На этот раз я внимательно заскользила взглядом вдоль всей длины «Гемлока», начиная от днища, потом вверх… и вдалеке, почти у самого носа, увидела темный объект, прилипший к корпусу, словно пиявка к форели.
Это было что-то вроде палки или, скорее, прута – по сравнению с гораздо больших размеров «бревнами», из которых состоял шадиллский корабль-«вязанка». Он лениво покачивался туда и обратно – словно морская водоросль в несильном течении.
Как давно этот «прут» здесь… и для чего предназначен? Может, сквозь него внутрь «Гемлока» поступает ядовитый газ, который должен вывести из строя всех находящихся на борту? Или эта штуковина просверлила отверстие в корпусе, и по ней внутрь корабля пробрались чужеземные солдаты, которые прямо сейчас крадутся по темным коридорам и устраивают в них засады? А что, если эти чужаки умеют принимать облик тех, на кого собираются напасть, и существо, которое выглядело как сержант Аархус, на самом деле какой-нибудь отвратительный слизняк, который только и ждет удобного случая внедрить в меня свое мерзкое семя?
Разумеется, все это было из области фантазий. Все чужаки, встреченные мной после того, как я покинула Мелаквин, разочаровали меня своей примитивностью: во всяком случае, форму они менять не умели, да и вообще ничего необычного делать не могли. И какой, спрашивается, смысл быть чужаком, если ты не обладаешь сверхъестественными способностями, чтобы вселять ужас в сердца представителей других рас? Если ты не в состоянии лишить жизни или разума чуждое тебе существо, то с таким же успехом можешь оставаться дома.
Но, конечно, чужаки никогда не интересуются моим мнением… Тупицы, что с них взять?
ДЛЯ ЧЕГО ПРЕДНАЗНАЧАЛСЯ «ПРУТ»
– Дерьмо, – прошептал Аархус, глядя на «прут». – Выходит, нас пометили?
– Судя по всему, это так, – ответил Нимбус. – Шадиллы, надо полагать, выстрелили в «Гемлок» этой штуковиной, словно торпедой.
– Что это, по-твоему? – спросил Аархус. – Может, приводной маяк?
– Скорее всего. Когда «Звездная кусака» врезалась в корабль шадиллов, она так или иначе вывела их из строя – например, повредила двигатели. Шадиллы увидели, что нас подобрал «Гемлок», поняли, что не сумеют продолжить преследование, пока не произведут у себя ремонт… ну, и пометили ваш корабль с помощью сигнального устройства, которое поможет им найти нас.
– Ты уверен, что это просто сигнальное устройство? – вмешалась я. – Может, это труба, в которой прячутся захватчики, способные менять облик и запрограммированные заменить нас – одного за другим ?
– Давайте придерживаться теории маячка, – вздохнул сержант. – Если нам повезет, мы успеем эвакуироваться с «Гемлока» и будем на полпути к Джалмуту, когда шадиллы наконец отремонтируют свое судно. Мне доставляет удовольствие представлять себе, как эти ублюдки приближаются к «Королевскому гемлоку», чтобы захватить его, и обнаруживают, что это всего лишь пустая коробка.
За нашими спинами грохнул люк шлюзовой камеры. Когда мы вышли на приемную платформу, Аархус закрыл его за собой, но сейчас люк снова распахнулся, и показались Уклод, Ладжоли, леди Белл и лорд Рей, плюс моя лучшая подруга, которая, видимо, уже договорилась с капитаном Капуром.
Фестина сморщила нос, когда вонь «Предназначения» обрушилась на нее; но тут же справилась с собой и изобразила на лице полнейшую невозмутимость. Уклод же, в отличие от нее, согнулся пополам, схватился за живот, начал издавать характерные звуки и изверг свой последний обед прямо на пол. Ладжоли положила руку мужу на спину и слегка развернула его, как бы говоря: «Сюда, сюда…». Однако потом и сама заклекотала, содрогаясь всем телом.
Когда женщина таких размеров сотрясается, возникает очень сильная вибрация. Мне показалось, что даже пол задрожал у нас под ногами. Это произвело на меня такое сильное впечатление, что я едва сообразила вовремя отпрыгнуть назад; по счастью, я великолепная прыгунья, потому что содержимое желудка Ладжоли забрызгало все вокруг.
– Дивиане… – пробормотал Аархус, глядя на свои загаженные сапоги. – Столько усилий биоинженерной мысли, чтобы создать тридцать пять подвидов этой расы, и у всех слабый желудок.
– Ах вы, свиньи! – закричала леди Белл. – Испачкали нам пол!
Несколько мгновений мы молча смотрели на нее, а потом даже Уклод и Ладжоли расхохотались.
