Слишком много у него досуга, вот он и ухищряется даже заповеди переиначить по-своему.
– Нет, мой почтенный охотник, вы все-таки меня не поняли. Когда я говорю «мораль», я имею в виду не то ограниченное значение этого слова, в каком употребляется его синоним – «нравственность». Под ним я разумею поведение людей в смысле их взаимного повседневного общения, их институты и законы.
– А я все это называю бессмыслицей и суетой! – перебил упрямый противник.
– Хорошо, пусть так, – ответил доктора отчаявшись что-либо ему втолковать. – Я, возможно, сделал слишком большую уступку, – добавил он тут же, вообразив, что нашел лазейку, которая позволит ему направить спор по другому руслу. – Возможно, я сделал слишком большую уступку, сказав, что наше полушарие в буквальном смысле, то есть по времени своего возникновения, не менее старо, чем то, которое охватывает древние материки Азии и Африки.
– Легко сказать, что сосна ниже ольхи, но доказать это было бы трудно. Можете вы объяснить, какие у вас основания, чтобы так говорить?
– Оснований много, и очень веских, – возразил доктор, полагая, что наконец-то взял верх. – Взгляните на равнины Египта и Аравии: их песчаные пустыни изобилуют памятниками древности; к тому же мы имеем и письменные свидетельства их славы – двойное доказательство их прежнего величия, тем более убедительное, что ныне они лежат, лишенные своего былого плодородия; тогда как мы напрасно ищем подобных же свидетельств, что человек и на нашем континенте достиг когда-то вершины цивилизации, и труды наши остаются невознагражденными, когда мы пытаемся выискивать тропу, которая вела его под уклон, пока он не впал во второе младенчество – в свое современное состояние!
– А что это вам дает? – спросил траппер, который, хоть его и сбивали с толку ученые выражения собеседника, все же прослеживал ход его мысли.
– Подтверждение моей идеи, что природа не создала столь обширные земли для того, чтобы они лежали необитаемой пустыней длинный ряд столетий. Но это только моральный аспект; если же подойти к предмету с точки зрения более точных наук, как геология или…
– А для меня и ваша мораль достаточно точна, – перебил старик. – По мне, она только гордость, и безумие. Я мало знаком с баснями о том, что вы зовете Старым Светом, – сам я большую часть своей жизни провел среди природы, глядя ей прямо в лицо и размышляя о том, что я видел, а не о том, что слышал в пересказах. Но никогда мои уши не были глухи к словам божьей книги; и немало долгих зимних вечеров провел я в вигвамах делаваров, слушая добрых моравских братьев, когда они разъясняли племени ленапов историю и учение старых времен. Отрадно было послушать мудрую речь после трудной охоты! Мне было это куда как приятно, и я часто обсуждал потом услышанное с одним делаваром – Великим Змеем, – когда выдавался досужий часок: например, когда мы сидели в засаде, поджидая мингов или же оленя. Помнится, мне довелось слышать, будто Святая Земля некогда была плодородна и, как долина Миссисипи, изобиловала хлебом и плодами; но что потом над ней свершился суд, и теперь она ничем не примечательна, только своей наготой.
– Это верно. Но Египет, да и чуть ли не вся Африка являют еще более разительное доказательство этого истощения природы…
– Скажите мне, – перебил старик, – а правда, что там, в стране фараонов, по сей день стоят здания, высокие, как горы?
– Это так же верно, как то, что животных из класса млекопитающих природа всегда наделяет резцами, начиная с рода homo…
– Это удивительно! И это показывает, как велик господь, если даже его жалкие создания могут творить чудеса! А ведь какое множество людей понадобилось, чтобы возвести такие здания, – людей большой силы и большого искусства! А в наше время есть такие люди в той стране?
– Увы, таких уже нет! Большая часть страны сейчас занесена песками, и, если бы не могучая река, она бы и вся превратилась в пустыню.
– Да, реки – великое благо для тех, кто обрабатывает землю; это увидит каждый, если пройдет от Скалистых гор до Миссисипи. Но чем вы, школяры, объясняете, что так изменилась земля и что народы на ней погибали один за другим?
