Да я и думать об этом забыл! Хотя повар
и на самом деле замечательный...
Феликс, наконец, осознает происходящее. Он медленно поднимается на
ноги. Смотрит на свою чашку. Лицо его искажается.
ФЕЛИКС: Так это что - вы меня отравили? Павел Павлович?
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ: Ну-ну, Феликс Александрович! Что за мысли?
КЛЕТЧАТЫЙ (благодушно разглагольствует): Напрасно беспокоитесь,
Феликс Александрович. Это он, конечно, целился не в вас. Если бы он
целился в вас, вы бы уже у нас тут похолодели... А вот в кого он целился -
это вопрос! Конечно, у нас здесь теперь один лишний, но вот кого он
считает лишним?..
ФЕЛИКС: Зверье... Ну и зверье... Прямо вурдалаки какие-то...
Клетчатый:
А как же? А что прикажете делать? У меня, правда, опыта
соответствующего пока нет. Не знаю, как это у них раньше проделывалось. Я
ведь при источнике всего полтораста лет состою.
Феликс смотрит на него с ужасом, как на редкостное и страшное
животное.
КЛЕТЧАТЫЙ: Сам-то я восемьсот второго года рождения. Самый здесь
молодой, хе-хе... Но здесь, знаете ли, дело не в годах. Здесь главное -
характер. Я не люблю, знаете ли, чтобы со мной шутили... Быстрота и натиск
прежде всего, я так полагаю. Извольте, к примеру, сравнить ваше нынешнее
положение с тем, как я себя вел при аналогичном, так сказать, выборе. Я
тогда в этих краях по жандармской части служил и занимался преимущественно
контрабандистами. И удалось мне выследить одну загадочную пятерку. Пещерка
у них, вижу, в Крапивкином Яру, осторожное поведение... Ну думаю, тут
можно попользоваться. Выбрал одного из них, который показался мне пожиже,
и взял. Лично. А взявши - обработал. Ну-с, вот он мне все и выложил...
Заметьте, Феликс Александрович: то, что вам нынче на блюдечке преподнесли
по ходу обстоятельств, мне досталось в поте лица... Всю ночь, помню, как
каторжный... Однако в отличие от вас я быстро разобрался, что к чему. Там,
где место пятерым, - шестому не место.
ФЕЛИКС: Так вот почему этот идиот на меня кинулся... Со стамеской
своей...
КЛЕТЧАТЫЙ: Не знаю, не знаю, Феликс Александрович... У него опыт! С
одна тысяча двести восемьдесят второго годика! Такое время при источнике
удержаться - это надобно уметь!
ФЕЛИКС: Костя? С тысяча двести?...
ИВАН ДАВЫДОВИЧ (бодро): Так! Давайте заканчивать. Феликс
Александрович, вы - сюда. Итак... с вашего позволения, я буду сразу
переводить на русский... м-м-м... "В соответствии с основным... э-э-э...
установлением... а именно, с параграфом его четырнадцатым... э-э...
Трактующим о важностях..." Проклятие! Как бы это... Князь, подскажите, как
это будет лучше, - "Ахе-ллан"?
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ: Да пропустите вы всю эту белиберду, магистр! Кому это
нужно? Давайте суть и своими словами!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Хорошо, я самую суть. Случай чрезвычайный,
присутствуют все пятеро, каждый имеет один голос. Очередность высказываний
произвольная либо по жребию, если кто-нибудь потребует. Прошу.
КУРДЮКОВ (свистящим шепотом): Я протестую!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: В чем дело?
КУРДЮКОВ: Он же не выбрал! Он должен сначала выбрать!
НАТАША (глядясь в зеркальце): Ты полагаешь, котик, что он выберет
смерть?
Все, кроме Курдюкова и Феликса, улыбаются.
КУРДЮКОВ: Я ничего не полагаю! Я полагаю, что должен быть порядок! Мы
его должны спросить, а он должен ответить!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Ну хорошо. Принято. Феликс Александрович, официально
осведомляемся у вас, что вам угодно выбрать: смерть или бессмертие?
Белый, как простыня, Феликс откидывается на спинку стула и хрустит
пальцами.
ФЕЛИКС: Объясните, хоть что все это значит!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ (с досадой): Вы прекрасно понимаете! Если вы выбираете
смерть, то вы умрете, и тогда голосовать нам, естественно не будет
надобности. Если же вы выберете бессмертие, тогда вы становитесь
соискателем, и дальнейшая ситуация подлежит обсуждению.
Пауза.
ИВАН ДАВЫДОВИЧ (с некоторым раздражением): Неужели нельзя обойтись
без этих драматических пауз?
НАТАША (тоже с раздражением): Действительно, Феликс! Тянешь кота за
хвост...
ФЕЛИКС: Я вообще не хочу выбирать.
КУРДЮКОВ (хлопнув себя по коленям): Ну вот и прекрасно! И голосовать
нечего!
НАТАША: Феликс, ты доиграешься! Здесь тебе не редколлегия!
