— «Это все, что мне известно, — писал далее Флоресте. — Несмотря на мою привязанность к Араминте, где я собирался воздвигнуть памятник делу всей моей жизни, я чувствую, что не должен далее открывать всю пьяную болтовню Помпо. И вот почему. Вся она и так выплывет раньше или позже, и без моего вмешательства, вы же можете счесть прочитанное просто бредом слабоумного. Но оставим это, чтобы доказать вам хотя бы как-то мою собственную искренность, признаюсь, что я человек не совсем уж бесчестный. Я как мог, платил свои долги Намуру, чего нельзя сказать о нем. Из всех нас он, может быть, заслуживает наказания больше всего, и уж, по крайней мере, виноват не меньше, чем я. И все-таки на свой глупый лад и в одиночестве я продолжал оставаться честным и позволил ему смыться. Я уверен, что больше он никогда и ничем не обеспокоит Станцию Араминта, это столь дорогое моему сердцу место, где я планировал устроить Центр театральных искусств, новый Орфеум. Я согрешил, но и сам себя осудил.
Теперь уже слишком поздно лить слезы, они ничего не изменят и никого не убедят — даже меня самого. И все же, даже когда все уже сказано и сделано, я вижу, что умираю больше из-за своей глупости, чем из-за своих преступлений. И это одни из самых отчаянных слов, которые может сказать себе человек: «Ах, как бы все могло быть, если бы я был мудрее!»
Вот мое прощение. Примите его или забудьте — как вам будет угодно. Я же остаюсь переполненным слабостью и печалью — и не могу больше писать».
II
Бодвин бережно положил письмо перед собой.
— Для него это действительно нелегкое дело. Он постарался выразить себя, и, надо отдать ему должное, знал, как оправдаться самым ловким образом. Но к делу. Ситуация сложная, и мы должны все как следует взвесить и обсудить, не так ли, Глауен? Твое мнение?
— Надо взять Шатторак немедленно.
— Зачем?
— Разумеется, чтобы освободить отца!
— Этот план прост и ясен, и в его пользу говорит многое, — кивнул Вук.
— Приятно слышать. Но каковы минусы моей идеи?
— Это порыв, порожденный импульсивностью Клаттуков и не поддержанный холодным интеллектом Вуков, — тут Глауен что-то пробормотал себе под нос, чего Вук предпочел не расслышать. — Смею тебе напомнить, что Бюро «Б» есть по сути дела не административное агентство, которое обязано выполнять квази-милитаристские функции. Наше дело разработать десятка два-три оперативников, и чем высшей квалификации, тем лучше. Сколько там у нас йипов, кто знает? Шесть тысяч? Восемь? Сто? Не многовато ли будет?
Дальше. Флоресте упоминает о пяти флаерах на Шаттораке — несколько больше, чем я предполагал. А мы можем поднять в воздух не более семи-восьми, притом ни одного тяжеловооруженного. Шатторак, без сомнения, хорошо защищен наземными орудиями. Предположим, мы хладнокровно наносим удар. В худшем случае мы понесем потери, которые уничтожат само Бюро Б, и на следующей же неделе йипы расползутся по всему побережью. А в лучшем? Надо подкупить шпионов Смонни. Иначе, мы бросимся брать Шатторак штурмом наземными силами, и при атаке вдруг обнаружим, что нет никакой тюрьмы, никаких украденных флаеров, нет ничего, кроме регулярных войск. В результате — ни Шарда, ни флаеров, ничего, одно поражение.
— Звучит мало убедительно и не похоже на лучший вариант, — недовольно буркнул Глауен.
— Я говорил только о твоем предложении.
— Тогда давайте ваше.
— Во-первых, надо учесть все варианты и возможности. Во-вторых, разведка. В третьих, атака в полную силу. — Он включил экран. — Вот твой Шатторак, этакий шиш на болоте. Река, что течет к югу — Верте. — Изображение увеличилось, давая возможность подробнее рассмотреть поверхность: стерильная пустота, слегка изогнутая полумесяцем и покрытая серым грубым песком, да черные скалы. В центре небольшая чаша ярко-голубой воды. — Площадь приблизительно в десять акров. Правда, картинке никак не меньше ста лет, по-моему, с тех пор мы там ни разу не бывали.
— Выглядит так, будто там жара.
— Так оно и есть. Сейчас увеличу перспективу, и ты увидишь полосу в две сотни ярдов, которая окружает кратер, именно там, где начинается спуск. Поверхность совершенно пустая, если не считать несколько огромных деревьев. На них, наверное, и спят узники. Ниже начинаются джунгли. Если Флоресте не врет, заключенные действительно вольны уйти в них и попытаться пробраться через джунгли, когда и куда хотят.
Глауен смотрел на экран в молчании.
— Надо как следует обследовать территорию и только тогда что-то решать, — сказал Вук. — Согласен?
— Да. Согласен.
— Но меня очень удивило упоминание Флоресте о Чилке, — продолжал Вук. — Получается, что он здесь, на Араминте только потому, что это входит в планы Смонни по розыску и присвоению Хартии. Странно упоминание и об Обществе Старой Земли — почему они не предприняли никаких попыток найти пропавшие документы?
— Как мне говорили, их осталось совсем мало.
— Неужели их не волнуют больше проблемы Консервации? В это трудно поверить. Кто там сейчас секретарем?
— Я думаю, кузен нынешнего Хранителя по имени Пири Тамм, — осторожно ответил Глауен.
— Вот именно! Это его девчонка отправляется на Старую Землю?
— Она.
— Тогда отлично! Да, кстати, а как ее зовут?
— Уэйнесс.
— Да-да. И поскольку она окажется на Старой Земле, то может нам помочь в отношении пропавших из архивов Общества документов. Напиши ей и предложи, чтобы она произвела пару телодвижений в этом направлении. Подчеркни, что она должна действовать совершенно осмотрительно и не давать никому никаких поводов. На самом деле, я вижу, что из этого может получиться важное дельце.
— На самом деле Уэйнесс уже предприняла в этом отношении некоторые шаги, — задумчиво ответил Глауен.
— Ага! И что же ей известно?
— Не знаю. Она мне не пишет.
— Она тебе не пишет? — Густые брови Вука взлетели вверх.
— То есть, я уверен, что пишет, только я не получаю этих писем.
— Странно. Может быть, дворецкий Дома Клаттуков прячет их в своем винном погребке?
— Возможно, и так, но я подозреваю совсем другую особу. Во всяком случае, как только мы разберемся с Шаттораком, я свяжусь с Чилком и сам отправлюсь на Старую Землю.
— Хм. Ну да. Но сначала дело, то есть Шатторак. Мы поговорим об этом в свое время. — Вук взял письмо. — Я прочту его еще раз.
Глауен не возражал и уехал из нового агентства обратно домой как можно быстрее. Он снова вошел через центральный подъезд, где сбоку находились две небольшие комнатки, занятые Аларайоном, также исключенным из клана Клаттуков, главным дворецким, который заодно присматривал и за всеми входящими. Кроме того, в его обязанности входила доставка почты, сортировка посылок, писем и внутренних меморандумов и их разноска по всем апартаментам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117