– Это следует приписать нравственному факто…
– Вы правы, всему виной их дурной нрав; да, их испорченность и гордость, а главное – страсть к разрушению. Теперь послушайте, чему научил старика его опыт. Я прожил долгую жизнь, как показывают мои седые волосы, мои иссохшие руки, хоть, может быть, мой язык не усвоил мудрости моих лет. И много я видел людских безумств, потому что природа человеческая везде одна и та же, где ни родись человек – в дебрях лесов или в городе. По слабому моему разумению, желания людей непомерны против их силы. Они, кабы знать дорогу, готовы бы в небо забраться со всем своим уродством – это скажет каждый, кто видит, как они пыжатся здесь на земле. А почему их сила не равна их желаниям? Да потому, что мудрость божья решила положить предел их злым делам.
– Кому же не известно, что известные факты позволяют обосновать теорию, согласно которой порочность является естественным свойством всего рода в целом; но, если взять один какой-то вид и подчинить его весь целиком воздействию науки, то воспитание могло бы искоренить дурное начало.
– Чего оно стоит, ваше воспитание! Одно время я воображал, что могу из животного сделать себе товарища. Не одного медвежонка, не одного олененка выращивал я этими старыми руками, и часто мне чудилось, что он уже превращается в совсем иное, разумное существо, а к чему все это приводило? Медведь начинал кусаться, а олень убегал в лес, как раз когда я самонадеянно воображал, что сумел переделать его природный нрав. Если человека так может ослепить его безумие, что он из века в век непрестанно чинит вред всему живому, а еще больше самому себе, то надо думать, что как здесь творит он зло, так он творил его и в тех землях, которые вы зовете древними. Поглядите вокруг: где те бесчисленные народы, что встарь населяли прерии? Где короли и дворцы? Где богатства и могущество этой пустыни?
– А где те памятники, которые доказали бы истину столь туманной теории?
– Не знаю, что вы разумеете под памятниками.
– Творения рук человека! Гордость и Фив, и Бааль-бека – колонны, катакомбы, пирамиды, лежащие среди песков Востока, как обломки корабля на прибрежных скалах, свидетельством о бурях минувших веков!
– Они исчезли. Время оказалось для них слишком длительным. А почему? Потому что время создано было богом, а они – руками человека. Вот это место, где вы сейчас сидите, заросшее бурьяном, может быть, некогда было садом какого-нибудь могущественного короля. Такова судьба всего земного – созреть и затем погибнуть. Не говорите же мне о мирах, будто они стары!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
– Нет, мой почтенный охотник, вы все-таки меня не поняли. Когда я говорю «мораль», я имею в виду не то ограниченное значение этого слова, в каком употребляется его синоним – «нравственность». Под ним я разумею поведение людей в смысле их взаимного повседневного общения, их институты и законы.
– А я все это называю бессмыслицей и суетой! – перебил упрямый противник.
– Хорошо, пусть так, – ответил доктора отчаявшись что-либо ему втолковать. – Я, возможно, сделал слишком большую уступку, – добавил он тут же, вообразив, что нашел лазейку, которая позволит ему направить спор по другому руслу. – Возможно, я сделал слишком большую уступку, сказав, что наше полушарие в буквальном смысле, то есть по времени своего возникновения, не менее старо, чем то, которое охватывает древние материки Азии и Африки.
– Легко сказать, что сосна ниже ольхи, но доказать это было бы трудно. Можете вы объяснить, какие у вас основания, чтобы так говорить?
– Оснований много, и очень веских, – возразил доктор, полагая, что наконец-то взял верх. – Взгляните на равнины Египта и Аравии: их песчаные пустыни изобилуют памятниками древности; к тому же мы имеем и письменные свидетельства их славы – двойное доказательство их прежнего величия, тем более убедительное, что ныне они лежат, лишенные своего былого плодородия; тогда как мы напрасно ищем подобных же свидетельств, что человек и на нашем континенте достиг когда-то вершины цивилизации, и труды наши остаются невознагражденными, когда мы пытаемся выискивать тропу, которая вела его под уклон, пока он не впал во второе младенчество – в свое современное состояние!
– А что это вам дает? – спросил траппер, который, хоть его и сбивали с толку ученые выражения собеседника, все же прослеживал ход его мысли.
