Автарк разглядывал искусно выложенный плиткой потолок и длинным пальцем почесывал нос. Похоже, ему изрядно надоел этот диалог.
– Ладно, вот мой приговор, – объявил он. – «Леопарды», уведите провинившегося. Поколотите его железными прутьями и переломайте ему кости. Если после этого он выживет, пусть его друзья из министерства финансов заботятся о нем, кормят его… ну и так далее. Посмотрим, насколько сильна их дружба.
Огромная толпа одобрительно загудела, восхищенная мудростью автарка, а Киннитан с трудом сдержала крик ужаса. Молодого человека подхватили за руки и потащили. Ноги его волочились по полу, и за ним оставался мокрый след, словно за улиткой. Он потерял сознание. Трое слуг бросились суетливо вытирать каменный пол.
– Так вот, девушка… – произнес автарк все еще раздраженным тоном.
Сердце Киннитан сильно забилось. Неужели она больше не нужна ему? Не собирается ли он убить и ее? Автарк только что купил ее у родителей, как цыпленка на рынке, и теперь никто пальцем не пошевельнет, чтобы спасти ее жизнь.
– Встань рядом со мной, – приказал он.
Ей удалось заставить себя подняться по ступеням на возвышение. Она подошла к Соколиному трону и опустилась на колени, несказанно радуясь тому, что не чувствует при этом дрожи в ногах. Девушка прижалась лбом к прохладному камню, страстно желая, чтобы время остановилось. Если бы она могла навеки остаться на этом месте и никогда не узнать о том, что ожидает ее в будущем! Сильный сладкий запах заполнял воздух, и Киннитан боялась, что он заставит ее чихнуть. Невесту окружила толпа священнослужителей. Они брызгали на нее благовониями из бронзовых чаш, чтобы пропитать девушку ароматом, достойным автарка. Она видела все это из-под полуприкрытых век.
– Тебе очень повезло, девочка, – шепнул ей Пиннимон Вэш. – Тебя возвысили над всеми женщинами на земле. Ты это понимаешь?
– Да, господин. Конечно, господин.
Она еще крепче прижалась лбом к камню, чувствуя, как тело покрывает холодный пот. Родители продали ее автарку, даже не спросив, что с нею будет. Интересно, сможет ли она разбить голову о плитки пола и умереть прежде, чем ее остановят? Ей совсем не хотелось становиться женой повелителя мира. Достаточно взглянуть на его странное лицо с птичьими глазами, как сердце замирает в груди. Киннитан находилась совсем близко от автарка, и ей казалось, что она чувствует жар его тела, словно он – железная статуя, простоявшая целый день на солнце. Она представила, как длинные пальцы царапают золотыми напалечниками ее кожу, как над ней склоняется лицо повелителя…
– Поднимись.
Это произнес сам автарк. Киннитан встала и покачнулась так резко, что старший министр был вынужден сухой старческой рукой поддержать ее за локоть. Бесцветные глаза живого бога скользнули по телу и лицу девушки, потом снова по телу. Во взгляде не было страсти, не было ничего человеческого: она чувствовала себя тушей, висящей на крюке в магазине мясника.
– Она немного худа, но не уродлива, – заявил автарк. – Теперь она должна жить в обители Уединения. Отдайте ее старой Кузи и скажите, что за девочкой нужен особый, очень тщательный уход. Пангиссир объяснит, что от нее требуется.
К своему удивлению, Киннитан сумела поднять взгляд и посмотреть автарку прямо в глаза. Как будто со стороны она услышала собственный голос:
– Повелитель, я не знаю, почему ты выбрал меня, но я сделаю все, чтобы услужить тебе.
– Да, ты будешь хорошо мне служить, – согласился он и засмеялся странным смехом, похожим на детский.
– Могу ли я обратиться к тебе с просьбой, о повелитель?
– Ты должна называть повелителя воплощением бога на земле или Бесценным, – строго заметил старший министр.
Собравшиеся начали перешептываться, удивленные ее дерзостью.
– Бесценный, могу ли я попросить тебя?
– Можешь.
– Могу ли я попрощаться с моими сестрами в Улье, с моими подругами? Они были очень добры ко мне.
Он некоторое время пристально смотрел на нее, потом кивнул.
– Джеддин, выдели стражников, чтобы они сопровождали ее для прощания и помогли взять из храма все, что она пожелает. Потом она должна поселиться в обители Уединения. – Он чуть прищурил блеклые глаза. – Может быть, ты не рада той чести, что я оказал тебе, девушка?
– Я… я очень потрясена, Бесценный. У меня не хватает слов, чтобы выразить, насколько я счастлива.
Киннитан стало по-настоящему страшно. Ей с трудом удавалось говорить так, чтобы автарк ее слышал, хотя их разделяли лишь несколько шагов. До остальных собравшихся в зале звук голоса девушки не долетал вовсе.
Киннитан шла по коридорам дворца-сада в сопровождении «леопардов». Она слышала об этом дворце раньше, а теперь он станет ее домом на всю оставшуюся жизнь. Мысли кружились в голове, словно пары фимиама.
«Почему он хочет именно меня? Он ни разу не видел меня до сегодняшнего дня. Он сказал „не уродлива“? Так говорят, когда женятся по сговору. Но ведь у меня ничего нет. Мои родители – никто! Почему среди сотен других девушек он выбрал именно меня?..»
Джеддин – мускулистый воин с серьезным лицом, капитан отряда «леопардов» – пристально смотрел на Киннитан. Вероятно, он давно уже ее разглядывал, но заметила она это только сейчас.
– Госпожа, я прошу прощения, – заговорил он. – Я не могу дать вам много времени на прощание. Нас ожидают в обители Уединения.
Она кивнула. У Джеддина был жесткий взгляд, но блеск его глаз казался более человечным, чем у других солдат, стоявших позади автарка.
Девушки в Улье уже знали о ее приходе.
«Возможно, таково предсказание оракула», – подумала она с горечью и болью.
Она уходила от золотых пчел, и это ее пугало. Страшно менять девичий приют Улья на тюрьму обители Уединения, где жили одни женщины. Несмотря на оказанную ей честь избрания, нельзя сказать, что перемены ведут к лучшему.
Видно было, что главная жрица Раган гордится ею, но все же прощание вышло прохладным.
– Для нас это большая честь, – сказала Раган, целуя Киннитан в обе щеки, прежде чем вернуться в свои покои.
А вот Криссу искренне огорчало расставание с Киннитан, хотя лицо старшей послушницы светилось от гордости.
– Еще никто не переходил из Улья в обитель Уединения, – говорила она, и глаза ее сияли религиозным экстазом, так же как при разговоре со священными пчелами.
Девушка подумала: может быть, Крисса, считавшая это избрание прекрасным, мечтала сама оказаться на ее месте? Киннитан с радостью согласилась бы на такое.
– Тебе действительно нужно уходить? – Дани плакала. Она и радовалась, и волновалась не меньше Криссы. – Почему тебе нельзя жить с нами, пока все не свершится?
– Не говори глупостей, Даньяза, – прервала ее старшая послушница. – Женщина, назначенная в жены автарку, не может жить в Улье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208