КРАЙНЯЯ РАЗДРАЖИТЕЛЬНОСТЬ
Леди Белл была не из тех, кто мирится с тем, что над ней смеются. Издавая сердитые свистящие звуки, она нажала кнопку на поясе своего космического костюма, и он сполз с нее, словно увядшая трава. Тело под ним оказалось в точности таким, как костюм, – ядовито-зеленым с фиолетовыми пятнами. На мгновение она замерла (костюм грудой лежал у ее ног), и у меня создалось впечатление, будто кашлингианка встала в позу, рассчитывая услышать восхищенные ахи и охи по поводу своей обнаженной особы или, по крайней мере, увидеть, как мы с завистью таращим на нее глаза. Когда ничего подобного не произошло, леди раздраженно отпихнула костюм ногой и протопала к электронному пульту управления, встроенному в стену. Из бесчисленных отверстий на ее теле полились свистящие звуки; видимо, это были инструкции на языке кашлингов, потому что спустя несколько секунд шлюзовая камера закрылась, и корабль угрожающе задрожал.
– Эй, вы! – воскликнула она. – Теперь, потратив впустую массу времени, может, вы наконец будете так любезны приступить к записи?
Никто не ответил. Дивиане все еще стояли, согнувшись, Фестина сквозь потолок глядела на «Королевский гемлок». Я могла даже сказать, в какой момент она заметила «прут», приклеившийся к корпусу; именно тогда ее челюсти крепко сжались и резко обозначились скулы.
– На вашем корабле есть сканеры дальнего действия? – спросила она у Белл.
– Конечно.
– Можно посмотреть показания приборов?
– Когда доберемся до студии записи! – рявкнула леди Белл. – Пошли!
И, не дожидаясь ответа, она зашагала к двери в дальнем конце комнаты. Длинные конечности позволяли ей передвигаться так быстро, что мы не сравнялись бы с ней, даже если бы бежали. Впрочем, никто такого желания не проявил; в результате кашлингианка была вынуждена остановиться у входа, жестами подгоняя нас.
Фестина, однако, не торопилась. Склонившись к супругам, она спросила:
– Вы в порядке?
– Да, конечно… – промямлил Уклод. – Просто… пока привыкнешь к этому запаху…
– Я останусь с ними, – сказал Нимбус. – Чтобы удостовериться, что с ними все хорошо.
– Не стоит. – Уклод вытер рот. – Мы пойдем с вами. Правда, душечка? – спросил он жену.
Ладжоли молча кивнула. Вид у нее был жалкий: то ли ей в самом деле было плохо, то ли она стыдилась того, что ее вывернуло на людях. Заповеди «женственности», навязываемые странным воспитанием Ладжоли, все еще оставались для меня тайной за семью печатями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Это было что-то вроде палки или, скорее, прута – по сравнению с гораздо больших размеров «бревнами», из которых состоял шадиллский корабль-«вязанка». Он лениво покачивался туда и обратно – словно морская водоросль в несильном течении.
Как давно этот «прут» здесь… и для чего предназначен? Может, сквозь него внутрь «Гемлока» поступает ядовитый газ, который должен вывести из строя всех находящихся на борту? Или эта штуковина просверлила отверстие в корпусе, и по ней внутрь корабля пробрались чужеземные солдаты, которые прямо сейчас крадутся по темным коридорам и устраивают в них засады? А что, если эти чужаки умеют принимать облик тех, на кого собираются напасть, и существо, которое выглядело как сержант Аархус, на самом деле какой-нибудь отвратительный слизняк, который только и ждет удобного случая внедрить в меня свое мерзкое семя?
Разумеется, все это было из области фантазий. Все чужаки, встреченные мной после того, как я покинула Мелаквин, разочаровали меня своей примитивностью: во всяком случае, форму они менять не умели, да и вообще ничего необычного делать не могли. И какой, спрашивается, смысл быть чужаком, если ты не обладаешь сверхъестественными способностями, чтобы вселять ужас в сердца представителей других рас? Если ты не в состоянии лишить жизни или разума чуждое тебе существо, то с таким же успехом можешь оставаться дома.
Но, конечно, чужаки никогда не интересуются моим мнением… Тупицы, что с них взять?
ДЛЯ ЧЕГО ПРЕДНАЗНАЧАЛСЯ «ПРУТ»
– Дерьмо, – прошептал Аархус, глядя на «прут». – Выходит, нас пометили?
– Судя по всему, это так, – ответил Нимбус. – Шадиллы, надо полагать, выстрелили в «Гемлок» этой штуковиной, словно торпедой.
– Что это, по-твоему? – спросил Аархус. – Может, приводной маяк?
– Скорее всего. Когда «Звездная кусака» врезалась в корабль шадиллов, она так или иначе вывела их из строя – например, повредила двигатели. Шадиллы увидели, что нас подобрал «Гемлок», поняли, что не сумеют продолжить преследование, пока не произведут у себя ремонт… ну, и пометили ваш корабль с помощью сигнального устройства, которое поможет им найти нас.