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ: Феликс Александрович, что это? Шутка? Извольте
объяснить...
КУРДЮКОВ: А чего объяснять? Чего тут объяснять? Он же этот...
Гуманист! Тут и объяснять нечего! Бессмертия он не хочет, не нужно ему
бессмертие, а отпустить его нельзя... Так чего тут объяснять?
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Вы, Феликс Александрович, неудачное время выбрали для
того, чтобы оригинальничать...
ФЕЛИКС: Я в эту игру играть не намерен.
НАТАША (нежно): Это же не игра, дурачок! Убьют тебя - и все. Потому
что это не игра. Это кусочек твоей жизни. Может быть последний.
КУРДЮКОВ: А что она вмешивается? Что она лезет? Где это видано, чтобы
уговаривали?
НАТАША (указывает пальцем на Феликса): Я - за него.
КУРДЮКОВ: Не по правилам!
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ: Магистр, а может быть, Феликс Александрович плохо
себе представляет конкретную процедуру? Может, нам следует ввести его в
подробности?
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Может быть. Попробуем. Итак, Феликс Александрович,
когда вы выбрали бессмертие, вы тотчас становитесь соискателем. В этом
случае мы утверждаем вашу кандидатуру простым большинством голосов, и
тогда вам с господином Курдюковым, как самым старшим, останется решить
вопрос между собой. Это может быть поединок, это может быть жребий - как
вы договоритесь. Мы же со своей стороны сосредотачиваем усилия на том, что
ваше... э... соревнование... не вызвало нежелательных осложнений.
Обеспечение алиби... Избавление от мертвого тела... Необходимые
лжесвидетельства... И так далее. Процедура вам ясна?
ФЕЛИКС (решительно): Делайте, что хотите. В шестой лишний я с вами
играть не буду.
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ (потрясенный): Вы отказываетесь от шанса на
бессмертие?
Феликс молчит.
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ (с восхищением): Господа! Да он же любопытная фигура!
Вот уж никогда бы не подумал! Писателишка, бумагомарака!.. Вы знаете,
господа, я тоже за него. Я - консерватор, господа, я не поклонник
новшеств, но такой поворот событий! Или я ничего не понимаю, или теперь
уже новые времена наступили, наконец... Хомо новус?
КУРДЮКОВ (скулит): Да какой он там хомо новус! Что вам, глаза
позалепило? Продаст же он вас! Продаст! Для виду согласится, а завтра
продаст! Да посмотрите вы на него! Ну зачем ему бессмертие? Он же
гуманист, у него принципы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
и на самом деле замечательный...
Феликс, наконец, осознает происходящее. Он медленно поднимается на
ноги. Смотрит на свою чашку. Лицо его искажается.
ФЕЛИКС: Так это что - вы меня отравили? Павел Павлович?
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ: Ну-ну, Феликс Александрович! Что за мысли?
КЛЕТЧАТЫЙ (благодушно разглагольствует): Напрасно беспокоитесь,
Феликс Александрович. Это он, конечно, целился не в вас. Если бы он
целился в вас, вы бы уже у нас тут похолодели... А вот в кого он целился -
это вопрос! Конечно, у нас здесь теперь один лишний, но вот кого он
считает лишним?..
ФЕЛИКС: Зверье... Ну и зверье... Прямо вурдалаки какие-то...
Клетчатый:
А как же? А что прикажете делать? У меня, правда, опыта
соответствующего пока нет. Не знаю, как это у них раньше проделывалось. Я
ведь при источнике всего полтораста лет состою.
Феликс смотрит на него с ужасом, как на редкостное и страшное
животное.
КЛЕТЧАТЫЙ: Сам-то я восемьсот второго года рождения. Самый здесь
молодой, хе-хе... Но здесь, знаете ли, дело не в годах. Здесь главное -
характер. Я не люблю, знаете ли, чтобы со мной шутили... Быстрота и натиск
прежде всего, я так полагаю. Извольте, к примеру, сравнить ваше нынешнее
положение с тем, как я себя вел при аналогичном, так сказать, выборе. Я
тогда в этих краях по жандармской части служил и занимался преимущественно
контрабандистами. И удалось мне выследить одну загадочную пятерку. Пещерка
у них, вижу, в Крапивкином Яру, осторожное поведение... Ну думаю, тут
можно попользоваться. Выбрал одного из них, который показался мне пожиже,
и взял. Лично. А взявши - обработал. Ну-с, вот он мне все и выложил...
Заметьте, Феликс Александрович: то, что вам нынче на блюдечке преподнесли
по ходу обстоятельств, мне досталось в поте лица... Всю ночь, помню, как
каторжный... Однако в отличие от вас я быстро разобрался, что к чему. Там,
где место пятерым, - шестому не место.
ФЕЛИКС: Так вот почему этот идиот на меня кинулся... Со стамеской
своей...
КЛЕТЧАТЫЙ: Не знаю, не знаю, Феликс Александрович... У него опыт! С
одна тысяча двести восемьдесят второго годика! Такое время при источнике
удержаться - это надобно уметь!
