
– Грааль это метафора, мадмуазель Инга. Символ высшей цели, ради которой вы пойдете на любые жертвы. Мой… наставник сказал бы, что у каждого из нас свой Грааль.
– И был бы безусловно прав.
Машинист открыл клапаны, приветствуя громким свистом прибытие на вокзал Дрездена.
Патер Блэк снова помог Инге с ее ношей. Они вышли вместе из маленького, словно игрушечного здания вокзала. Священник донес гроб до стоянки таксомоторов. Там они стали прощаться.
– Мои друзья ждут меня в гостинице «Альтштадт», – сказал он, пожимая Инге руку.
– Я думаю, они не будут против вашего общества.
– Благодарю вас, патер. Но я, пожалуй, лучше наведаюсь на телеграф. Попробую предупредить герра Магнуса Тойбера о моем прибытии.
Ладонь патера Блэка сжалась так, что Инга вскрикнула.
– Извините, – священник поспешно отдернул руку. – Но имя, которое вы назвали…
– Магнус Тойбер, – повторила Инга. – Нынешний хозяин имения Экштайн.
Священник хотел спросить еще что-то. Его слова заглушил рев моторов.
На площадь перед вокзалом выехала автоколонна. Во главе ее следовал угловатый броневик с раскинувшими крылья орлами на дверях и пулеметной башне. За ним
следовало не меньше пяти мотоциклов с колясками. Замыкал колонну грузовой фургон с большим прицепом. Содержимое прицепа скрывалось под брезентовым тентом.
«Почему мне кажется, что весь парад из-за меня?», – подумала Инга.
– Вы верите в судьбу, мадмуазель Инга? – громко спросил патер Блэк. – Хотя бы в совпадения?
– Единственное, во что я верю, находится в этом гробу, – сказала Инга. – Умоляю вас, отец Блэк, если случится непредвиденное, помогите мне выиграть две минуты. Больше не надо.
Она была благодарна ему за то, что он просто кивнул, не спросив больше ни слова.
Мотоциклисты кольцом окружили площадь. На двух колясках Инга увидела расчехленные пулеметы.
Дверь броневика распахнулась. Из недр машины появились два в высшей степени необычных человека.
Тот, что шел впереди, был одет в долгополый черный плащ офицерского кроя. На голове у него была фуражка. О лице оставалось только гадать – оно было целиком обмотано бинтами. Плотно, не оставляя ни малейшей щели для носа и рта. Глаза закрывал необычного вида прибор, показавший Инге знакомым. Два больших круглых бинокуляра на дужке.
Да это же «гипноскоп», виденный ей в багаже австрийского шпиона!
Одежда второго человека напомнила Инге костюм водолаза. Только поверх обтягивающего темно-синего каучука змеилось множество серебристых проводков. Покрывая весь костюм, они, похоже, брали начало от массивного агрегата, который «водолаз» носил за спиной. Подведены же проводки были к широкому поясу, усеянному множеством верньеров и переключателей.
На голове «водолаз» носил отдаленное подобие армейского противогаза, сделанное
из того же материала, что и весь его костюм. Глаз не было видно за темно-желтыми линзами.
Первым заговорил «офицер» с забинтованным лицом.
– Моя дорогая фрау комиссар, – сказал он на чистом, без малейшего акцента, русском. – Не ожидал, что шанс ответить на ваше гостеприимство выпадет мне так скоро. Это настоящий подарок судьбы.
Если он рассчитывал на ее удивление, то будет разочарован.
– Ты же должен быть мертв, – сказала Инга. – Я читала рапорт.
– Ах, – бывший шпион махнул рукой в черной перчатке. – Смерть это такая мелочь по сравнению с иными неприятностями.
В его голосе прорезалась жесткая нотка.
– Например, по сравнению с утратой моей маленькой коллекции личин. Знаете ли вы, что я потратил годы, чтобы ее собрать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14