– Эмили неуверенно шагнула к двери и остановилась, вцепившись обеими руками в пояс своего халата.
– А разве олени царапаются? У них вроде копыта, – глубокомысленно изрек я. – Да и зачем ему в дом ломиться?
Вот уж изрек так изрек. Достойная вышла речь. Мы расхохотались.
– Может, он пить захотел и собирался стаканчик воды попросить, – выдавила она сквозь смех. Мы опять рассмеялись. Но это был нервный смех. Истеричный.
Мы замолчали одновременно. И снова прислушались. Снаружи снова раздался вой, похожий на полицейскую сирену. Эмили вздрогнула.
– Это волк! – Ее голос дрожал от страха. Она поднесла руку ко рту и испуганно сжалась. – Только волки так воют, Грэди.
– Да ладно тебе, Эмили… – начал было я, но она не дала мне договорить.
– Нет, я знаю, – настойчиво проговорила она. – Это волчий вой. Точно, волчий.
– Эм, перестань. – Я вдруг понял, что мне тяжело стоять, и плюхнулся на ближайший стул. – На болотах Флориды не водятся волки. Почитай книжку, у нас же есть. А еще лучше, спроси у папы. Он тебе скажет, что волки не живут на болотах.
Она открыла было рот, чтобы мне возразить, но не успела. Потому что за дверью снова зашебуршало.
Царап-царап.
Мы с Эмили затаили дыхание и испуганно переглянулись.
– Что это? – спросил я шепотом и быстро добавил, догадавшись по лицу Эмили, что она сейчас скажет: – Только не говори мне, что это волк.
– Я… я не знаю. – Она поднесла ко рту и вторую руку Когда Эмили паниковала, она всегда закрывала рот руками. – Давай разбудим родителей.
– Давай сначала посмотрим. – Я решительно подошел к двери и взялся за ручку.
Я даже не знаю, с чего это я так расхрабрился. Может быть, из-за того, что меня лихорадило. Если у человека жар, он порой такое выкидывает, что самому страшно становится… Но как бы там ни было, я вдруг осмелился разрешить эту загадку.
Кто скребется к нам в дверь?
Кто… или что?
И для того, чтобы это выяснить, существовал один очень простой, но верный способ: открыть дверь и посмотреть.
– Нет, Грэди… не надо, – умоляюще протянула Эмили.
Но я лишь небрежно взмахнул рукой. Нажал на ручку и приоткрыл дверь.
11
Воздух с улицы ворвался в кухню. Дохнуло жаром и влагой. В уши ударил громкий стрекот цикад.
Придерживая дверь рукой, я осторожно выглянул во двор.
Никого.
В темном небе висела луна – почти полная, желтая, как лимон. На нее наплывали обрывки черных облаков.
Цикады вдруг разом умолкли, и стало тихо.
Слишком тихо.
Я смотрел в темноту на болотах, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.
Но там ничто даже не шевельнулось.
Ничто не издало ни звука.
Я подождал, пока глаза не привыкнут к темноте. В бледном свете луны трава на лужайке казалась серой. Чуть подальше чернели темные силуэты деревьев. Там уже начинались болота.
Кто же скребся к нам в дверь? Может, теперь он прячется в темноте? Наблюдает за мной? Дожидается, пока я не закрою дверь, чтобы снова жутко завыть?
– Грэди… закрой дверь. – Голос у Эмили был испуганным. – Грэди, ты что-нибудь видишь? А?
– Нет, – отозвался я. – Только луну.
Я вышел на заднее крыльцо. Воздух был жарким и влажным, больше похожим на пар – как в ванне после горячего душа.
– Грэди, вернись. И закрой дверь.
Эмили вся издергалась. Голос у нее дрожал.
Я посмотрел на олений загон. Олени спокойно спали. Во всяком случае, ни один из них не шевелился. Горячий ветер прошелестел в траве. Снова застрекотали цикады.
– Здесь есть кто-нибудь? – крикнул я и тут же почувствовал себя полным идиотом.
Никого там не было. Никого.
– Грэди… закрой дверь. Пожалуйста.
Эмили потянула меня за рукав пижамной куртки. Она буквально втащила меня в кухню. Я закрыл дверь и запер ее на задвижку.
Лицо у меня было мокрым от влажного ночного воздуха. Несмотря на жару, меня бил озноб. Колени дрожали.
– Вид у тебя нездоровый, – заметила Эмили. – Совсем больной. – Она тревожно глянула на дверь поверх моего плеча. – Ты что-нибудь видел?
– Нет. Ничего. Там темень такая – вообще ничего не видно. Даже при полной луне.
– Что у вас тут за собрание? – раздался строгий голос у нас за спиной. Мы с Эмили и не заметили, как отец вошел в кухню. Теперь он стоял в дверях и поправлял ворот своей длинной ночной рубашки. Папа у нас принципиально не признает пижам. – Уже давно за полночь.
Пытаясь понять, что происходит, он перевел вопрошающий взгляд с Эмили на меня, а потом снова на Эмили.
– Мы слышали вой снаружи, – объяснила Эмили.