ФЕЛИКС: Костя? С тысяча двести?...
ИВАН ДАВЫДОВИЧ (бодро): Так! Давайте заканчивать. Феликс
Александрович, вы - сюда. Итак... с вашего позволения, я буду сразу
переводить на русский... м-м-м... "В соответствии с основным... э-э-э...
установлением... а именно, с параграфом его четырнадцатым... э-э...
Трактующим о важностях..." Проклятие! Как бы это... Князь, подскажите, как
это будет лучше, - "Ахе-ллан"?
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ: Да пропустите вы всю эту белиберду, магистр! Кому это
нужно? Давайте суть и своими словами!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Хорошо, я самую суть. Случай чрезвычайный,
присутствуют все пятеро, каждый имеет один голос. Очередность высказываний
произвольная либо по жребию, если кто-нибудь потребует. Прошу.
КУРДЮКОВ (свистящим шепотом): Я протестую!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: В чем дело?
КУРДЮКОВ: Он же не выбрал! Он должен сначала выбрать!
НАТАША (глядясь в зеркальце): Ты полагаешь, котик, что он выберет
смерть?
Все, кроме Курдюкова и Феликса, улыбаются.
КУРДЮКОВ: Я ничего не полагаю! Я полагаю, что должен быть порядок! Мы
его должны спросить, а он должен ответить!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Ну хорошо. Принято. Феликс Александрович, официально
осведомляемся у вас, что вам угодно выбрать: смерть или бессмертие?
Белый, как простыня, Феликс откидывается на спинку стула и хрустит
пальцами.
ФЕЛИКС: Объясните, хоть что все это значит!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ (с досадой): Вы прекрасно понимаете! Если вы выбираете
смерть, то вы умрете, и тогда голосовать нам, естественно не будет
надобности. Если же вы выберете бессмертие, тогда вы становитесь
соискателем, и дальнейшая ситуация подлежит обсуждению.
Пауза.
ИВАН ДАВЫДОВИЧ (с некоторым раздражением): Неужели нельзя обойтись
без этих драматических пауз?
НАТАША (тоже с раздражением): Действительно, Феликс! Тянешь кота за
хвост...
ФЕЛИКС: Я вообще не хочу выбирать.
КУРДЮКОВ (хлопнув себя по коленям): Ну вот и прекрасно! И голосовать
нечего!
НАТАША: Феликс, ты доиграешься! Здесь тебе не редколлегия!
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ: Феликс Александрович, что это? Шутка? Извольте
объяснить...
КУРДЮКОВ: А чего объяснять? Чего тут объяснять? Он же этот...
Гуманист! Тут и объяснять нечего! Бессмертия он не хочет, не нужно ему
бессмертие, а отпустить его нельзя... Так чего тут объяснять?
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Вы, Феликс Александрович, неудачное время выбрали для
того, чтобы оригинальничать...
ФЕЛИКС: Я в эту игру играть не намерен.
НАТАША (нежно): Это же не игра, дурачок! Убьют тебя - и все. Потому
что это не игра. Это кусочек твоей жизни. Может быть последний.
КУРДЮКОВ: А что она вмешивается? Что она лезет? Где это видано, чтобы
уговаривали?
НАТАША (указывает пальцем на Феликса): Я - за него.
КУРДЮКОВ: Не по правилам!
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ: Магистр, а может быть, Феликс Александрович плохо
себе представляет конкретную процедуру? Может, нам следует ввести его в
подробности?
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Может быть. Попробуем. Итак, Феликс Александрович,
когда вы выбрали бессмертие, вы тотчас становитесь соискателем. В этом
случае мы утверждаем вашу кандидатуру простым большинством голосов, и
тогда вам с господином Курдюковым, как самым старшим, останется решить
вопрос между собой. Это может быть поединок, это может быть жребий - как
вы договоритесь. Мы же со своей стороны сосредотачиваем усилия на том, что
ваше... э... соревнование... не вызвало нежелательных осложнений.
Обеспечение алиби... Избавление от мертвого тела... Необходимые
лжесвидетельства... И так далее. Процедура вам ясна?
ФЕЛИКС (решительно): Делайте, что хотите. В шестой лишний я с вами
играть не буду.
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ (потрясенный): Вы отказываетесь от шанса на
бессмертие?
Феликс молчит.
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ (с восхищением): Господа! Да он же любопытная фигура!
Вот уж никогда бы не подумал! Писателишка, бумагомарака!.. Вы знаете,
господа, я тоже за него. Я - консерватор, господа, я не поклонник
новшеств, но такой поворот событий! Или я ничего не понимаю, или теперь
уже новые времена наступили, наконец... Хомо новус?
КУРДЮКОВ (скулит): Да какой он там хомо новус! Что вам, глаза
позалепило? Продаст же он вас! Продаст! Для виду согласится, а завтра
продаст! Да посмотрите вы на него! Ну зачем ему бессмертие? Он же
гуманист, у него принципы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13