– Ты уверен, что это просто сигнальное устройство? – вмешалась я. – Может, это труба, в которой прячутся захватчики, способные менять облик и запрограммированные заменить нас – одного за другим ?
– Давайте придерживаться теории маячка, – вздохнул сержант. – Если нам повезет, мы успеем эвакуироваться с «Гемлока» и будем на полпути к Джалмуту, когда шадиллы наконец отремонтируют свое судно. Мне доставляет удовольствие представлять себе, как эти ублюдки приближаются к «Королевскому гемлоку», чтобы захватить его, и обнаруживают, что это всего лишь пустая коробка.
За нашими спинами грохнул люк шлюзовой камеры. Когда мы вышли на приемную платформу, Аархус закрыл его за собой, но сейчас люк снова распахнулся, и показались Уклод, Ладжоли, леди Белл и лорд Рей, плюс моя лучшая подруга, которая, видимо, уже договорилась с капитаном Капуром.
Фестина сморщила нос, когда вонь «Предназначения» обрушилась на нее; но тут же справилась с собой и изобразила на лице полнейшую невозмутимость. Уклод же, в отличие от нее, согнулся пополам, схватился за живот, начал издавать характерные звуки и изверг свой последний обед прямо на пол. Ладжоли положила руку мужу на спину и слегка развернула его, как бы говоря: «Сюда, сюда…». Однако потом и сама заклекотала, содрогаясь всем телом.
Когда женщина таких размеров сотрясается, возникает очень сильная вибрация. Мне показалось, что даже пол задрожал у нас под ногами. Это произвело на меня такое сильное впечатление, что я едва сообразила вовремя отпрыгнуть назад; по счастью, я великолепная прыгунья, потому что содержимое желудка Ладжоли забрызгало все вокруг.
– Дивиане… – пробормотал Аархус, глядя на свои загаженные сапоги. – Столько усилий биоинженерной мысли, чтобы создать тридцать пять подвидов этой расы, и у всех слабый желудок.
– Ах вы, свиньи! – закричала леди Белл. – Испачкали нам пол!
Несколько мгновений мы молча смотрели на нее, а потом даже Уклод и Ладжоли расхохотались.
КРАЙНЯЯ РАЗДРАЖИТЕЛЬНОСТЬ
Леди Белл была не из тех, кто мирится с тем, что над ней смеются. Издавая сердитые свистящие звуки, она нажала кнопку на поясе своего космического костюма, и он сполз с нее, словно увядшая трава. Тело под ним оказалось в точности таким, как костюм, – ядовито-зеленым с фиолетовыми пятнами. На мгновение она замерла (костюм грудой лежал у ее ног), и у меня создалось впечатление, будто кашлингианка встала в позу, рассчитывая услышать восхищенные ахи и охи по поводу своей обнаженной особы или, по крайней мере, увидеть, как мы с завистью таращим на нее глаза. Когда ничего подобного не произошло, леди раздраженно отпихнула костюм ногой и протопала к электронному пульту управления, встроенному в стену. Из бесчисленных отверстий на ее теле полились свистящие звуки; видимо, это были инструкции на языке кашлингов, потому что спустя несколько секунд шлюзовая камера закрылась, и корабль угрожающе задрожал.
– Эй, вы! – воскликнула она. – Теперь, потратив впустую массу времени, может, вы наконец будете так любезны приступить к записи?
Никто не ответил. Дивиане все еще стояли, согнувшись, Фестина сквозь потолок глядела на «Королевский гемлок». Я могла даже сказать, в какой момент она заметила «прут», приклеившийся к корпусу; именно тогда ее челюсти крепко сжались и резко обозначились скулы.
– На вашем корабле есть сканеры дальнего действия? – спросила она у Белл.
– Конечно.
– Можно посмотреть показания приборов?
– Когда доберемся до студии записи! – рявкнула леди Белл. – Пошли!
И, не дожидаясь ответа, она зашагала к двери в дальнем конце комнаты. Длинные конечности позволяли ей передвигаться так быстро, что мы не сравнялись бы с ней, даже если бы бежали. Впрочем, никто такого желания не проявил; в результате кашлингианка была вынуждена остановиться у входа, жестами подгоняя нас.
Фестина, однако, не торопилась. Склонившись к супругам, она спросила:
– Вы в порядке?
– Да, конечно… – промямлил Уклод. – Просто… пока привыкнешь к этому запаху…
– Я останусь с ними, – сказал Нимбус. – Чтобы удостовериться, что с ними все хорошо.
– Не стоит. – Уклод вытер рот. – Мы пойдем с вами. Правда, душечка? – спросил он жену.
Ладжоли молча кивнула. Вид у нее был жалкий: то ли ей в самом деле было плохо, то ли она стыдилась того, что ее вывернуло на людях. Заповеди «женственности», навязываемые странным воспитанием Ладжоли, все еще оставались для меня тайной за семью печатями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101