Он рассказал им все, что знал: об опасениях Джейкоба Кьюлека, о своей собственной решимости доказать, что в этом доме нет никаких привидений, о неожиданном столкновении с голой женщиной, скрывавшейся в подвале. Умолчал только о пережитой им галлюцинации. Полицейских явно не удовлетворил его рассказ, и, уходя, они довольно грубо сообщили, что через день-другой ему придется дать официальные показания и что главный инспектор Пек весьма заинтересован этой историей.
Сначала Бишоп хотел позвонить Джейкобу Кьюлеку и Джессике, но что-то его остановило. В какую-то минуту он вдруг понял, что все это смертельно ему надоело и лучше держаться от этого дела в стороне. В то же время ему хотелось снова встретиться с Джессикой, и это желание приводило его в замешательство. После завершения обследования «Бичвуда» их взаимная враждебность заметно ослабела. Накануне в парке все его негодование по поводу убеждений Джессики рассеялось, и он смог посмотреть на нее просто как на привлекательную женщину. Но Бишоп старался противиться ее очарованию — обязан был противиться.
Внимательно следя за мелькающими вдоль дороги вывесками, Бишоп ощутил легкое покалывание в желудке. Пора перекусить. Он взглянул на часы, прикидывая, сколько осталось ехать до места. Отлично, времени еще полно. Он должен явиться туда не раньше трех. Телефонный звонок раздался сразу после ухода двух детективов; человек на другом конце провода назвал себя Ричардом Браверманом. Бишопа ему рекомендовал какой-то приятель, и Браверман захотел нанять его как исследователя-парапсихолога для осмотра дома в Робертсбридже, графство Суссекс.
Услышав, что Бишоп готов приступить к обследованию уже на следующий день, новый клиент обрадовался. Уточнив местонахождение дома, Бишоп не стал задавать никаких вопросов, касающихся предстоящей «охоты»: он предпочитал знакомиться с обстановкой на месте. Бишоп воспринял этот заказ с удовольствием — ему хотелось снова погрузиться в работу. Вчера вечером он навещал Линн в психиатрической клинике и, как всегда, вернулся оттуда в подавленном состоянии. Она все больше замыкалась в себе — на этот раз даже не стала на него смотреть. Закрыла глаза руками и не убирала, пока он не ушел.
Его дурное настроение несколько развеяла весенняя ясность наступившего дня и предвкушение новой работы. Он притормозил возле паба, неожиданно показавшегося слева.
Через час Бишоп снова выехал на дорогу, заметно повеселев после сытной трапезы. Добравшись до Робертсбриджа, он спросил, где находится дом Бравермана, и его направили на узкую боковую дорогу, пересекающую железнодорожное полотно и круто забирающую вверх. На вершине холма скромный полустертый указатель, почти полностью скрытый живой изгородью, неохотно признал, что «Два Кольца» расположены в тупичке, отходящем от главной дороги. «Два Кольца» — именно так назвал этот дом Браверман по телефону. Бишоп вырулил на изрытую колеями проселочную дорогу и не без удовольствия проехал по ухабам и рытвинам; такая езда превращала вождение автомобиля в нелегкую задачу. Едва увидев дом, он сразу понял причину его необычного названия. Дом представлял собой перестроенную хмелесушилку, точнее, две хмелесушилки. Два круглых строения были соединены конструкцией более привычной формы, по всей видимости служившей когда-то амбаром. Перестройка была современной и очень тщательной; оригинальность формы радовала глаз. За домом простирались зеленеющие поля, великолепие которых скрадывала зима. Границы полей выделялись темно-зелеными полосами. Бишоп проехал в широкий внутренний двор, протянувшийся во всю длину прямоугольного здания; башни хмелесушилок располагались прямо на газонах, переходивших чуть поодаль неухоженный пустырь. Подходя к двери, Бишоп уже знал, что «изгнание» предполагаемых духов будет успешным — подобные крупномасштабные конструктивные переделки часто приводят к странным поскрипываниям и постукиваниям, возникающим вследствие соединения старых и новых материалов, но обычно приписываемых владельцами неким обиженным духам. Он позвонил в огромный медный звонок и прислушался.
Никто не подошел. Он позвонил еще раз.
Кажется, какое-то движение? Нет, не отвечают. Он снова позвонил.
Бишоп постучал в дверь:
— Эй, есть кто-нибудь?
«Только мы, духи», — подумал он про себя.
Он повернул ручку и толкнул дверь. Она легко подалась.
