Я думал, что просто умру от страха.
Но болотный отшельник спокойно пошел себе дальше и вскоре скрылся из виду в высокой траве. Но мы все равно слышали звук его тяжелых шагов – треск веток и шорох листьев.
Волк встряхнулся, как будто освобождаясь даже от воспоминаний о болотном отшельнике. Он разом расслабился и даже слегка завилял хвостом. Он тихонечко заскулил, словно хотел сказать мне, как сильно он испугался.
– Все хорошо, псина. – Я протянул руку и погладил его по голове. Он прекратил скулить и лизнул мне ладонь.
– Какой он все же противный и жуткий, – сказал Вил, медленно поднимаясь на ноги.
– Он даже пса напугал. – Я снова погладил Волка по голове. – Интересно, а что у него было в мешке?
– Наверное, чья-нибудь отрезанная голова.
Я рассмеялся. Думал, он шутит. Но нет. Когда я увидел, что Вил весь белый от страха, я тут же заткнулся.
– Все говорят, что он вполне мирный и безобидный, – сказал я уже серьезно.
– Да у него вся рубаха была в крови. – Вила аж передернуло. Он нервно пригладил ладонью свою коротко подстриженную макушку.
Солнце скрылось за облаками, и сразу же стало сумрачно и как-то даже уныло. Длинные тени легли на зеленую воду торфяника. Веточки, которую Вил бросил в болото, больше не было видно. Она все-таки утонула в густой мутной жиже.
– Пойдем домой, – предложил я.
– Пойдем, – тут же согласился Вил.
14
Я позвал Волка, который увлеченно обнюхивал камыши.
Он нехотя оторвался от своего занятия, и мы побрели обратно. По той же самой тропинке, петляющей в зарослях.
Поднялся ветерок. Он прошелся по кронам деревьев, и листья гулко зашелестели. Всколыхнулись зеленые листья папоротников. Тени сгустились.
Теперь Волк решил пойти сзади. Я слышал, как шуршат листья под его мощными лапами. Как шелестит трава и трещат кусты, когда он ломится прямо сквозь заросли.
Мы уже почти дошли до того места, где кончались деревья и начинался открытый луг, который переходил прямо в лужайку на нашем заднем дворе. Еще минут пять – и мы выберемся из болот. Но тут Вил неожиданно остановился.
Его глаза расширились от страха.
Он открыл рот, но не сумел выдавить из себя ни слова.
Я проследил за направлением его взгляда…
Сдавленно вскрикнул и зажмурил глаза, чтобы не видеть этого жуткого и отвратительного зрелища.
15
Наконец я открыл глаза. Не мог же я вечно стоять так, зажмурившись, и надеяться в тайне, что мне это все померещилось.
– Что это? – выдавил Вил, с ужасом глядя на груду окровавленных перьев и разодранного мяса.
Я даже не сразу сообразил, что это птица. Большая птица.
Ее было трудно узнать в этой разорванной в клочья туше.
Длинные белые перья были разбросаны по земле. Из вспоротого живота вывалились все внутренности. Все вокруг было залито кровью.
– Это болотный отшельник! – закричал Вил.
– Что? – тупо переспросил я. Я отвернулся и изо всех сил постарался забыть то, что видел.
– Вот почему у него вся рубаха была в крови! – заключил Вил.
– Но зачем ему было рвать птицу на части? – спросил я с дрожью в голосе.
– Потому что… потому что он просто чудовище!
– Никакое он не чудовище. Обычный старик. Ну, может, немножечко странный… Живет себе на болотах, один. Никого не трогает. – Я даже не знаю, кого я хотел убедить, Вила или себя. – Это не он, Вил. Это какой-то зверь. Посмотри. – Я указал на мертвую птицу.
Повсюду вокруг виднелись следы звериных лап, хорошо отпечатавшиеся в мягкой земле.
– На собачьи следы похоже, – заметил я.
– Собаки не рвут птиц на части, – тихо проговорил Вил.
В эту секунду из зарослей травы вынырнул Волк. Он подбежал к мертвой птице и собрался ее обнюхать.
– Волк, фу. Отойди, – прикрикнул я. – Отойди. Не трогай.
Я оттащил его назад, обеими руками вцепившись в шерсть у него на шее.
– Пойдем домой, – сказал Вил. – Нечего тут стоять и на это смотреть. После такого я ночью вообще не засну. Или засну, но тогда мне приснится кошмар. Точно приснится.
Мне пришлось тащить Волка за собой. Он все норовил вырваться и обнюхать птицу. Мы сошли с тропинки, чтобы не наступить на кровь. Потом мы вновь вернулись на тропинку и поспешили к краю болот. За всю дорогу мы не произнесли ни слова. Наверняка находились под впечатлением увиденного. И впечатление, надо сказать, было тягостное.
Когда мы выбрались на лужайку, я сказал Виду «пока» и поспешил домой. Вил тоже едва ли не бегом бросился к своему дому. Волк, дурачась, рванулся ему вдогонку, но передумал и вернулся ко мне.
Облака разошлись, и вновь показалось солнце. И хотя уже близился вечер, еще было очень светло. Я даже прищурился с непривычки, ведь на болотах весь день было сумрачно. Я увидел, что папа возится в оленьем загоне – что-то прилаживает там к стене, – и поспешил к нему.
– Привет, пап.
Он оторвался от своего занятия и повернулся ко мне. Он был в джинсовых шортах и желтой майке. А на голову он напялил бейсболку, повернув ее козырьком назад.
– Как дела, Грэди?
– Мы с Вилом видели мертвую цаплю, – выдохнул я.
Я никак не мог отдышаться, ведь последнюю часть пути мы с Вилом почти что бежали.
– Где? На болотах? – полюбопытствовал папа безо всякого интереса. Скорее из вежливости. Он снял бейсболку, вытер рукой пот со лба и снова надел, только теперь козырьком вперед.
– Папа, ее разорвали на части!
– Такова жизнь в дикой природе, – невозмутимо отозвался он. Он наклонился к ближайшему оленю и приподнял над землей его переднюю ногу, чтобы рассмотреть копыто. – Ты же знаешь, Грэди. В природе случаются всякие вещи. Иногда очень жестокие, на наш человеческий взгляд. Я же тебе объяснял про теорию выживания. Выживает сильнейший, и все такое.
– Нет, папа. Это совсем другое, – с жаром проговорил я. – Эта цапля… ее разорвали надвое. Я хочу сказать, как будто кто-то взял ее и…
– Наверное, какая-нибудь другая птица. – Папа внимательно изучал оленье копыто. Я вообще удивляюсь, как он еще слышал, что я ему говорю. – Большая хищная птица. Это могла быть…
– Мы видели болотного отшельника, – перебил его я. – У него вся рубаха была в крови. А рядом с цаплей было полно следов. Звериных следов.
– Грэди, ты успокойся. – Папа наконец отпустил ногу оленя и повернулся ко мне. – Если ты собираешься часто ходить на болота, тогда лучше сразу готовься к тому, что там ты увидишь много чего такого, что покажется тебе неприятным и страшным. Только не надо воображать себе всякие ужасы. Я знаю, воображение у тебя богатое.
– Вил сказал, что это сделало какое-то чудовище! – воскликнул я.
Папа нахмурился и почесал макушку прямо через бейсболку.
– Я смотрю, у твоего нового друга тоже богатое воображение, – тихо заметил он.
Родители разрешили, чтобы Волк ночью спал у меня в комнате. Я ужасно обрадовался. Когда с тобой в комнате спит здоровенный пес, ты себя чувствуешь гораздо спокойнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21