– А потом кто-то скребся в кухонную дверь, – добавил я.
Хоть я и старался держаться, меня всего трясло.
– У тебя жар, – сказал папа, пристально глядя на меня. – Вот тебе и мерещатся всякие ужасы. Ты посмотри на себя. Ты же весь красный как помидор. И трясешься мелкой дрожью. Тебе надо измерить температуру. Впечатление такое, что ты весь горишь.
Папа пошел в ванную, чтобы взять градусник.
– Ничего ему не померещилось! – крикнула Эмили ему вдогонку. – Я тоже слышала.
Папа остановился в дверях:
– А вы не проверили, как там олени?
– Я проверил. С оленями все в порядке, – ответил я.
– Может быть, это был ветер. Или какой-нибудь зверь на болотах. В новом доме всегда плохо спится. Все эти незнакомые звуки… они раздражают и не дают заснуть. Но со временем вы привыкнете.
Я никогда не привыкну к этому жуткому вою, упрямо подумал я. Но не стал ничего говорить, а просто пошел к себе в комнату.
Папа измерил мне температуру. Чуть выше нормы.
– Завтра ты будешь совсем здоровым, – сказал он и поправил мое одеяло. – Только давай мы с тобой договоримся: никаких больше блужданий по дому посреди ночи, ладно?
Я что-то буркнул ему в ответ и тут же провалился в тяжелый сон.
Мне снова приснился какой-то бред, тревожный и странный. Мне снилось, что я иду по болотам. И слышу все тот же зловещий вой. В просветах между ветвями деревьев проглядывает белый диск полной луны.
Я побежал. И неожиданно оказался по пояс в воде – в густой и зеленой воде торфяного болота. А в темноте слышался вой. Он разносился протяжным эхом среди деревьев. А потом мутная жижа накрыла меня с головой, и я утонул в болоте.
Когда я утром проснулся, сон не забылся сразу, как это обычно бывает. Я почти все помнил, но как-то смутно, нечетко. Я даже не был уверен, действительно ли этой ночью я слышал на улице вой или мне это только приснилось.
Я встал с кровати и понял, что чувствую себя замечательно. В окно лился яркий свет солнца. На небе не было ни облачка. Погожее, ясное утро тут же заставило меня забыть о ночных кошмарах.
«Интересно, – подумал я, – а Вил сегодня свободен? Может быть, мы с ним сходим на болота. Все интересней, чем дома сидеть».
Я быстро оделся: натянул свои старые вылинявшие джинсы и черную с серебряным футболку баскетбольного клуба «Райдерс». (Я не болею за «Райдерс».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– А разве олени царапаются? У них вроде копыта, – глубокомысленно изрек я. – Да и зачем ему в дом ломиться?
Вот уж изрек так изрек. Достойная вышла речь. Мы расхохотались.
– Может, он пить захотел и собирался стаканчик воды попросить, – выдавила она сквозь смех. Мы опять рассмеялись. Но это был нервный смех. Истеричный.
Мы замолчали одновременно. И снова прислушались. Снаружи снова раздался вой, похожий на полицейскую сирену. Эмили вздрогнула.
– Это волк! – Ее голос дрожал от страха. Она поднесла руку ко рту и испуганно сжалась. – Только волки так воют, Грэди.
– Да ладно тебе, Эмили… – начал было я, но она не дала мне договорить.
– Нет, я знаю, – настойчиво проговорила она. – Это волчий вой. Точно, волчий.
– Эм, перестань. – Я вдруг понял, что мне тяжело стоять, и плюхнулся на ближайший стул. – На болотах Флориды не водятся волки. Почитай книжку, у нас же есть. А еще лучше, спроси у папы. Он тебе скажет, что волки не живут на болотах.
Она открыла было рот, чтобы мне возразить, но не успела. Потому что за дверью снова зашебуршало.
Царап-царап.
Мы с Эмили затаили дыхание и испуганно переглянулись.
– Что это? – спросил я шепотом и быстро добавил, догадавшись по лицу Эмили, что она сейчас скажет: – Только не говори мне, что это волк.
– Я… я не знаю. – Она поднесла ко рту и вторую руку Когда Эмили паниковала, она всегда закрывала рот руками. – Давай разбудим родителей.
– Давай сначала посмотрим. – Я решительно подошел к двери и взялся за ручку.
Я даже не знаю, с чего это я так расхрабрился. Может быть, из-за того, что меня лихорадило. Если у человека жар, он порой такое выкидывает, что самому страшно становится… Но как бы там ни было, я вдруг осмелился разрешить эту загадку.
Кто скребется к нам в дверь?
Кто… или что?
И для того, чтобы это выяснить, существовал один очень простой, но верный способ: открыть дверь и посмотреть.
– Нет, Грэди… не надо, – умоляюще протянула Эмили.
Но я лишь небрежно взмахнул рукой. Нажал на ручку и приоткрыл дверь.
11
Воздух с улицы ворвался в кухню. Дохнуло жаром и влагой. В уши ударил громкий стрекот цикад.
Придерживая дверь рукой, я осторожно выглянул во двор.