— Добрый день! Мистер Браверман! Есть тут кто-нибудь? — Войдя в длинную галерею, Бишоп с любопытством осмотрелся. Свет, льющийся из множества окон, играл на великолепном, гладко отполированном ореховом полу, отбрасывая зайчики на темные, затянутые гобеленом стены. Небрежно расставленная вдоль коридора мебель явно была антикварной и представляла немалую ценность, а несколько ковров приглушали ощущение неуютной пустоты, которую мог вызвать сверкающий пол. Справа от себя он увидел пару двойных дверей, ведущих в круглые части здания. Стараясь не наступать на ковры, чтобы не испачкать их изысканные узоры, Бишоп подошел к ближайшей двери и, постучав, приоткрыл ее. Огромный дубовый стол повторял круглую форму комнаты. Широкая балка, выступающая из изогнутой стены, играла роль каминной полки над заполненным дровами, но незажженным камином. Над полкой висел небольшой портрет, и человек, изображенный на нем, показался Бишопу знакомым. Пол покрывал темно-коричневый ковер с толстым эластичным ворсом.
— Мистер Браверман! Вы дома?
Какой-то шорох за спиной заставил Бишопа обернуться. Он бросил взгляд на верхнюю галерею.
— Мистер Браверман?
Ни звука. Затем какой-то глухой удар. Там кто-то был.
— Мистер Браверман, это Крис Бишоп. Вы мне вчера звонили. Никакого ответа. Он подошел к лестнице. Движение наверху повторилось.
Бишоп поставил ногу на первую ступеньку.
Джессика спустилась по лестнице в холл института.
— Мистер Ферьер? — обратилась она к невысокому человеку в очках. — Я Джессика Кьюлек.
Человечек вскочил на ноги и нервно завертел своей шляпой, как штурвалом. На его лице мелькнула улыбка, но тут же исчезла. Весь его плащ был усеян темными пятнышками, как будто перед самым входом в институт он попал под дождь.
— Боюсь, что мой отец не сможет вас сегодня принять, — сказала Джессика, давно привыкшая к беспокойному поведению посетителей, впервые оказавшихся в институте. — В последнее время мы были довольно... заняты, и у нас накопилась масса дел. Вы сказали, что состоите в Метафизическом исследовательском обществе?
Ферьер кивнул:
— Да, и мне очень важно встретиться с Джейкобом Кьюлеком. — Голос у него был пронзительный и тонкий. — Нельзя ли уделить мне десять минут? Не больше.
— Вы можете вкратце изложить суть дела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Сначала Бишоп хотел позвонить Джейкобу Кьюлеку и Джессике, но что-то его остановило. В какую-то минуту он вдруг понял, что все это смертельно ему надоело и лучше держаться от этого дела в стороне. В то же время ему хотелось снова встретиться с Джессикой, и это желание приводило его в замешательство. После завершения обследования «Бичвуда» их взаимная враждебность заметно ослабела. Накануне в парке все его негодование по поводу убеждений Джессики рассеялось, и он смог посмотреть на нее просто как на привлекательную женщину. Но Бишоп старался противиться ее очарованию — обязан был противиться.
Внимательно следя за мелькающими вдоль дороги вывесками, Бишоп ощутил легкое покалывание в желудке. Пора перекусить. Он взглянул на часы, прикидывая, сколько осталось ехать до места. Отлично, времени еще полно. Он должен явиться туда не раньше трех. Телефонный звонок раздался сразу после ухода двух детективов; человек на другом конце провода назвал себя Ричардом Браверманом. Бишопа ему рекомендовал какой-то приятель, и Браверман захотел нанять его как исследователя-парапсихолога для осмотра дома в Робертсбридже, графство Суссекс.
Услышав, что Бишоп готов приступить к обследованию уже на следующий день, новый клиент обрадовался. Уточнив местонахождение дома, Бишоп не стал задавать никаких вопросов, касающихся предстоящей «охоты»: он предпочитал знакомиться с обстановкой на месте. Бишоп воспринял этот заказ с удовольствием — ему хотелось снова погрузиться в работу. Вчера вечером он навещал Линн в психиатрической клинике и, как всегда, вернулся оттуда в подавленном состоянии. Она все больше замыкалась в себе — на этот раз даже не стала на него смотреть. Закрыла глаза руками и не убирала, пока он не ушел.
Его дурное настроение несколько развеяла весенняя ясность наступившего дня и предвкушение новой работы. Он притормозил возле паба, неожиданно показавшегося слева.