– Подтверждение моей идеи, что природа не создала столь обширные земли для того, чтобы они лежали необитаемой пустыней длинный ряд столетий. Но это только моральный аспект; если же подойти к предмету с точки зрения более точных наук, как геология или…
– А для меня и ваша мораль достаточно точна, – перебил старик. – По мне, она только гордость, и безумие. Я мало знаком с баснями о том, что вы зовете Старым Светом, – сам я большую часть своей жизни провел среди природы, глядя ей прямо в лицо и размышляя о том, что я видел, а не о том, что слышал в пересказах. Но никогда мои уши не были глухи к словам божьей книги; и немало долгих зимних вечеров провел я в вигвамах делаваров, слушая добрых моравских братьев, когда они разъясняли племени ленапов историю и учение старых времен. Отрадно было послушать мудрую речь после трудной охоты! Мне было это куда как приятно, и я часто обсуждал потом услышанное с одним делаваром – Великим Змеем, – когда выдавался досужий часок: например, когда мы сидели в засаде, поджидая мингов или же оленя. Помнится, мне довелось слышать, будто Святая Земля некогда была плодородна и, как долина Миссисипи, изобиловала хлебом и плодами; но что потом над ней свершился суд, и теперь она ничем не примечательна, только своей наготой.
– Это верно. Но Египет, да и чуть ли не вся Африка являют еще более разительное доказательство этого истощения природы…
– Скажите мне, – перебил старик, – а правда, что там, в стране фараонов, по сей день стоят здания, высокие, как горы?
– Это так же верно, как то, что животных из класса млекопитающих природа всегда наделяет резцами, начиная с рода homo…
– Это удивительно! И это показывает, как велик господь, если даже его жалкие создания могут творить чудеса! А ведь какое множество людей понадобилось, чтобы возвести такие здания, – людей большой силы и большого искусства! А в наше время есть такие люди в той стране?
– Увы, таких уже нет! Большая часть страны сейчас занесена песками, и, если бы не могучая река, она бы и вся превратилась в пустыню.
– Да, реки – великое благо для тех, кто обрабатывает землю; это увидит каждый, если пройдет от Скалистых гор до Миссисипи. Но чем вы, школяры, объясняете, что так изменилась земля и что народы на ней погибали один за другим?
– Это следует приписать нравственному факто…
– Вы правы, всему виной их дурной нрав; да, их испорченность и гордость, а главное – страсть к разрушению. Теперь послушайте, чему научил старика его опыт. Я прожил долгую жизнь, как показывают мои седые волосы, мои иссохшие руки, хоть, может быть, мой язык не усвоил мудрости моих лет. И много я видел людских безумств, потому что природа человеческая везде одна и та же, где ни родись человек – в дебрях лесов или в городе. По слабому моему разумению, желания людей непомерны против их силы. Они, кабы знать дорогу, готовы бы в небо забраться со всем своим уродством – это скажет каждый, кто видит, как они пыжатся здесь на земле. А почему их сила не равна их желаниям? Да потому, что мудрость божья решила положить предел их злым делам.
– Кому же не известно, что известные факты позволяют обосновать теорию, согласно которой порочность является естественным свойством всего рода в целом; но, если взять один какой-то вид и подчинить его весь целиком воздействию науки, то воспитание могло бы искоренить дурное начало.
– Чего оно стоит, ваше воспитание! Одно время я воображал, что могу из животного сделать себе товарища. Не одного медвежонка, не одного олененка выращивал я этими старыми руками, и часто мне чудилось, что он уже превращается в совсем иное, разумное существо, а к чему все это приводило? Медведь начинал кусаться, а олень убегал в лес, как раз когда я самонадеянно воображал, что сумел переделать его природный нрав. Если человека так может ослепить его безумие, что он из века в век непрестанно чинит вред всему живому, а еще больше самому себе, то надо думать, что как здесь творит он зло, так он творил его и в тех землях, которые вы зовете древними. Поглядите вокруг: где те бесчисленные народы, что встарь населяли прерии? Где короли и дворцы? Где богатства и могущество этой пустыни?
– А где те памятники, которые доказали бы истину столь туманной теории?
– Не знаю, что вы разумеете под памятниками.
– Творения рук человека! Гордость и Фив, и Бааль-бека – колонны, катакомбы, пирамиды, лежащие среди песков Востока, как обломки корабля на прибрежных скалах, свидетельством о бурях минувших веков!
– Они исчезли. Время оказалось для них слишком длительным. А почему? Потому что время создано было богом, а они – руками человека. Вот это место, где вы сейчас сидите, заросшее бурьяном, может быть, некогда было садом какого-нибудь могущественного короля. Такова судьба всего земного – созреть и затем погибнуть. Не говорите же мне о мирах, будто они стары!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122