Никого.
В темном небе висела луна – почти полная, желтая, как лимон. На нее наплывали обрывки черных облаков.
Цикады вдруг разом умолкли, и стало тихо.
Слишком тихо.
Я смотрел в темноту на болотах, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.
Но там ничто даже не шевельнулось.
Ничто не издало ни звука.
Я подождал, пока глаза не привыкнут к темноте. В бледном свете луны трава на лужайке казалась серой. Чуть подальше чернели темные силуэты деревьев. Там уже начинались болота.
Кто же скребся к нам в дверь? Может, теперь он прячется в темноте? Наблюдает за мной? Дожидается, пока я не закрою дверь, чтобы снова жутко завыть?
– Грэди… закрой дверь. – Голос у Эмили был испуганным. – Грэди, ты что-нибудь видишь? А?
– Нет, – отозвался я. – Только луну.
Я вышел на заднее крыльцо. Воздух был жарким и влажным, больше похожим на пар – как в ванне после горячего душа.
– Грэди, вернись. И закрой дверь.
Эмили вся издергалась. Голос у нее дрожал.
Я посмотрел на олений загон. Олени спокойно спали. Во всяком случае, ни один из них не шевелился. Горячий ветер прошелестел в траве. Снова застрекотали цикады.
– Здесь есть кто-нибудь? – крикнул я и тут же почувствовал себя полным идиотом.
Никого там не было. Никого.
– Грэди… закрой дверь. Пожалуйста.
Эмили потянула меня за рукав пижамной куртки. Она буквально втащила меня в кухню. Я закрыл дверь и запер ее на задвижку.
Лицо у меня было мокрым от влажного ночного воздуха. Несмотря на жару, меня бил озноб. Колени дрожали.
– Вид у тебя нездоровый, – заметила Эмили. – Совсем больной. – Она тревожно глянула на дверь поверх моего плеча. – Ты что-нибудь видел?
– Нет. Ничего. Там темень такая – вообще ничего не видно. Даже при полной луне.
– Что у вас тут за собрание? – раздался строгий голос у нас за спиной. Мы с Эмили и не заметили, как отец вошел в кухню. Теперь он стоял в дверях и поправлял ворот своей длинной ночной рубашки. Папа у нас принципиально не признает пижам. – Уже давно за полночь.
Пытаясь понять, что происходит, он перевел вопрошающий взгляд с Эмили на меня, а потом снова на Эмили.
– Мы слышали вой снаружи, – объяснила Эмили.
– А потом кто-то скребся в кухонную дверь, – добавил я.
Хоть я и старался держаться, меня всего трясло.
– У тебя жар, – сказал папа, пристально глядя на меня. – Вот тебе и мерещатся всякие ужасы. Ты посмотри на себя. Ты же весь красный как помидор. И трясешься мелкой дрожью. Тебе надо измерить температуру. Впечатление такое, что ты весь горишь.
Папа пошел в ванную, чтобы взять градусник.
– Ничего ему не померещилось! – крикнула Эмили ему вдогонку. – Я тоже слышала.
Папа остановился в дверях:
– А вы не проверили, как там олени?
– Я проверил. С оленями все в порядке, – ответил я.
– Может быть, это был ветер. Или какой-нибудь зверь на болотах. В новом доме всегда плохо спится. Все эти незнакомые звуки… они раздражают и не дают заснуть. Но со временем вы привыкнете.
Я никогда не привыкну к этому жуткому вою, упрямо подумал я. Но не стал ничего говорить, а просто пошел к себе в комнату.
Папа измерил мне температуру. Чуть выше нормы.
– Завтра ты будешь совсем здоровым, – сказал он и поправил мое одеяло. – Только давай мы с тобой договоримся: никаких больше блужданий по дому посреди ночи, ладно?
Я что-то буркнул ему в ответ и тут же провалился в тяжелый сон.
Мне снова приснился какой-то бред, тревожный и странный. Мне снилось, что я иду по болотам. И слышу все тот же зловещий вой. В просветах между ветвями деревьев проглядывает белый диск полной луны.
Я побежал. И неожиданно оказался по пояс в воде – в густой и зеленой воде торфяного болота. А в темноте слышался вой. Он разносился протяжным эхом среди деревьев. А потом мутная жижа накрыла меня с головой, и я утонул в болоте.
Когда я утром проснулся, сон не забылся сразу, как это обычно бывает. Я почти все помнил, но как-то смутно, нечетко. Я даже не был уверен, действительно ли этой ночью я слышал на улице вой или мне это только приснилось.
Я встал с кровати и понял, что чувствую себя замечательно. В окно лился яркий свет солнца. На небе не было ни облачка. Погожее, ясное утро тут же заставило меня забыть о ночных кошмарах.
«Интересно, – подумал я, – а Вил сегодня свободен? Может быть, мы с ним сходим на болота. Все интересней, чем дома сидеть».
Я быстро оделся: натянул свои старые вылинявшие джинсы и черную с серебряным футболку баскетбольного клуба «Райдерс». (Я не болею за «Райдерс».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21