Через час Бишоп снова выехал на дорогу, заметно повеселев после сытной трапезы. Добравшись до Робертсбриджа, он спросил, где находится дом Бравермана, и его направили на узкую боковую дорогу, пересекающую железнодорожное полотно и круто забирающую вверх. На вершине холма скромный полустертый указатель, почти полностью скрытый живой изгородью, неохотно признал, что «Два Кольца» расположены в тупичке, отходящем от главной дороги. «Два Кольца» — именно так назвал этот дом Браверман по телефону. Бишоп вырулил на изрытую колеями проселочную дорогу и не без удовольствия проехал по ухабам и рытвинам; такая езда превращала вождение автомобиля в нелегкую задачу. Едва увидев дом, он сразу понял причину его необычного названия. Дом представлял собой перестроенную хмелесушилку, точнее, две хмелесушилки. Два круглых строения были соединены конструкцией более привычной формы, по всей видимости служившей когда-то амбаром. Перестройка была современной и очень тщательной; оригинальность формы радовала глаз. За домом простирались зеленеющие поля, великолепие которых скрадывала зима. Границы полей выделялись темно-зелеными полосами. Бишоп проехал в широкий внутренний двор, протянувшийся во всю длину прямоугольного здания; башни хмелесушилок располагались прямо на газонах, переходивших чуть поодаль неухоженный пустырь. Подходя к двери, Бишоп уже знал, что «изгнание» предполагаемых духов будет успешным — подобные крупномасштабные конструктивные переделки часто приводят к странным поскрипываниям и постукиваниям, возникающим вследствие соединения старых и новых материалов, но обычно приписываемых владельцами неким обиженным духам. Он позвонил в огромный медный звонок и прислушался.
Никто не подошел. Он позвонил еще раз.
Кажется, какое-то движение? Нет, не отвечают. Он снова позвонил.
Бишоп постучал в дверь:
— Эй, есть кто-нибудь?
«Только мы, духи», — подумал он про себя.
Он повернул ручку и толкнул дверь. Она легко подалась.
— Добрый день! Мистер Браверман! Есть тут кто-нибудь? — Войдя в длинную галерею, Бишоп с любопытством осмотрелся. Свет, льющийся из множества окон, играл на великолепном, гладко отполированном ореховом полу, отбрасывая зайчики на темные, затянутые гобеленом стены. Небрежно расставленная вдоль коридора мебель явно была антикварной и представляла немалую ценность, а несколько ковров приглушали ощущение неуютной пустоты, которую мог вызвать сверкающий пол. Справа от себя он увидел пару двойных дверей, ведущих в круглые части здания. Стараясь не наступать на ковры, чтобы не испачкать их изысканные узоры, Бишоп подошел к ближайшей двери и, постучав, приоткрыл ее. Огромный дубовый стол повторял круглую форму комнаты. Широкая балка, выступающая из изогнутой стены, играла роль каминной полки над заполненным дровами, но незажженным камином. Над полкой висел небольшой портрет, и человек, изображенный на нем, показался Бишопу знакомым. Пол покрывал темно-коричневый ковер с толстым эластичным ворсом.
— Мистер Браверман! Вы дома?
Какой-то шорох за спиной заставил Бишопа обернуться. Он бросил взгляд на верхнюю галерею.
— Мистер Браверман?
Ни звука. Затем какой-то глухой удар. Там кто-то был.
— Мистер Браверман, это Крис Бишоп. Вы мне вчера звонили. Никакого ответа. Он подошел к лестнице. Движение наверху повторилось.
Бишоп поставил ногу на первую ступеньку.
Джессика спустилась по лестнице в холл института.
— Мистер Ферьер? — обратилась она к невысокому человеку в очках. — Я Джессика Кьюлек.
Человечек вскочил на ноги и нервно завертел своей шляпой, как штурвалом. На его лице мелькнула улыбка, но тут же исчезла. Весь его плащ был усеян темными пятнышками, как будто перед самым входом в институт он попал под дождь.
— Боюсь, что мой отец не сможет вас сегодня принять, — сказала Джессика, давно привыкшая к беспокойному поведению посетителей, впервые оказавшихся в институте. — В последнее время мы были довольно... заняты, и у нас накопилась масса дел. Вы сказали, что состоите в Метафизическом исследовательском обществе?
Ферьер кивнул:
— Да, и мне очень важно встретиться с Джейкобом Кьюлеком. — Голос у него был пронзительный и тонкий. — Нельзя ли уделить мне десять минут? Не больше.
— Вы можете вкратце изложить суть дела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102